Белые начинают и проигрывают - Романов Виталий Евгеньевич - Страница 27

«Беречь людей»… Солдаты рассекли карту боевых действий на части, отделив городок от завода, заняли позиции и принялись оборудовать стрелковые точки, но едва лишь Тиль взошел над горизонтом, стало понятно: все гораздо неприятнее, чем казалось и Генеральному штабу, и полковнику Санчесу.

«Вихи!!! Добро пожаловать в ад!» Стало ясно, почему на окраинах города царила такая зловещая тишина. Надпись была выведена на стенах домов огромными буквами. Столь большими, что на каждом из фасадов неведомому автору, или авторам, удалось разместить лишь несколько символов. Зато чуть издали, из санитарной зоны, где разместился полк, фраза, выведенная чем-то красным, читалась легко.

Кровью?! Полковник Санчес почему-то сразу поверил, что буквы выведены именно кровью, лишь только увидел трупы, сваленные кучами возле зданий.

– Тьфу! Мать их! – выругался он, вытирая пот со лба. – Майор! Связь с Генштабом! Защищенный канал!

Он не хотел докладывать наверх по обычной линии, все выглядело слишком неприятно, угрожающе. Бунтовщики не просто выдвинули политические лозунги – покричать, порезвиться. Надпись на фасадах домов и тела убитых мирных граждан четко свидетельствовали о том, что без применения настоящего оружия тут не обойтись. Причем, скорее всего, придется использовать его против турей, организовавших все это. Вихи казались в кровавой бойне пострадавшей стороной.

Но сейчас Уго Санчесу меньше всего хотелось думать о старой, вроде бы давно погасшей вражде двух народов созвездия Дракона. У него в ротах были как тури, так и вихи. Все находившиеся на позициях бойцы видели надпись на стенах, и лишь всемогущие боги могли предсказать, как солдаты воспримут это. Не обратят ли оружие друг против друга уже через минуту-другую?

«Лучший выход – занять их мозги чем-то другим, дать выход накопившемуся за ночь нервному стрессу», – подумал командир полка.

А для этого было необходимо, чтобы Генштаб позволил вести огонь на поражение. Дал команду уничтожить любого, в чьих руках солдаты заметят боевое оружие. Любого! Независимо от того, к какому народу принадлежит бунтовщик. В Генеральном штабе, кстати, тоже были и вихи, и тури…

Дурацкая ситуация. «Словно сидишь на пороховой бочке» – кажется, так говорили древние.

Обо всем этом полковник Санчес доложил наверх, руководителям операции, оставив при себе лишь последнюю мысль о пороховом заряде под задницей.

После некоторой паузы Генштаб дал «добро» на применение оружия, но лишь на территории завода. Полковнику Санчесу также напомнили, что первейшей его задачей является не разглядывание надписей, оставленных на стенах домов, а установление контроля над цехами, где ранее велось производство армейских лазеров.

Закончив «конструктивные» переговоры с штабом, полковник Санчес дал отбой, вызвал к себе командиров батальонов для короткого совещания. В голове по-прежнему сидела заноза, Уго помнил: у него под началом – и вихи, и тури. Их, конечно, удерживала на местах воинская дисциплина, однако полной гарантии, что свара не возникнет, что не прозвучит выстрела в спину, у командира полка не было. Именно поэтому инструктаж получился более чем коротким, Санчес мечтал как можно скорее занять людей работой.

– Третий батальон! Рассредоточиться, принять огневые точки! Удерживать позиции при атаке из жилого массива! – приказал Уго. – Первый и второй батальоны! Выдвигаемся с двух сторон к заводу, направления: юг, от главных ворот, и юго-восток, со стороны складов! Нам разрешили применять боевые лазеры на территории предприятия, однако прошу избегать резких высказываний и политических акцентов! Мы воюем не против народа турей! Мы ликвидируем банду мятежников, захвативших важный федеральный объект! Все! Начали движение!

На территорию завода вошли как-то подозрительно легко, не встретив ни малейшего сопротивления. Разорванная во многих местах колючка, дымок, выползающий из некоторых промышленных блоков, да вскрытые двери ангаров-складов встретили бойцов с Вентуры. Солдаты, продвигавшиеся вперед, нервно обменивались репликами в эфире. Враг будто исчез, испарился, и отсутствие прямого контакта с противником давило на психику гораздо сильнее, чем выстрелы.

– Где же они? – в смятении пробормотал один из ротных. – Куда подевались?!

Ответ пришел совсем не с той стороны, с какой ждали. Полковник Санчес, искавший врага в промышленных цехах, понял: их обманули. Обманули так, словно против регулярных частей действовали не мятежники, а профессиональные стратеги.

Третий батальон, оставшийся на позициях, вступил в бой – его атаковали со стороны жилых кварталов, как только основные силы покинули линию обороны. Уго стиснул зубы – солдаты пытались сдержать врага без применения лазеров, только парализаторами, как было приказано штабом. Бойцы первого и второго батальонов полковника Санчеса слышали вопли раненых и умирающих товарищей, но ничем помочь не могли – увязли в цехах среди мертвых стен.

– Второй батальон, назад! Вернуться на исходные! – приказал Санчес, все еще веря, что успеет на выручку.

И лишь тогда узнал, что мятежниками руководили не стратеги. Безжалостные стратеги. Мертвые стены, в которых детекторы пси-полей и тепловые сканеры не обнаруживали признаков присутствия человеческих существ, вдруг ожили. Сработали автоматические комплексы, управляемые дистанционно. Промышленные корпуса наполнились жуткими криками умирающих людей.

На заводе оказалось слишком много готовых к бою лазеров, гораздо больше, чем требовалось повстанцам. Но специалисты «Айсберга», надоумленные фон Ниддлом, и не думали бросать добро – оставили гостинцы на боевом взводе. Теперь армейские лазеры, способные с близкого расстояния прожечь защитные бронежилеты при высокой концентрации луча, сработали все одновременно. Какие-то из них истратили энергию батарей понапрасну, пробуравив лишь голые бетонные стены, но многие безжалостные иглы нашли для себя цели.

И потому в эфире царила жуткая неразбериха – он на разные голоса взывал о помощи, стонал от ужаса, корчился в муках.

– Санитар! Ко мне! – превозмогая боль, потребовал Уго Санчес.

Он лежал на полу, под телами двух упавших солдат и безуспешно пытался ремнем перетянуть левую ногу.

Лазерная игла настигла и его, ударила в незащищенное место, заставив командира полка решать не стратегические задачи, а гораздо более простые, приземленные. Кровь хлестала и хлестала, полковник не мог выбраться из-под мертвых товарищей. Он слабел, а помощь все не приходила.

– Санитар! – отчаянно выкрикнул Санчес, уже ничего не видя из-за темных кругов, плясавших перед глазами.

Они все ширились, росли, поглощая то, что было вокруг. Однако командир полка еще услышал громкий, надрывный голос, прозвучавший в эфире:

– Сволочи! Боже, сволочи тури! Карпентер! Огонь на поражение! Отомсти за нас! Накрой их всех! Всех!!! Выжги эту заразу, Карпентер!

Уго, несмотря на чудовищную боль в изувеченной ноге, в разорванных высокотемпературным лучом сосудах и нервах, еще осознавал, что происходит. Он хотел остановить майора Карпентера, командира третьего батальона, к которому обращался какой-то из умиравших офицеров. Хотел остановить, да не получилось – от потери крови не смог вымолвить ни слова, лишь прохрипел что-то невнятное, малоразборчивое. Язык не слушался, и с каждой каплей крови, вытекавшей на бетонный пол, сил оставалось все меньше и меньше. Полковник так и не смог отдать нужный приказ, не остановил солдат, ударивших по врагу из боевых лазеров.

Сатур фон Ниддл довольно усмехнулся. «Сволочи тури… Выжги эту заразу, Карпентер…» Слова прозвучали в открытом эфире, без шифра, а потому барон знал: любая заинтересованная сторона могла уловить приказ. Впрочем, журналистам – если вдруг пропустили главное – всегда можно посодействовать. В данном случае это нетрудно: надо лишь передать аудиодорожку, остальное проделают сами, даже без подсказок. Сыграют, как надо, не понимая, что выполняют ход не по собственной воле – подчиняясь чужому сценарию.