Момент волшебства - Фостер Алан Дин - Страница 60

В отчаянии он решил исполнить что-нибудь из альбома Кэрол Кинг «Tapestry». Шарфы дрогнули, но не исчезли. Вместо этого они начали распутываться и самостоятельно складываться на ближайшем столе в аккуратные отглаженные стопки, рассортированные по расцветкам. Сначала освободились бедра и колени, потом щиколотки, и вот, наконец, так же быстро, как они вылезли из рукава, все шарфы улеглись на стол.

Маркус нахмурился и опустил руку. Шелковое наводнение прекратилось.

– Быстро же ты отреагировал. Ну, может, в Атлантик-Сити твой трюк и не сработал бы, а здесь сошло и так.

Потом он поднял обе руки.

– Для следующего фокуса мне нужна ассистентка.

В воздухе прямо перед ним стало возникать серебристое сияние, которое постепенно обретало форму и плотность под воздействием пальцев и палочки волшебника. Появилось нечто, напоминающее песочные часы, к счастью, без когтей и клыков. Джон-Том смотрел, не отрываясь.

Она была высокого роста, почти такая же высокая, как он.

Очаровательная блондинка почти без одежды… Она шла ему навстречу, шепча что-то пухлым, манящим ртом, уговаривая, соблазняя, умоляя о чем-то.

– Прошу вас, мне нужны добровольцы из зала.

И Джон-Том понял, что шаг за шагом идет к ней. Тут ему показалось, что сквозь девушку он видит Маркуса. Блеснул золотой зуб во рту волшебника – тот улыбался.

Джон-Том отшатнулся, хотя для этого потребовалось настоящее усилие воли, так соблазнительно было видение. А девушка все шла к нему, протягивая безупречной формы руку, чтобы увести с собой на сцену. К тому же ей так нужна была его помощь!

Нет, сопротивляться было невозможно. Зато можно было петь! В этом нет ничего плохого. Какую бы приятную, нежную балладу посвятить красавице?

Сначала неуверенно, потом с нарастающим звуком он начал «Королева убийц» Фредди Меркури.

Светловолосая гурия при первых же аккордах стала корчиться в агонии. Она колебалась и дергалась, но совсем не так, как хотелось исполнителю. Зато стал заметен нож, зажатый у нее в руке. Тут девушка с криком кинулась на певца, и, вместо того чтобы поднять перед собой дуару как щит и отразить удар, Джон-Том продолжал старательно петь, изо всех сил подражая интонациям Фредди Меркури.

И за секунду до того, как нож, направленный прямо ему в горло, достиг цели, видение растаяло, как кусок сахара в горячем чае.

Джон-Том заморгал, а Маркус зарычал что-то неразборчивое, глядя мимо него, а потом снова забормотал и замахал палочкой. Черный плащ раздуло за спиной, хотя воздух в комнате не шевелился.

За спиной Джон-Тома раздался знакомый рев, такой неожиданный в этом окружении, – проснулись безликие демоны.

Они ожили и вылетели из ниш, целясь изогнутыми клыками прямо ему в лицо. Джон-Том ловко увернулся от одного «фоккера» и бросился за стол, так как самолеты снова взлетели и вошли в пике, намереваясь во что бы то ни стало добраться до его глаз. Он не мог вспомнить ни одной песни про самолеты. Единственная, имеющая хоть какое-то отношение к летающим предметам, совсем не подходила для этой ситуации, но певец решил, что с ее помощью он сможет хоть немного потянуть время и собраться с мыслями.

И он запел:

И тут же комнату заполнили сотни, даже тысячи шаров всевозможных цветов, форм и размеров. Металлические демоны Маркуса рвались через эти ярко раскрашенные препятствия, те лопались с громким «бумом», похожим на звук китайского новогоднего фейерверка.

Крыло одного из «фоккеров» задело голову Джон-Тома. Его остро заточенный пропеллер, едва не обезглавивший когда-то ворона Пандро, был обмотан яркими обрывками резины. «Фоккер» сделал мертвую петлю и разбился о стену. Еще через минуту второй демон прыгал по полу и наконец остановился, потому что мотор у него заглох, забитый лопнувшими шариками.

Когда третий, и последний, демон вылетел из окна и, кашляя и задыхаясь, спикировал в воды озера навстречу смерти, Джон-Том мысленно послал благодарность от Четвертого измерения Пятому. Он подождал, пока не исчезли все воздушные шары, и стал смотреть, что будет делать теперь Маркус Неотвратимый.

Тот не выглядел ни подавленным, ни испуганным, но и прежней самоуверенности в нем поубавилось.

– Ты, парнишка, был прав, как я погляжу. Ты был прав, а я ошибался.

Вовсе ты не панк и хорошо знаешь свое дело. Может, мы и поладим в конце концов. – Маркус пошел ему навстречу. – Давай помиримся. О'кей?

Нам лучше работать вместе, чем все время пытаться сбить друг друга с ног.

Джон-Том оглядел волшебника подозрительно, но на этот раз из рук Маркуса не появилось ни страшных гурий, ни механических летающих убийц. Только обычный букет цветов.

– Конечно, такой подарок лучше подносить девице, – произнес Маркус, – но ничего более подходящего мне в голову не пришло. А так все станет ясно.

Тут волшебник помахал букетом перед носом бывшего оппонента.

Джон-Том улыбнулся и закивал. Главное, он вовсе не хотел кивать, но все равно делал это, потому что цветы пахли так свежо и расслабляюще.

Именно расслабляюще. Он так давно не расслаблялся. Цветы говорили ему, что пора отдохнуть, забыться. От букета исходил удивительно успокаивающий, какой-то липкий запах.

– Вот и все, малыш. Все кончено. И незачем драться. Давай поцелуемся и помиримся. Черт возьми, из-за чего нам драться? У нас очень много общего.

Но почему Джон-Том начал отступать? Эта речь испугала его настолько, что он попятился, пока не почувствовал, что уперся спиной в стенку. В чем дело? Разве он хотел отступать? Какая-то крошечная часть мозга, не отравленная ароматом букета, завопила: пой что-нибудь! Пой первое, что на ум взбредет! Пой про то, что имеет хоть какое-то отношение к цветам.

Но Ван Хален не поет о цветах. Не поют о них и группы типа «Мотли крю» или «Годвана». Цветики-ромашки не ложатся на музыку «хэви-метал».

Однако не все же великие группы играют только тяжелый рок. Есть некоторые…

Джон-Том начал играть и петь, про себя удивляясь, какая подходящая композиция пришла ему в голову. Значит, говоришь, лучше преподнести такой подарок девице? Отчего же? Так тоже неплохо.

На этот раз он пел не Маркусу, а прямо букету:

Подражать голосу Бой Джорджа, шелковому, как будто слегка масляному, было трудно. Но Джон-Том справился, а его дуара сумела изобразить все – от гитары-бас до соло на губной гармошке.

Маркус замер, в оцепенении глядя на то, как его гипнотический букет поднимается в воздух в ритме музыки. Лепестки цветов крутились, как лопасти крошечных вертолетиков, потом отрывались от его пальцев и летели стройной цепочкой, чтобы, сделав круг вокруг головы Джон-Тома, так же строем вылететь в ближайшее высокое окно.

В руках Маркуса остался бумажный конус, в котором скрывалось пятидюймовое лезвие стилета. Он, спотыкаясь, стал отступать от певца к своему трону. Цилиндр у него съехал набок, несколько пуговиц на дешевой белой рубашке расстегнулось. Теперь он вновь походил не на Маркуса Неотвратимого, а на провинциального фокусника.

– Маркус, ты опять проиграл, – сказал Джон-Том. – Бросай свои штучки, пока я серьезно не взялся за музыку. С тобой все кончено.

Тут волшебник как будто опомнился. Казалось, близость трона и та власть, которую он воплощал, давали ему новые силы.

– Ты действительно так думаешь, малыш? Ты считаешь, что со мной все кончено? Да я до сих пор только шутки шутил. Развлекался. Думал, тебе и этого будет достаточно, но ошибся. Вот кому теперь и вправду пришел конец, так это тебе!

В лице Маркуса появилось что-то дикое, в глазах сверкнуло бешенство. Все, что он создал тут, в этом мире, куда он попал против воли, все, чего он добился, ускользнуло от него. Казалось, его покидал даже разум, за который волшебник цеплялся из последних сил. Нет, Он победит, он останется Маркусом Неотвратимым, Императором Всего на свете! И никакой тощий панк-рокер ему в этом не помеха!