Мамба и большой Куш (СИ) - Птица Алексей - Страница 25

Остальные путники разговаривали со мной неохотно, лишь только обращались с просьбами полечить, а в остальном держались настороженно. Для меня это оказалось даже удобнее, я только попросил их помочь отремонтировать лук и научить из него хорошо стрелять.

Один из охранников каравана оказался нубийским лучником, участвовавшим в нескольких сражениях. И лук у него имелся соответствующий. Он же мне дал запасную тетиву и показывал, как правильно целиться и стрелять. Тренировался я стрелами без наконечника, но занятия наши удавались редко, только когда у лучника выдавалось на то желание и настроение. Впрочем, после того, как я заплатил за обучение, он стал более охотно заниматься со мной, но это случилось немного позже, уже на вторую неделю нашего пути.

Караван продвигался довольно быстро, останавливаясь только на короткие днёвки и ночлег. С каждым днём окружающая нас местность становилась всё более обжитой, а селения стали встречаться каждый день. Появились даже небольшие воинские разъезды на лошадях. Чувствовалось, что столица уже недалеко.

Для меня всё казалось удивительным, ведь я видел то, с чем не встречался никогда, не зная ничего о древнем мире, кроме того, что придумали учёные. Мне вспоминались исторические мифы, вроде того, что в Аксуме по приданиям где-то был спрятан ковчег Завета. В каком веке, я не помнил, как и не понимал, в каком времени нахожусь сейчас. В голове всё переплелось: и эпохи, и страны, да и вряд ли я смогу отличить Африканский десятый век до нашей эры от третьего века до нашей эры. Одно могу только сказать: это древний мир.

Караван неспешно двигался по намеченному маршруту, рассекая безбрежные просторы редких саванн или вновь заполняя собой дорогу в предгорьях. Редкие перевалы преодолевались, как можно быстрее, и вновь мы спускались с гор, чтобы через какое-то время подойти к очередному перевалу. Благодаря высокогорью климат этой части Африки оказался более благоприятным для человека, чем в глубине континента, но и здесь местность казалась малонаселенной, и всё дышало первозданной природой.

Временами недалеко от дороги появлялись целые стада антилоп, неспешно проходил прайд львов или шествовали могучие слоны, следуя по каким-то своим делам. Там, где имелось много деревьев, жили обезьяны и обязательно водились и хищники, в основном леопарды. В Африке кошачьи успешно смогли вытеснить псовых, оставив им нишу пожирателей падали или охотников на мелкую дичь. Гиены, шакалы, лисицы не смогли на равных конкурировать и заняли свою нишу, побеждённые смертельно опасными кошечками, а волки, если они и были, полностью исчезли.

Воду караван всегда набирал из колодцев и очень редко из небольших горных ручьёв, более крупные реки всегда оставались объектом опасности из-за многочисленных хищных обитателей. Нильский крокодил и ему подобные, но более мелкие сородичи свято блюли охрану своих водоёмов. Не уступали им и более крупные обитатели рек и озёр, называемые бегемотами.

Лишь только бронированные чудовища саванны — носороги позволяли себе на равных бороться с речными обитателями, а также изредка забредали и на караванный путь. Один раз случилось это и с нами. Старый, весь замшелый и даже выгоревший на солнце, почти белесый носорог вышел на дорогу, подслеповато оглядываясь вокруг. Всадники охраны, ехавшие впереди, тут же натянули поводья и остановили ход каравана. Никому не хотелось испытать таранный удар многотонной бронированной туши.

Носорог повёл головой, увенчанной огромным рогом, влево-вправо и уставился на людей, что начали спешно сдавать назад. Караван остановился и тревожно замер. Люди кинулись затыкать рты ослам и верблюдам едой или водой, не надеясь на их благоразумие: один ослиный крик, и носорог может двинуться в атаку, и тогда горе тем, кто окажется на его дороге!

Несколько минут царила тишина, испуганно всхрапывали кони, да беспокойно вертели головами ослы, лишь верблюды радовались невольной остановке, методично пережёвывая жвачку и невозмутимо оглядывая старого великана.

Выждав продолжительную паузу, носорог не обнаружил для себя никакой опасности и, опустив голову к земле, перебежал дорогу, неспешно удаляясь прочь. Лишь только его куцый хвостик мотался из стороны в сторону, отгоняя мух, что роились над огромной тушей в попытке прогрызть толстенную шкуру. Через несколько минут носорог полностью затерялся среди высокой травы саванны, и караван вновь смог продолжить свой путь.

Между тем дорога становилась всё более утоптанной, и вскоре на горизонте показались крыши глиняных зданий. Это, видимо, и был Аксум. Но чем ближе мы к нему подходили, тем большее огорчение меня охватывало: я рассчитывал увидеть настоящий большой город, а то, что предстало перед моими глазами, мало на это походило.

Ровный ряд однотипных зданий, сложенных либо из камня, либо из глины, окружённых не очень высокой стеной, да россыпь самых разнообразных лачуг, в большинстве своём совсем небольших, раскинувшихся недалеко от стены города — вот, собственно, и весь город, который оказался намного меньше, чем его многочисленные предместья.

Караван постепенно втянулся в один из постоялых дворов, что располагался ближе к стене города, чем другие. В сам город въехал только купец с немногочисленной свитой и уже выздоровевшая девица, все остальные, в том числе и я, остались в караван-сарае.

За меня заплатили, поэтому я на сей счет не парился. За время пути, а он занял больше двух недель, я основательно подлечился и окреп, мои раны почти зажили, подарив телу множество самых разнообразных шрамов. Ну, а про душевное равновесие и говорить нечего. Рука изрядно отвердела, умение владеть луком значительно возросло. До уровня нубийца, тренировавшего меня, я, естественно, не дорос, но лиха беда начало, научусь. Арбалетами здесь пока не пахло, и лук оказался лучшим дальнобойным оружием этого времени, умение обращаться с которым могло помочь выжить.

Купец исчез, а оставшиеся люди стали размещаться в помещениях караван-сарая. Мне досталась небольшая комната, которую я разделил с нубийцем и двумя погонщиками верблюдов. За день все устали и, поужинав, без лишних разговоров легли спать. На следующий день я надеялся пойти в город и прицениться к нужным вещам, да и вообще, понять стоимость денег, что вёз с собой. Конечно, за время пути я этим вопросом тоже интересовался и уже немного ориентировался.

Впрочем, цены, как и везде, оказывались самые разные. Ладно, завтра смогу всё узнать. Ещё интересно, какую я награду получу от Шафата, если вообще получу, всё же, он меня уже хорошо отблагодарил за спасение своей дочери или кем она там ему доводилась. Так, размышляя, я и погрузился в крепкий сон.

Утро началось спокойно, а вот потом всё завертелось. Хорошо, что я не забрал с собой золотой амулет, который так и остался лежать спрятанным между камней у селения. Да и ладно, буду жив, вернусь, сейчас золотой амулет может мне помешать.

Утром в караван-сарай зашёл отряд городской стражи и сразу же направился ко мне. Я только успел проснуться, умыться и сидел в местной харчевне или едальне, не знаю, как у них при караван-сарае называется столовая для путешественников.

Вообще, караван-сарай больше напоминал крепость. Их строили квадратной или прямоугольной формы, с минимумом входов, внутри отгораживая загон для вьючных животных, в редких случаях загон мог быть и снаружи. Иногда караван-сараи встречались и двухэтажные, но это на территории, находящейся ближе к Средиземному морю или Персидскому заливу. Здесь же всё оказывалось намного проще: защищаться приходилось в основном не от регулярных войск, а от дикарей-кочевников.

Мне, конечно, многого не рассказывали про Аксум, но по обрывкам разговоров, собственным наблюдениям и редким расспросам общая картина в голове начинала вырисовываться. Аксумское царство — это последний форпост перед дикой Африкой, дальше — сплошное белое пятно или, скорее, чёрное.

Десятник, что пришёл за мной во главе пятерых, хорошо вооружённых воинов имел весьма грозный вид, как будто явился арестовать меня, а не вести для получения награды.