Лучший частный детектив - Молчанова Ольга Павловна - Страница 32

— Вы, наверное, к Павлу Васильевичу, но его нет дома. В такое время он всегда на работе.

— Нет, я не к Павлу Васильевичу. Мне хотелось бы поговорить с его сыном, Дмитрием. Дело в том, что в настоящее время я собираю материал о судьбах людей с ограниченными физическими возможностями. Это в рамках одной серьёзной международной программы, — на ходу сочинял я версию своего неожиданного появления.

— Простите, но это вряд ли возможно. Дома никого нет, кроме меня и Дмитрия, а без позволения хозяев я не могу разрешить вам видеться с ним. Извините, но вам придётся прийти позже, лучше вечером, когда дома будут родители Дмитрия. До свидания!

Она собралась уже закрыть дверь, но я придержал её и, насколько можно было приветливее, произнёс:

— Хорошо, я так и поступлю, как вы говорите, хотя, признаюсь, у меня большие проблемы со временем. А не могли бы вы спросить у Дмитрия, не захочет ли он в качестве разнообразия пообщаться с незнакомым человеком, просто поговорить о жизни? Вдруг это ему покажется интересным.

Она задумалась, рассматривая меня, а затем сказала:

— Хорошо, пожалуй, я спрошу у него. Но вам всё же придётся подождать здесь, извините.

— Не стоит извинений, я понимаю ваше положение.

Спустя пару минут дверь снова отворилась, и та же молодая женщина без имени произнесла:

— Входите, Дмитрий решил поговорить с вами. Снимать обувь не стоит. Проходите в гостиную, только помните, прошу вас, что разговор обычно утомляет его, поэтому постарайтесь уложиться в час, не более.

— Хорошо, как скажете, и пожалуйста, не сочтите за труд напомнить об этом, если я вдруг увлекусь беседой. Кстати, вас как зовут?

— Анна. Проходите, но, к сожалению, я ничем не смогу вам помочь, поскольку Дмитрий велел мне оставить вас наедине.

— Вот как! Это уже интересно. Хорошо, и куда же мне идти?

— Следуйте, пожалуйста, за мной.

Она повернулась и по длинному коридору пошла направо.

Залитая солнцем гостиная была выдержана в светлых тонах, среди которых преобладающим был бежевый цвет. Минимум мебели: встроенный в стену электрический камин, большой телевизор над ним, диван светлой кожи с разбросанными цветными подушками, изящный столик, два кресла. На полу толстый ковёр ручной работы. Во всём чувствовался хороший вкус.

Из огромного, во всю стену, французского окна открывался красивый вид на реку и правый берег Города. У открытой на балкон двери в коляске сидел тот самый парень, которого я встретил неделю назад на переходе. Он был одет в голубые потёртые джинсы и жёлтую футболку с портретом Эйнштейна на груди. В его правой руке я заметил тот самый металлический предмет, который, собственно, и привёл меня в эту квартиру. Молодой человек негромко поздоровался и жестом указал на дальнее от себя кресло:

— Прошу садиться!

— Спасибо!

Короткое мгновение длилось молчание. Мы рассматривали друг друга, как шахматисты перед решающей игрой. Я первым сделал ход, нарушив тишину:

— Я знаю, что вас зовут Дмитрий. А меня — Игорь, предлагаю обойтись без отчества, поскольку разница в возрасте у нас не критична. Не возражаете?

— Нет, — коротко ответил он. — И о чём же вы хотели поговорить со мной?

Я молчал, глядя на его неестественно подогнутые ноги, чуть склоненную к левому плечу голову, на руку, судорожно сжимающую ручку кресла. И только взгляд устремлённых на меня больших красиво очерченных серых глаз, в которых застыло понимание чего-то такого, о чём, казалось, я даже помыслить не мог, никак не вязался с этим немощным телом.

Там, в голубом небесном фонаре, —

Пылает солнце: золото в костре!

— негромко начал я читать стихи и остановился, ожидая реакции Дмитрия.

На его лице не дрогнул ни один мускул, не изменилось выражение глаз:

— Что же вы остановились? Продолжайте, мне нравится это рубаи Хайяма, — сказал он.

— Не стоит, я уверен, вы знаете его продолжение. Скажите, Дмитрий, как вы это делаете? И что вам нужно от Ирины?

Парень молча смотрел на меня, и лишь голова его несколько раз едва заметно дёрнулась от непроизвольных судорог, которые ему, видимо, было трудно сдерживать. Пальцы правой руки привычным движением придали вращение металлическому предмету, и теперь отчётливо было видно, что это небольшой параллелепипед, изготовленный из бронзы с небольшой красной выпуклостью на одной из торцевых граней.

— Это всё, что вы хотели знать? — произнёс он. В его голосе не чувствовалось эмоционального напряжения, которое неизбежно появилось бы, например, у меня, окажись я на его месте.

— Нет, у меня есть ещё ряд вопросов к вам, но задам ли я их, будет зависеть от ответов на те, что вы слышали.

— А если я отвечу, что не понимаю, о чём идёт речь?

— Конечно, можно пойти и таким путём, тогда мне придётся просто уйти, но, думаю, что это не устроит, прежде всего, вас.

— Отчего же, позвольте узнать?

— Оттого, что вам очень одиноко, оттого, что вам, как я полагаю, удалось сделать какой-то невероятный технологический прорыв, оттого, что вам просто необходимо поговорить об этом с человеком, который никогда не выдаст вашу тайну. Возможно, что есть и ещё какая-то причина, о которой я не знаю, например, та самая, что вынудила вас отправить сиделку из дома с тем, чтобы мы могли остаться вдвоём. Скажите, что я не прав?

Ответа не последовало. Вместо этого Дмитрий одним рывком развернул кресло так, что оказался лицом к окну, и теперь передо мной была лишь задняя часть спинки и правая рука, пальцы которой медленно вращали бронзовый предмет. Я тоже молчал, полагая, что он всё же решит раскрыться. В том, что передо мной находится ночной гость Ирины, уже не приходилось сомневаться. Журналистская удача в очередной раз не подвела меня.

Наконец Дмитрий вернул кресло в исходное положение, и я снова мог видеть его лицо. Оно по-прежнему не отражало каких-либо эмоций.

— И почему я должен верить вам? — спросил он.

Я физически ощутил, как начало спадать напряжение в моём сознании.

— Просто поверьте. Хотя бы потому, что от вас я, скорее всего, услышу настолько фантастическую историю, что ни один здравый человек попросту не поверит в неё.

На его лице мелькнула тень улыбки:

— Да, думаю, вы правы: в то, что я расскажу и в самом деле трудно поверить. Кроме того, что скрывать, через Ирину я знаю, кто вы, Игорь Зарубин, знаю о вашей тяге к необычным историям, знаю о вашем друге, служащем в полиции. В Интернете о вас можно найти много информации. Скажу даже больше, подсознательно я ждал нашей встречи, но не думал, что это произойдёт сегодня. Будем считать это знаком свыше, знаком судьбы.

Я попытаюсь в общих чертах изложить вам историю своей такой короткой, и в то же время такой длинной жизни. Вы, надеюсь, располагаете временем?

— Да, я, как вы знаете, журналист — человек свободной профессии. У меня пропасть времени, и всё оно в вашем распоряжении. Пусть это не волнует вас. Начинайте свой рассказ, Дмитрий. У меня нет с собой диктофона, и я не стану делать записей. Я просто буду вас слушать. Начинайте.

— Ну, хорошо, слушайте. Я начну с того, что мне не повезло с рождением. Болезнь, с которой мне суждено было появиться на свет, называется детский церебральный паралич. Этот мало изученный недуг по-разному поражает организм человека. У одних он затрагивает конечности, у других — только мозг, у третьих — и то, и другое. У меня мозг, слава Богу, остался нетронутым, но зато пораженной, и весьма основательно, оказалась периферическая нервная система. Она плохо контролирует моторику, и с этим уже ничего нельзя поделать. Хотя, нужно сказать, что я очень благодарен своим родителям. Они сделали всё, что только можно было в моём случае.

Оценивая степень своей пригодности к нормальной жизни в обществе по пятибалльной системе, я остановился бы примерно на двух — двух с половиной. Впрочем, вы и сами это видите.