Статус миротворца - Бессонов Алексей Игоревич - Страница 27

– Я совсем не то хотел сказать… – заныл напарник Рубцова, – ну, вы же должны понимать…

– Идите наверх, – брезгливо перебил его Этерлен. – А вы, милейший, раскрывайте терминал и готовьтесь фиксировать наши показания.

Через двадцать минут с показаниями было закончено. Из дома вышел один из экспертов, приземистый седой дядька с заметным пузом, облаченный в белые шорты, сетку и сандалии. На широком поясе висела бездна всякого снаряжения: кобура, телефон, сумка – “кенгуру”, какой-то чехол яйцеобразной формы… Поглядев на него, Хикки подумал, что тут не хватает только саперной лопатки и дыхательной маски.

– Интересно его рубили, – жизнерадостно сообщил эксперт, сразу определив в Хикки и Этерлене благодарных слушателей.

– Это как? – нахмурился генерал.

– А вы когда-нибудь пробовали так разрубить башку человеку, который лежит на мягкой кровати?

– Нет, – признался Этерлен после короткого размышления, – по этой части у меня большой пробел.

– Ну, в общем, рубили его не секирой. На первый взгляд может показаться, что работал по нему обычный мясник, но мы-то с вами понимаем, что это не так.

– Я – не особенно, – хмыкнул Хикки. – Говорите толком. Что там не стыкуется?

– Его долбанули промышленным виброножом, – торжественно объявил эксперт. – Быстро и без шума. Вж-жик! – и готово. А бабу потом дострелили.

– Что значит – потом?

– Да с ней человека три развлекались. Потом уже и дострелили. Правда, вся сперма – вперемешку, но у нас есть способы определить, где чья работа. Что он такого сделал, этот парень, вы не знаете?

Хикки почувствовал, что начинает потеть, и скинул с плеч светлый летний камзол. Эксперт недоуменно выпучился на висящий под мышкой “моргенштерн” – в оружии-то он наверняка разбирался – и поспешил прикусить язык.

– Это вот вы разбирайтесь, что он сделал, – негромко сказал Этерлен. – А потом нам расскажете. Рубцов! Идите сюда! Мы уезжаем, – сообщил он выскочившему из дома юноше, – у нас куча дел. А вы учтите одну вещь: со дня на день может быть введено военное положение. Вы меня понимаете? Нет? Объясняю: по законам военного времени я имею право расстрелять вас без всяких “следственных действий”… И никто не спросит у меня, зачем я это сделал. Поэтому мой вам совет: будьте очень осторожны с этим делом. Вечером я вас найду, и вы мне расскажете, как идет дознание. Вы поняли, Рубцов? Лично вы.

– Ты не думаешь, что нам нужно было покопаться в записях Йони до того, как до них доберутся копы? – спросил Хикки, садясь за руль.

– Я идиот? – обиделся Этерлен. – Йони держал какую-либо информацию только в своем терминале. Теперь он девственно чист, а все записи – вот тут, – Этерлен похлопал по кожаной папке, которую он держал на коленях.

Соловец лежал в клинике… Почтительный молодой слуга объяснил гостям, что у старика неожиданно прихватило сердце, и доктора настояли на госпитализации. Вернувшись в машину, Этерлен бессильно стукнул кулаком по приборной панели и произнес:

– Значит, надеяться нам не на кого. Я звоню Лоссбергу. Поехали в “Околицу”, перекусим.

Хикки молча подчинился.

– Что теперь? – угрюмо спросил он.

Этерлен боднул головой. В этом жесте Хикки почудилось и раздражение, и давнее, привычное ему упрямство генерала – он уже знал ответ.

– Я должен найти тех, кто это сделал.

– Если завтра убьют еще кого-нибудь, мы не сможем говорить с людьми. Нам просто не о чем будет говорить…

– Может, и не с кем. Но сейчас я хочу знать, почему убили Йони. Ты понимаешь меня? Почему! Ведь по большому счету он был совершенно безобиден… Он так боялся вашей мафии, что даже имел конфликты с полицией, его обвиняли в уклонении от дачи показаний по нескольким делам.

Этерлен обреченно махнул рукой и повернулся к окну. Когда Хикки свернул на аллею, что вела к ресторану, он неожиданно резко распахнул свой терминал и быстрыми, нервными движениями набрал какой-то код. Поглядев на невидимый для Хикки дисплей, генерал захлопнул кожаную папку и потянулся к телефону.

– Комиссар Малич? – спросил он.

– Как хорошо, что вы со мной связались! Ведь я не знаю, где вас искать, а вы мне очень нужны… Нам надо срочно поговорить. Это очень важно, господин генерал.

Этерлен коротко вздохнул.

– Где и когда?

– Через два часа на восточном направлении. За третьей развязкой ситивэя есть левый поворот на второстепенную дорогу. Если ехать не спеша, вы по правую руку разглядите небольшое деревянное здание – это что-то вроде загородной забегаловки, называется “Чико”. Через два часа я буду ждать вас там. Вы успеете?

– Постараюсь. Если что – подождите. Хик, – обернулся он к Махтхольфу, – ты знаешь такой салун “Чико” на восточном направлении?

– Знаю, – кивнул Хикки. – Смешная дыра, там гомики собираются. А что там?

– Мы успеем туда за два часа?

– Успеем за час.

– Хорошо, тогда я звоню Лосси, пусть он берет “таксу” и летит сюда. В “Чико” нас будет ждать Леа.

Лоссберг появился в ресторане, когда они уже заканчивали десерт. Сейчас он ничем не отличался от обычного портлендского жителя, как-то связанного с космосом, – легкая светлая куртка, рубашка с большим кружевным воротником, сандалии, длинные волосы собраны почти на самой макушке в хвост, на лбу – узкие фотохромные очки.

– Йони убили, – не здороваясь, сообщил Этерлен.

Лоссберг медленно выпустил воздух сквозь сложенные сердечком губы. На его лице не отразилось ровным счетом ничего.

– Вы разговаривали с полицией?

– Да… мы его нашли. Это не наши. Я хочу сказать – не та славная парочка, что рубит “королей” и “баронов”. Йони зарубили виброножом… какие-то бандиты. У меня пока нет никаких версий.

Хикки швырнул на стол пару купюр и поднялся. У него версии были, но сейчас ему не хотелось их обсуждать. Этерлен плохо понимал портлендские расклады, до него упорно не доходило, что здесь могут убить за один неосторожный вопрос… Хикки было интересно, чем их порадует Леа Малич. Лоссберг взял у стойки небольшую бутылку рому, и они покинули заведение.

Через час с четвертью Хикки свернул с узкого и совершенно пустого шоссе на гладкую грунтовку. Вокруг расстилалась ровная желтоватая степь, кое-где украшенная серо-зелеными пятнами кустарника.

– Это – клуб для гомиков? – не поверил своим глазам Этерлен.

“Чико” представлял собой низкое одноэтажное строение из потемневшего от времени дерева, вокруг которого виднелись остатки дощатых ограждений: когда-то здесь было скотоводческое ранчо. За зданием неутомимо крутились пропеллеры старинных ветрогенераторов, вознесенные на ржавых решетчатых опорах.

– Все-таки у ваших педерастов странный вкус, – пробурчал Этерлен, когда Хикки вырулил в сторону от клуба и остановился возле покосившегося загона.

– Она опять опаздывает, – заметил Хикки, выбираясь из машины.

На стоянке перед входом не было ни одного кара. Номинально заведение уже работало, но основная масса посетителей приезжала сюда к закату. На пороге клуба одиноко скучал официант в разноцветном парике и неком подобии шотландского килта – глянув на подъехавший “Блюстар”, он равнодушно зевнул и отвел взгляд, безошибочно угадав в нем военных. Его клиенты таких причесок не носили.

Этерлен сплюнул в пыль, отобрал у Лоссберга бутылку и сделал пару глотков. Астронавт вдруг повернулся к западу и задрал голову, прислушиваясь. Теперь и Хикки уловил далекое гудение приближающегося коптера. Машина шла из города. Повинуясь внезапно нахлынувшему беспокойству, Хикки сунул руку под камзол и взвел висевший в кобуре “моргенштерн”.

– Полицейский, – сказал Этерлен.

Небольшая синяя с желтым машина намного накренилась в мастерском вираже, замерла в воздухе и медленно опустилась посреди загона, обдав всю троицу колючим вихрем пыли. Из кабины выкатилась поджарая фигурка комиссара.

– Я одна. – Леа быстро пожала мужчинам руки. – Вы опять меня ждете?..