Гламур в шоколаде - Молчанова Ирина Алексеевна - Страница 12

«Он никогда бы меня не узнал, – с легкой радостью решила она, – для него я останусь Аней, скромной и… немного странной».

Глава 5

Бесплатный цирк, или Страшная любовь

Если раньше понедельник тяжелым днем считался, то у Инны теперь любой день недели, кроме воскресенья, был не просто тяжелым, а невыносимым. Она терпела две недели. Готовила уроки так, чтобы нельзя было к ней придраться, сносила смешки, издевки, молча уходила, когда Кристина на ее глазах начинала обниматься с Максимом, из последних сил улыбалась директору на его «Как дела?» – в общем, старалась как могла. Первый раз она сдалась на географии, когда учитель несправедливо занизил ей оценку по контурным картам.

– Тройка, Высотина, ты знаешь свои ошибки, – бормоча себе под нос, вывел оценку учитель в ее дневнике.

Вот так просто – лишь потому, что он пьет чай за одним столиком с физиком и историком! Инна ощутила, как болезненно сжалось сердце в груди: она около четырех часов вырисовывала эти контурные карты! Сама не понимая, что делает, она вскочила с места.

Учитель изумленно поднял от журнала глаза.

– Высотина нам хочет что-то сказать?

Одноклассники захихикали, на губах учителя заиграла насмешливо-понимающая улыбка.

– Я не знаю своих ошибок! – медленно выговорила она. – Потому что их нет. – Инна захлопнула тетрадь, побросала все свои вещи в рюкзак и указала на доску. – Кавказские горы пишутся через «в», а не через «ф», проверочное слово – не фамилия писателя Кафки, запомните это, прежде чем указывать кому-то на несуществующие ошибки! – Она хлопнула дверью, да так, что из соседних кабинетов начали высовываться учителя.

Инну душил гнев, ей хотелось кричать, топать ногами, даже накинуться на кого-нибудь. На первом этаже словно в награду за смелость ей встретился Максим. Парень остановился и хотел что-то сказать, но она ему не позволила:

– Не нужно так себя утруждать: домашнему любимцу Кристины еще понадобится голос, чтобы подтявкивать ей! – Она вихрем пронеслась мимо него и зашла в столовую.

Казалось немыслимым, что совсем недавно она мечтала о любви с этим слабым, зависящим от общественного мнения, точно младенец от матери, трусливым подхалимом! Он говорил ей комплименты, подарил цветочки, водил ее гулять, но встречаться-то хотел не с ней, а с безликим существом под условным названием «всеобщее одобрение». Макса заинтересовала в Инне лишь претензия на популярность, а не ум и симпатичная внешность, как она вообразила. Даже в новой оболочке старая тупая блондинка делала свою черную работу. Опять любовь – и снова ложь, и что значит новая школа, и новый парень, и новая она, Инна, но все та же у нее соперница: неугомонная, непобедимая, ослепляющая Популярность! Она, настоящая, меркла, слава не пожелала шагать с Инной в ногу и вырвалась вперед. Не каждый способен влюбиться в алмаз, пока его не огранят и не превратят в бриллиант! А кто-то не способен и вовсе полюбить, но готов сохранить алмаз исключительно из-за его громкого имени.

Две девочки из параллельного класса при ее появлении зашушукались. Инна, недолго думая, подошла к ним и презрительно бросила:

– Прежде чем говорить что-то обо мне, – она вперила взгляд в рыжеволосую девицу, – переодень рваные колготки! А ты, – перевела она взгляд на разукрашенную блондиночку, – научись красить глаза, а то на клоуна похожа!

Лица закадычных сплетниц мгновенно покраснели, и Инне внезапно захотелось засмеяться. Она почувствовала небывалое облегчение: яд, который выплескивал на нее каждый, кому не лень, – хлынул обратно.

Инна купила себе в буфете лимонад, села за центральный столик, считавшийся собственностью Кристины, и, засунув в бутылку соломинку, принялась неспешно цедить напиток. Больше молчать она не собиралась!

«Если я не могу отсюда уйти, пусть меня выгонят», – окончательно решила она. Терять, кроме всеобщей ненависти, ей было нечего.

Раздался звонок с урока, в столовую потянулись ученики. Кристина в коричневом свитере и длинной джинсовой юбке шла к своему столику. А узрев Инну, прищурилась и начала с еще большим остервенением пробираться к столу.

– Вали отсюда, это мой стол! – перво-наперво заявила белобрысая, подбочениваясь.

– А ты меня попробуй прогони, – посоветовала Инна.

Максим остановился позади Кристины, свита разместилась вокруг «королевы».

– Ты чё, не поняла, это мой стол! – взбесилась Кристина. – Если ты сейчас не уйдешь отсюда…

– Что будет? – перебила Инна. – Наверное, пожалуешься учителям или своим друзьям… вперед!

– Это наш стол, мы всегда тут едим, – возмутилась черноволосая подруга Кристины.

– Ели – не путай настоящее время с прошедшим, а то не сдашь единый государственный!

– Ты совсем страх потеряла, – взвизгнула Кристина, – уматывай, тебе говорят!

Инна поставила локти на стол, взяла трубочку и начала, громко причмокивая, пить лимонад.

– Ты оглохла?!

– Уматывай сама! – огрызнулась Инна.

– Парни, – обернулась к свите Кристина, – выкиньте ее отсюда!

– Да фиг с ним, с этим столом, – передернул плечами коренастый Леха.

– Забей, пойдем отсюда, – предложила черноволосая.

Кристина топнула ногой:

– Я не сдвинусь с этого места, пока она не уберется!

– Долго же тебе стоять, я чувствую, придется. – Откуда ни возьмись рядом возник Ваня.

– Ванечка, – воскликнула Кристина, – посмотри только – расселась тут, грубит нам!

Парень обнял подругу и чмокнул ее в щеку:

– Ты сегодня – просто конфетка!

– Ты скажешь ей?! – заныла Кристина.

Ваня отодвинул стул и уселся за стол.

– Конечно, скажу. – Парень обернулся: – Инна, Кристина думает, что это ее стол! – весело произнес он.

– Думать полезно, пусть продолжает в том же духе! – усмехнулась Инна.

Ваня развел руками:

– Ты слышала, Крис: ничем не могу помочь.

– Это мой стол! – взвыла Кристина.

Привлеченный шумом, подошел директор. Оглядел собравшихся и строгим тоном, к которому прибегал крайне редко, спросил:

– В чем тут дело?

– Это мой стол! – чуть тише повторила Кристина.

Константин Викторович, видно, был не в духе, потому что ответил он очень резко:

– Этот стол – школьное имущество, он не принадлежит ни мне, ни буфетчице Ирочке и тем более он не принадлежит тебе! Надеюсь, Кристина, это был последний раз, когда я вижу, как ты делишь школьное имущество. – Он обвел раздраженным взглядом остальных участников драмы и приказал: – Расходитесь, раз вы сюда не обедать пришли.

Никому не пришло в голову ослушаться его. Кристина самой первой с гордо поднятой головой выплыла из столовой, за ней поплелись остальные. Ваня остался сидеть за столом, Константин Викторович тоже задержался.

– Инна, зайди ко мне после уроков, – так же строго произнес он. Это значило только одно: разговор в его кабинете будет протекать в таком же резком, сухом тоне.

Ваня вздохнул:

– Какие-то все злые сегодня…

Директор снисходительно смерил его взглядом и напомнил:

– У тебя задолженность по физике, больше отсрочек я выбивать для тебя не стану!

Когда он ушел, Ваня тихо сказал:

– Не завидую я тому, кто его так разозлил!

Инна и сама «тому» не завидовала. Константина Викторовича нелегко было вывести из себя, но если уж это случилось – жди беды! По слухам, его решения отличались от решений многих добродушных учителей тем, что пересмотру они не подлежали. Мало нашлось бы смельчаков, рискнувших поссориться с директором, если не считать сидящего рядом неугомонного парня, который своими бесконечными шуточками уже свел с ума всех учителей. Да и Ване не сошло бы столь многое с рук, не будь его дед ректором вуза, где в свое время учился Константин Викторович. Ваня бессовестно пользовался хорошим к себе отношением, хотя другим ребятам упрекнуть его было не в чем: привилегиями своими он никогда не кичился в отличие от сына физика, который всякий раз демонстрировал прочим ученикам свое превосходство.