Даже Смерть знает мое имя 3 (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте" - Страница 6

— Ух-х, хорошо, — выдохнул он, вытер ладонью мокрые губы и вернул мне фляжку.

— Иллана, а вы бы не могли нарисовать Врата Богов? Уж очень хочется поглядеть хотя бы на их рисунок, — проговорил я, посмотрев на Рыжую, сидящую на поваленном дереве с безукоризненно прямой спиной, из-за чего её грудь буквально завораживала.

Но надо сказать, что к наготе девушки мы уже начали привыкать. Это как с огромной банкой, полной твоего любимого яства. От первой ложки ты кайфуешь и блаженно закатываешь глаза, а от последней — уже блевать тянет. И вот наше мужское трио уже частично насытилось формами красотки, однако блевать пока не тянуло.

— Хорошо, — согласилась девушка, взяла валяющуюся под ногами веточку и стала схематично рисовать прямо на земле. — А вас, гляжу, сильно интересуют эти Врата? Но вы же знаете, что лич не может стать богом? Только представители разумных рас способны на это.

— Какая вопиющая дискриминация, — пробурчал я, наблюдая за тем, что выходит из-под руки Рыжей.

Девушка дёрнула губами, то ли поняв, то ли не поняв слово «дискриминация». Но, кажется, она все-таки уловила его суть и сказала:

— Однажды богом стал великан и три раза представители волшебных народов: фея, леший и бука.

Мы с ректором и Бульдогом как-то весьма синхронно переглянулись и каждый наверняка подумал: «Куда мы попали? Тут ещё и волшебные народы живут?» Хотя чего ещё можно было ожидать от Земли-1? Здесь же сосредоточение магии. Тут она и появилась.

— Всё, я закончила, давайте продолжим наш путь. Кстати, куда вы идете? — спросила Рыжая, встала с колен и принялась отряхивать их.

— В Леснянск, — ответил я, едва не вскрикнув от радости, когда посмотрел на рисунок врат. Они выглядели, как арка на вершине пирамиды, и на этой арке красовались заковыристые символы. И вот они-то и заставили меня обрадоваться, поскольку на Списке красовались такие же закорючки, похожие на червей, изогнувшихся в агонии. Я их хорошо помню. Они будто отпечатались на скрижалях моей памяти.

— Замечательно, — улыбнулась Рыжая и вдруг настороженно глянула в сторону леса, где отчётливо треснула сухая ветка. Получившийся щелчок походил на звук и заставил всех нас вздрогнуть.

В следующий миг из царящего под деревьями шевелящегося мрака вылетел громогласный рёв. А следом за ним показалась мохнатая морда с налитыми кровью горящими яростью глазами и распахнутой пастью с жёлтыми клыками, с которых капала слюна.

— Она нашла меня! — взвизгнула девушка и метнулась за спину Бульдога.

Благо охотник не растерялся. Он стиснул двумя руками рукоять боевого топора и занёс его над головой. Выщербленное лезвие хищно блеснуло. А револьвер ректора несколько раз громыхнул, изрыгнув снопы искр, пороховые газы и пули. Последние понеслись к разъяренной медведице-оборотню. Три пули угодили в широкую грудь зверя, заставив его болезненно зарычать. А четвёртая попала прямо в лоб оборотня и, смявшись, сконфуженно упала в траву, не пробив толстую кость.

Ректор рефлекторно ещё пару раз нажал на спусковой крючок, но барабан лишь безвредно щёлкал, намекая, что револьвер разряжен. Граф же привык к шестизарядным револьверам.

К счастью, ректор вовремя осознал, что происходит, и полез в карман за патронами, лихорадочно косясь на несущегося на нас медведя, чья шерсть на груди слиплась от крови.

— Сделайте что-нибудь! — полоснул по ушам истеричный крик Рыжей. — Я сполна заплачу вам!

Мой мозг мимоходом отметил, что девка опять в клочья рвёт свою сказку о бедной семье. Однако я, по понятным причинам не стал акцентировать на этом внимание. Вместо этого моя рука взметнулась, а из магического перстня вылетела «стрела». Она безжизненно-серым сгустком тумана метнулась к оборотню и попала прямо в морду. Но…

— Вы издеваетесь? — разочарованно процедил я, глядя на морду медведя.

Даже нос не сгнил! Только шерсть слегка поддалась гниению! Да тут у всех, что ли, имеется не шуточная защита от магии⁈ Хотя, с другой стороны, логично, что местные в процессе эволюции обзавелись ею, учитывая, какой разгул магии в этом мире.

— Врассыпную! — скомандовал я, бросившись в сторону.

Мы все ринулись кто куда.

Оборотень же заревел и погнался за Рыжей, чей испуганный вопль заметался в моих ушах. Снова раздались выстрелы револьвера. И ректор все четыре пули уложил в бок зарычавшей медведицы. Однако на ней практически никак не сказались раны. Да, новая кровь обагрила её шерсть, но только и всего. Оборотень даже не замедлился. Он громадными скачками настигал вопящую Рыжую.

И тут наперерез медведице бросился Бульдог, сжимая рукоять боевого топора.

Я тоже помчался к оборотню, только уже с другой стороны, да и в руках у меня был не топор, а меч.

Ректор же высыпал на траву гильзы и снова стал торопливо заряжать револьвер.

— Ай! — пронзительно вскрикнула Рыжая и растянулась на траве.

— Да твою мать! — зло выдохнул я, глядя на то, как девушка, захныкав, шустро поползла по траве, глядя большими от страха глазами на медведицу. А та уже приготовилась приголубить Рыжую когтистой лапой, один удар которой может отправить к праотцам средних размеров буйвола.

— Ыть! — выдохнул Бульдог, опустив топор на занесённую лапу медведицы. Хрустнула сломанная кость, и на траву брызнула горячая кровь, а округу сотряс чудовищный рёв боли. Аж молодые осинки затряслись, а все ночные птицы в панике полетели прочь.

Медведица обожгла побелевшего Бульдога пропитанным яростью взглядом и метнула к нему крепкие челюсти, дабы вырвать из бедра охотника приличный кусок плоти. Но тут уже я подскочил к оборотню с тыла и вонзил меч в его бок. Он вошёл чуть ли не до эфеса, вызвав у медведицы ещё один вопль боли. Она резко крутнулась, вырвав из моих рук меч, но так и не укусив Бульдога, потому что её карты смешала моя смелая атака. Однако она же лишила меня клинка. Он застрял в теле оборотня, скачущего на трёх лапах и предпочитающего не наступать на четвёртую сломанную.

— Добейте её! Скорее! — провизжала Рыжая, вскочив на ноги. — Плоть оборотней ночью исцеляется сама собой!

— Сейчас, сударыня! — азартно выдал ректор, оказавшийся около часто-часто дышащей девицы, с незамутнённой ненавистью глядящей на окровавленную медведицу.

Граф сделал ещё четыре выстрела, целясь в глаза оборотня. Три пули вонзились в шею, а вот четвёртая угодила прямо в левый глаз медведицы. Та снова зарычала и встала на задние лапы. А тут уже Бульдог с обезумевшими глазами и перекошенным ртом угостил её топором. Его лезвие со всей силы опустилось на спину оборотня, после чего воздух огласил отчётливый хруст.

Медведица издала жалобный скулёж, пузом грохнулась на запачканную её же кровью траву и начала стремительно уменьшаться. Она быстро превращалась в голую волосатую старуху. Тёмные короткие человеческие волосы покрывали даже её спину, руки и сморщенное лицо с длинным носом, лиловой бородавкой над верхней губой и жёлтыми глазами. Последние быстро теряли злой блеск и становились обречённо-печальными.

Кажется, старуха понимала, что с такими ранами ей не выжить. Рука сломана, на спине громадная рана, обнажившая позвоночник, а из правого бока, где находилась печень, продолжал торчать мой меч.

— Чудовище повержено! — торжественно сказал ректор и приобнял за талию Рыжую, довольно оскалившую зубки.

— Не я тут… чудовище, недоумки… — просипела старуха, пуская кровь, и вонзила затухающий взор в Рыжую. А та будто потеряла над собой контроль. Она сжимала и разжимала кулаки, а её сахарного цвета клыки заметно удлинились.

Глава 4

— Аннаэль, — не очень громко сказал я, указав взглядом на перекосившееся от злого торжества лицо Рыжей. Её клыки продолжали торчать, а пальцы сжались в кулаки.

— Кто? — вопросительно изогнул бровь улыбающийся граф. Видимо, он забыл, что сам же назвался этим именем.

— Вы! — выдохнул ошарашенный Бульдог, тоже заметивший, как изменилась физиономия девки. Его волосатая лапа покрепче сжала рукоять топора, чьё зазубренное лезвие покрывала кровь. Она лениво стекала по стали и тягуче капала на траву.