Записки наемника - Гончаров Виктор Алексеевич - Страница 113

Я начал обходить дом и снова наткнулся на трупы солдат. Уже было достаточно светло, солнце малиновым шаром выползло из-за горизонта, и меня непреодолимо тянуло смотреть в лица мертвых солдат. Такого за собой я раньше не замечал… Поэтому я и замешкался.

Вот лежит что-то совершенно непонятное в форме солдата российской армии. Глаза выколоты, нос отрезан… Или отъеден? Впечатление отвратительное. Этот труп притягивает внимание, он словно не отпускает.

Когда я обогнул дом и вышел к ополченцам, каждый занял свою позицию.

– Могу ли я вам чем-нибудь помочь? – спросил я невозмутимо у ополченцев.

– Вот, засранец! Надо же, спрашивает в этом деле разрешения! Болван, – не оглядываясь на меня, пошутил дюжий ополченец. – Это же мародеры, ночью ходят и грабят.

– Чеченцы, русские?

– И те, и другие. Я припал к рации:

– Я здесь, Яраги.

– Слава Аллаху, явился, – ответил Яраги, поправляя под рубашкой бронежилет. Застежки явно не давались ему, а бронежилет висел на нем мешком.

– Я готов, Яраги, где я должен быть? – продолжал я.

– Ты будешь возле окна у забора. Ребята меня прикроют. И никаких фокусов и самодеятельности. Мне нужна твоя поддержка. Запомни – не высовываться. Они не должны тебя видеть.

Яраги говорил все это, стоя в метрах ста от одноэтажного дома, в котором разместились уличенные в мародерстве.

– Не забывай, – бросил Яраги, – ты «дикий гусь», а не чеченец… Все по местам! Начинаем! – уже голосом начальника приказал Яраги.

– Есть!

Я бросился исполнять приказ Яраги. Я решил затаиться под окном дома.

Яраги возбужденно закричал на всю улицу:

– Эй, в доме! Вы окружены! Сдавайтесь! Чеченцы или русские, все равно сдавайтесь!

Он неуверенно шагал по улице, внимательно всматриваясь во все двери и окна, в любую секунду готовый прыгнуть за укрытие.

Ополченцы оцепили дом. Я пробрался к следующему окну, вытащил из кармана зеркальце и принялся изучать то, что происходило внутри дома. А Яраги не унимался. Он сулил оставить мародеров в живых, если те сдадутся.

А я пристально вглядывался в отражение. Мне слышны даже шорохи в комнате, поскольку окно было выбито. Я видел мускулистого парня, который корчился на топчане, а рядом валялись шприцы. Парня явно ломало. За столом с пулеметом в руках сидел мрачный небритый военный. Вдруг буквально в метре от меня раздался дикий рев. Я мгновенно среагировал, направив на звук ствол автомата. Угроза оказалась ложной. Это над домом несся российский военный вертолет. Я облегченно вздохнул, а затем вновь принялся с помощью зеркальца разглядывать то, что происходило в доме. На этот раз обстановка резко изменилась. В комнату вбежал широкоплечий детина и принялся расталкивать своего приятеля:

– Вставай! Вставай быстрее! Пошевеливайся.

– А? Что такое? Не понял.

– Чеченцы!

От этого слова, как ударенный током, парень подскочил и забегал по комнате, опрокидывая коробки с лекарствами, которые бандиты уворовали из нашей машины. Его приятель в это время вытряхивал на пол содержимое большого черного мешка. Залязгало железо, дзинькнуло стекло. На полу оказались: оружие, несколько золотых часов, портсигары, старинные подсвечники.

«Е-мое! – подумал я, – и они думают на этом разбогатеть? Сейчас чеченцы прирежут их, полных кретинов!».

Мародеры расхватали оружие и бросились к окнам.

– Ты куда! Ты стань к двери!

– А ты – к окну!

– Валера, прикроешь нас.

– Я им сейчас устрою, – передергивая затвор автомата, – шипел детина. Тем временем Яраги дошел до двери и постучал в нее. Она открылась. В проеме показалась девушка-чеченка. Она непонимающе смотрела на Яраги, пытавшегося протиснуться в дом.

– Что вам нужно? – вскрикнула она.

– Свали отсюда, – крикнул Яраги.

Девушка-чеченка заплакала. Как мне потом рассказывал Яраги, она была совсем молоденькая, лет шестнадцати. Беременная, полуголая. Рядом появилась грузная женщина, очевидно, мать:

– Ей рожать через месяц. Что нам с ней делать? Все больницы бомбят. Роддом закрыт, врачи разбежались. В Аргуне разбомбили детскую инфекционную больницу, десятки больных детей погибли – что, это бандформирование было? Я вас не пущу, чего вам надо? – пыталась сопротивляться чеченка.

Ясно, что женщины ломали комедию и были заодно с мародерами. Поэтому отделаться от Яраги им было не так-то легко. Все, что он делал, было профессионально. Кроме отрезания голов… И он знал это. Его нога уже стояла за дверью.

Как раз в это время над городом пролетала эскадрилья боевых «вертушек». Шум стоял невообразимый.

Я понял, что дело принимает новый оборот, и сейчас может произойти непоправимое. События раскручивались со стремительной скоростью и по незапланированному сценарию. Я включил радио:

– Это говорит Юрий. Это Юрий. Вытащите оттуда Яраги. У них в доме целый арсенал.

– Юрий, повтори. Юрий, повтори, – послышалось из рации. Но ничего услышать нельзя было из-за оглушительного воя вертолета.

– Эй, вы слышите меня? Петрович? – повторял я в микрофон. – Не позволяйте ему входить в дом!

Я сообразил, что рация здесь бессильна и не поможет. Я отбросил ее в сторону и выхватил из-за пояса пистолет.

По голосам, которые доносились из дома, я понял, что мародеры готовятся к серьезному бою, что они будут драться до конца.

– Я этим чуркам сейчас устрою… Всех укокошу. Стой у двери и не рыпайся.

– Держи «Калашников»!

– Брось мне гранату!

– Спрячьте это дерьмо! – кричал детина, бросая пакет с награбленными золотыми вещами своему компаньону, который возился с лентой к пулемету.

Наконец, девушка-чеченка не выдержала навязчивости Яраги. Он что было силы толкнул дверь:

– Ты!.. Убирайся отсюда!

Яраги оттолкнул девушку и ворвался в дом. Этот его крик и послужил сигналом к началу стрельбы. Затрещали автоматы. Пули прошили дверь и стену. Яраги успел отскочить в коридор.

Бандиты стреляли из окон по ополченцам.

– А ну, бросай оружие! – закричал я, вбежав в дом с черного хода. Я поднял свой пистолет и направил его на мародера в черном бушлате. Тот, не мешкая, нажал на спусковой крючок. Прогремела оглушительная очередь. Со стены посыпалась штукатурка, разлетелись разбитые стекла. Недаром я считался лучшим стрелком.

Я дважды выстрелил, и две пули прошили грудь мародера. Тот судорожно взмахнул руками, и уронив «Калашников», замертво рухнул на пол.

Дикий крик и визг перепуганной, с отвисшим животом девицы, грохот выстрелов заполнили весь дом.

Из соседней комнаты выглянул еще один мародер. Он повел стволом автомата. Засвистели пули. Едкий пороховой дым заполнил комнату. Я, пригибаясь, прячась за шкафами и комодами, пробирался в соседнее помещение.

А в это время ополченцы уже высадили парадную дверь и ворвались в дом. Один из мародеров изумленно поднял руки.

– Подождите, подождите! – причитал он. – Я здесь ни при чем. Я не занимаюсь грабежом.

Но сильный удар в челюсть не дал ему закончить оправдательную тираду. Он рухнул на пол, ломая стулья. Один из ополченцев бросился на него и защелкнул наручники.

– Лежи, сволочь, и не двигайся! Яйца мы потом тебе отрежем… Если шевельнешься – прострелю голову!

И он с силой ударил прикладом автомата по стриженой голове мародера. Тот сразу потерял сознание и без движения замер на полу.

В гостиной в это время происходило следующее. Длинноволосый мародер, прикрываясь девушкой, пытался пройти к двери, которую загораживал Яраги. Мародер приставил пистолет к виску девушки и истошно орал. Испуганная девушка тоже вопила не своим голосом.

– Заткнись, сволота, а ты слушай сюда! – кричал он, обращаясь к Яраги.

– Бросай оружие, сдавайся!

– Жди, сейчас брошу. Если ты не откатишься от двери, я пристрелю ее, как паршивую собаку.

Девушка снова завизжала. Мародер решил исполнить свое обещание. Он еще сильнее уперся стволом той в висок. Казалось, еще мгновение, даже доля секунды – и он нажмет на курок. Яраги мгновенно оценил ситуацию.