Повелитель теней. Том 8. Финал (СИ) - Романов Вик - Страница 43

Когда они ушли, Додола продолжила играть. Сейчас она была абсолютно, беспрекословно счастлива. Ей поклонялись, и она снова могла убивать — чего ещё можно было желать? То, что ей поклонялась маленькая деревенька, а убивала Додола картинки в телевизоре, её ничуть не беспокоило. Впервые её жажда крови притупилась. Додола даже на секунду допустила мысль, что могла бы жить как обыкновенный человек…

— А ты адаптировалась, — прозвучал низкий мужской голос, и Додола подскочила от неожиданности так сильно, что едва не врезалась головой в потолок. Пространство посреди комнаты заколыхалось, и материализовался рыжий высокий мужчина. От него разило божественной силой. Додола подавила желание упасть на колени и вопросительно изогнула брови. Мужчина рассмеялся: — Да ладно тебе дуться. Или ты всерьёз решила, что я тебя бросил? Просто у меня были свои сложности. К тому же я хотел, чтобы ты втёрлась к Ломоносову в доверие. Чтобы он не ждал от тебя удара в спину.

— Перун, — тяжело проронила Додола. — Если всё было, как ты говоришь… Почему ты меня не предупредил?

— Чтобы тебя не подловили на лжи. Прости уж, но ты не очень хорошая актриса, — усмехнулся тот. — Всё получилось как нельзя лучше.

— Меня сдерживает клятва фамилиара.

— Ерунда, я без проблем её уничтожу, — поморщился Перун. — Но мне нужна твоя верность. Так что, Додола, ты будешь служить мне верой и правдой?

— Да, — она покорно склонила голову.

— Отлично. Я в тебе и не сомневался, — Перун подошёл к ней и покровительственно погладил по голове. — Умница. Всё. Больше ты не фамилиар Ломоносова. Жди команды. Я подам знак, когда понадобится твоя помощь.

— Хорошо, — прошептала Додола.

Она не поднимала глаз, боясь выдать ненависть, клокочущую в груди. Она не сомневалась, что Перун предал её. Выкинул как мусор на свалку. Додола нарушила его приказ и поплатилась. Он посчитал её бесполезной и поспешил избавиться, бросив на съедение. Думал, что её убьют. Но так уж сложилось, что она выжила и попала в стан врага. Появились заманчивые перспективы, как её можно эффективно использовать. И вот он — тут как тут, Перун собственной персоной! Она сидела неподвижно несколько минут, пока не осознала, что осталась одна. Перун ушёл.

И что ей делать? Неужели так просто она избавилась от оков фамилиарства? Как это проверить? Единственный способ — нарушить прямой запрет. Она слепо уставилась на джойстик у себя в руках. Убить человека… Снова. Если она это сделает, назад дороги не будет. Как странно — Додола так долго об этом мечтала, но сейчас её обуял необъяснимый страх. В ушах звенел сигнал тревоги. Почему её охватило мерзкое ощущение, будто она может потерять всё? Додола крепко сжала джойстик. Разве ей было что терять?

Постепенно в её голове сформировался план.

Поздно ночью она покинула Северные Гребешки и отправилась в Краснодар. Она бродила по тёмным улицам, выискивая жертву. Одинокий человек в безлюдном месте — идеальная цель. Идеальная добыча. Удача повернулась к ней лицом — навстречу шёл, пошатываясь, пьяный парень. Он напевал заунывную песенку и не обращал ни на что внимания. Додола пристроилась чуть позади него. Она преследовала его несколько минут, пока не выдался отличный момент для нападения…

Вовку сегодня бросила девушка, и он устроил поминки по трём годам своей жизни. Вместе с друзьями он отправился в бар и напился до зелёных чертей, но на душе не полегчало. Он же делал для неё всё! Готов был горы свернуть? И что по итогу? Она его бросила, потому что, видите ли, он «слишком много работал»! Конечно, ей было насрать, что он пахал как проклятый, чтобы обеспечить все её желания. Плясал перед ней на задних лапках… Он с досадой сплюнул. Зато соседский Вася, который ею помыкает, как рабыней Изаурой, — вот он, конечно, отличный кандидат в мужья! Вовка не мог смириться, что его променяли на такого морального урода. С другой стороны, его друзья правильно говорят: он увернулся от пули. Страшно представить, что она могла выкинуть, когда они бы поженились и нарожали детей.

Задумавшись, он не заметил, как из-за угла вынырнула тёмная фигура и направилась прямиком к нему. В свете тусклого фонаря блеснула сталь, и в плечо Вовки вонзился нож. Он взвизгнул и попытался убежать, но к первой фигуре присоединилась вторая и двинула ему в челюсть.

— Гони кошелёк, — прорычал мужской голос.

— Быстро! Иначе выпотрошу, как свинью! — пригрозил другой.

Вовка в страхе начал хлопать карманы, пытаясь отыскать бумажник, и его пронзило ужасом — он забыл его в баре, на барной стойке!

— У меня нет… Нет кошелька, — проблеял он.

— За кретинов нас держит, — заржал один из грабителей. — Ну ничего. Сейчас на ленточки его порежу… Хоть развлечёмся.

Вовка зажмурился и прикрыл голову руками. Но удара не последовало. Он робко приоткрыл один глаз и увидел, что грабители застыли, словно статуи, и заворожённо пялятся куда-то назад, за его спину. Вовка оглянулся, и у него отвалилась челюсть от изумления. Посреди тротуара стояло чудовище — получеловек-полузмея со здоровенным мускулистым хвостом. В тусклом свете луны нельзя было рассмотреть его морды, но Вовка не сомневался — у монстра были огроменные клыки!

— Беги, мальчик, — прошипело чудовище. — Спасайся.

— Но… — он беспомощно указал на грабителей.

— О них не беспокойся, — монстр издал странную смесь щёлканья, скрипа и шипения, и Вовка понял, что тот так смеялся. Змеиный хвост подтолкнул Вовку, помогая подняться, и придал ускорения. Грабители не двинулись с места. Загипнотизированные, они превратились в послушных марионеток. Монстр подполз к ним и тихо-тихо проговорил: — Они были очень плохими людьми, но станут прекрасным ужином.

Глава 23

— Верно, — Метида улыбнулась. — Так что? Ты согласен?

Я ещё раз взвесил все за и против и ответил:

— Согласен.

Ритуал фамилиарства прошёл без сучка без задоринки — Метида щедро поделилась божественной энергией, так что обряд даже немного ускорился. Комнату озарила вспышка, и тело Метиды потеряло материальность, стало полупрозрачным и в конце концов превратилось в золотой дымок, который впитался в мою кожу. На секунду меня оглушило: слух и обоняние невыносимо обострились, я буквально чувствовал, как по венам течёт горячая кровь. Это было нечто среднее между невероятным наслаждением и ужасной мукой. Я потерялся, забыл, где нахожусь, и случайно споткнулся об обломки стула. Хрясь! Я упал, доламывая бедный стул, и очнулся.

— Тебе понадобится некоторое время, чтобы привыкнуть. Твои реакции улучшились, а органы чувств работают в несколько раз лучше, — голос Метиды был абсолютно беззвучным, но я его прекрасно слышал. Он исходил откуда-то из моей грудной клетки, не тревожил воздух вибрациями и сразу достигал моего мозга.

— Помолчи, пожалуйста, — пробормотал я. — Твои комментарии не помогают сосредоточиться.

Я потратил около получаса, чтобы свыкнуться с новыми ощущениями. Необычно.

— Теперь ты расскажешь, кто тебя поработил? — спросил я.

— О, неужели мне можно говорить? — съязвила Метида. Обиделась на то, что я её грубовато заткнул. Я хмыкнул, но промолчал, и она, тяжко вздохнув, произнесла: — Зевс. Сначала он проглотил меня и держал в собственном чреве на протяжении долгих тысячелетий. Потом — выплюнул, сделал из меня подобие артефакта и приковал к стене. Безумец. Мне повезло, что он не предусмотрел твоего появления. И Грозовой Жемчужины, — её голос наполнился нежностью. — Моя прекрасная жемчужина. Чудо, что всё сложилось, как я предполагала. Я не могла действовать прямо, пришлось нашёптывать ему по ночам, когда он спал… Чтобы мой дорогой муж считал, это — его идея.

— О чём ты? — я спустился на первый этаж, нашёл большой зеркало, установил его и сел напротив. Чтобы создать иллюзию диалога.

— Я чувствую, как ты напрягся. Не стоит, — хмыкнула Метида. — Наша связь с Зевсом была в тысячи раз сильнее, чем узы фамильярства. Фактически он сплавил нас в единого Бога, но так, чтобы остаться главным. Я была на правах рабыни, запертой в крошечной тёмной камере. Я могла лишь иногда говорить с ним. Но чаще всего — только когда он сам этого желал. Он так гордился, что не пошёл по стопам Кроноса, но ему было плевать на то, что он сотворил со мной. Однако я видела его глазами и слышала его ушами. Изредка до меня долетали даже его мысли. Самые потаённые мысли, опутанные жаркой тёмной страстью. Мысли, которые терзали его сердце.