Вернуться 4 (СИ) - Кирилов Альберт "Кириллов Альберт" - Страница 47

Победа была безоговорочной и полной. Все рядовые прихвостни Тараева были просто изрешечены в основном автоматным огнём. Для автомата АК-74 — сто метров идеальное расстояние для поражения цели, а для СВД — просто детское. Кроме нескольких выстрелов из пистолетов и одного дробовика больше никто ничего не успел сделать, получив в ответ массированный, плотный и точный огонь.

По Кислинскому, Наливаеву и их боссу адресно «отработали» Атом и Леший: подручным Тарая просто прострелили плечи, а вот Тарай ничком лежал на земле лицом вниз, и что-то ранений на нём Герман не заметил. Во всяком случае со своего места.

— Всё свободные ко мне! — прижав правую руку к лицу, Петров отдал приказ по рации.

В этот момент Герман, вытащив из «оперативной» кобуры АПС, направился к лежавшим на земле Тараеву и его ближайшим прихвостням.

— Ну чего, Тарай, «оживай» давай, — пнул по ноге лежавшего ничком главаря Герман. — Ну что ж, — видя, что тело не шевелится. — Тогда я тебе сейчас правую ногу прострелю, а потом — левую.

— Твари! Ненавижу, — вроде бы мёртвое тело зашевелилось, а потом перевернулось на спину, а затем главарь сел на земле.

Реально ненавидящий взгляд упёрся в лицо Германа, но попыток вскочить или бежать бандит не предпринимал, понимая тщетность своих потуг.

Ещё при разработке этой операции, Герман очень сильно попросил снайперов и автоматчиков не стрелять по главарю. Он был нужен живым, но и труп его Германа бы устроил, но лучше без этого.

Глотов ухватил за воротник раненого и стонущего Кислинского — потащил его в одну сторону за валун, а Петров — ругающегося Наливаева, утащил за другой кусок скалы. Им нужно было срочно «потрошить» клиентов, пока они не пришли в себя.

В этот момент, по противоположным склонам карьера по скинутым сверху альпинистским верёвкам вниз спускались вторые номера автоматчиков, оставивших автоматы снайперам, чтобы те наблюдали за обстановкой вокруг. А по дороге в карьер стала съезжать «Газель», нещадно скрежеща по породе помятыми дисками, с отлетающими ошметками резины от разорванных шин.

— Блин, напачкали тут, ступить некуда, — проворчал Герман, глядя на севшего на земле Тарая, в глазах которого начал проявляться испуг, когда он услышал крики и стоны своих подручных, с которыми «работали» Глотов и Петров.

— Я Математика оставил на месте, чтобы отслеживал дорогу, — доложил Молот, выпрыгнув из-за руля. — Трупы мы в машину положили, — кивнул на «Газель».

— Как прошло?

— Без пыли и шума! — пожал Молот плечами. — Не более минуты на всё про всё. Вот затащить их салон — пришлось попыхтеть.

— А чем недоволен? — к молча стоявшему Герман, ожидавшему окончания допроса Кислинкого и Наливаева, чем всё сильнее нервировал Тарая, подошёл Петров. — Мой кончился, умер от потери крови.

— Убираться долго, — огорчённо вздохнул Герман. — Наследили мы тут, как свинтусы последние.

— Я всё, — из-за валуна вышел Глотов, вытирая клинок ножа куском рубахи допрашиваемого.

По очереди, оба быстро доложили Герману, что удалось выбить из подручных Тарая с помощью экспресс-допроса. И услышанное Герману не понравилось.

— Бах! — за секунду до звука выстрела в одно из лежащих тел влепилась пуля Лешего, увидевшего в снайперский прицел, что у одного из бандитов дернулась рука. Может и агония, а может тот хотел, чего предпринять, так что снайпер рисковать не собирался, а просто всадил пулю в район шеи. Да и у него был прямой приказ — уничтожать всё, что может быть опасным.

Сидевший на земле Тарай вздрогнул, когда увидел, что никто из стоящих перед ним мужчин не дернулся, а трое прибывших бойцов, обыскав трупы, сложили документы, вещи и оружие в сторонке, а потом спокойно и без суеты стали закидывать трупы внутрь машин.

— Ладно, заканчиваем! — наблюдая, как имеющиеся бойцы завершают уборку территории, Петров поглядывал в сторону дороги. Хотя и зная, что сейчас подъезд к ней контролирует Пост, а саму лесную дорогу контролирует Математик, но мало ли.

За руль одного из джипов сел Кадет, а за руль второго — Тренер. И подведя на небольшой скорости джипы к озерцу, один за других выпрыгнули из двигающихся машин. С учётом приоткрытых окон в автомобилях, так, чтобы вода спокойно поступала, а что-либо массивное из машин, вдруг, не выплыло, оба авто почти сразу ушли в глубину.

— Вроде не видать, — в воду вглядывался Кадет, пытаясь разглядеть с поверхности машины, но глубина была слишком большой, а вода почти непрозрачная от растворённого в ней известняка: зеленого цвета и с какими-то примесями.

— Давайте остальные, — раздался голос Петров.

— Подожди! — присев на корточки прямо перед напуганным до усрачки Тараевым, Герман внимательно вгляделся в лицо авторитета. — Ты знаешь, Тарай, хотел тебе предложить переписать твою долю «Сильвинита» на наши компании у нотариуса, но после того, как услышал, как ты получил часть своих компаний…

— И что? Ты кто такой, чтобы мне морали читать? — осклабился главарь, бравируя своей смелостью.

Экспресс-допрос творит чудеса. И Тарай прекрасно слышал, как Петров и Глотов коротко доложили Герману результаты допросов Кислинского и Наливаева.

— Да никто. Но я передумал, — что-то мелькнуло между Тараем и Германом.

— Ахр-хра-ра, — главарь ухватился за горло, пытаясь вздохнуть, а через несколько секунд его лицо стало багроветь, а потом и синеть.

— Это тебе не детей пытать, урод, — удерживая рукой за плечо дергающееся тело Тарая, Герман приблизил своё лицо к голове бандита. — Попробуй вдохнуть задницей, раз ртом не получается, — полностью перебитая гортань костяшками, прижатых к ладони пальцев правой руки: сломанные хрящи, перекрывшие дыхательные пути.

Всё это в полной мере давало человеку полностью ощутить ужас неизбежного, находясь в сознании и умирая от недостатка воздуха, не имея физической возможности вздохнут.

— Жёстко! — не смог промолчать Петров, видя, что Герман брезгливо оттолкнул от себя тело Тарая и выпрямился.

— Я бы сказал — жестоко, — не остался в стороне Глотов, вместе со всеми наблюдая, как на земле в агонии бьется тело Тараева.

— А детям на спину раскалённый утюг не жестоко? — совершенно спокойно спросил Герман, пристально наблюдая за последними секундами жизни урода. — А женщине, матери пытаемых детей, во влагалище паяльник вставлять — добро или мягкость? — он повернул голову и внимательно оглядел одного, а потом второго подчинённого. — Если бы не время, а бы его на кол посадил и здесь подыхать оставил, — отвернул голову к бандиту, ноги которого дернулись в последний раз и тело, вытянувшись, замерло.

Результат «потрошения» подручных Тараева был ощутимым: оба сразу слили информацию, что по прошлому уголовному делу приказ пытать женщин и детей отдавал именно Тарай. И за последние годы он же неоднократно приказывал пытать свои жертвы, невзирая на пол и возраст.

— Молот, Кадет, его тоже в машину, — приказал Глотов, кивнув на труп Тараева. Названные бойцы, не выказывая ни тени неодобрения, закинули труп авторитета последним в ВАЗ-2109.

Спустя несколько минут все машины оказались в озерце, полностью скрывшись под водой. Собраны гильзы, какие нашли, брошены в воду, а лужи крови засыпаны измельченной породой.

— Атом, Леший, спускайтесь, — затем Глотов продолжил, вещая в гарнитуру. — Пост, ожидайте, мы закончили, — отдал приказ по рации старшему, ожидавшему со своими людьми в рядом с «уазиками», недалеко от карьера. — Математик, в машину и давай к нам.

— Принял!

— Чёрт! — выругался Атом. — У нас же там наблюдатель, спелёнатый остался. Тренер, — он обратился к напарнику.

— Стоп! Ждите машину, а я сам, — на глазах, внимательно наблюдающих за ним мужиков, Герман будто не лез, а взлетел по веревке, почти не используя ноги — только отталкиваясь ими, через минуту оказавшись на самом верху.

— Силён! — присвистнул Атом.

— Хрум! — влажный хруст, а затем Герман по той же веревке, быстро спустился вниз на дно карьера, куда по дороге заезжал Фольцваген Мультивэн, за рулём которого был Математик.