Пойманная в ловушку (ЛП) - Робертс Тиффани - Страница 5

Закутанные в шелк говорящие с духами двигались вдоль помоста, их струящиеся белые покрывала придавали ощущение мягкости и изящества их крупным телам. Они собирали подношения от приближающихся вриксов и давали благословения взамен. Только Архиречица Валкай, которая единственная носила замысловатые золотые браслеты на руках и шее, не принимала подношений. Она стояла чуть ниже и сбоку от королевы, согнув руки и скрестив предплечья в знаке Восьмерки.

Кетану казалось, что она избегала смотреть на что-либо напрямую, особенно на мужчин с желтыми поясами и сплющенными полосками коры, которые были рядом с ее говорящими с духами — писцами королевы, которые отмечали имя и подношения каждого присутствующего врикса.

Кетан взглянул на незаконченную статую неподалеку, которая уже казалась больше всего в пещере, хотя у нее не было двух рук и головы. Внезапно он обнаружил, что разрывается между своим гневом и желанием уйти, вернуться в джунгли, погрузиться в Клубок дальше, чем когда-либо, не оставляя даже оборванной нити, за которой мог бы последовать Коготь Королевы.

Еще одно значимое похлопывание от Уркота, за которым последовало одно от Рекоша. Между Кетаном и помостом оставалось всего восемь вриксов; возможно, он воспринял бы это число скорее как знак, чем как неизбежность, если бы его внимание не было занято чем-то другим.

Королева пошевелилась.

Янтарные глаза Зурваши сверкнули так же дерзко, как и ее металлические украшения, когда она перевела взгляд на Кетана. Он сталкивался лицом к лицу с кровожадными тварями, которые и вполовину не выглядели такими хищными, как королева. Ее жвала широко раскрылись и приподнялись, а рот приоткрылся настолько, что язык выскользнул и провел по одному из заостренных кончиков на верхней челюсти.

Она повернула голову и заговорила с ближайшим из своих Клыков — Верховным Клыком Корахлой, главой ее элитных воинов.

Главный Коготь Дуракс наблюдал за разговором из-за спин самок, прищурив бледно-голубые глаза. Когда королева закончила, Дуракс повернул голову и свирепо посмотрел на Кетана. Одна из его рук опустилась, чтобы сжать рукоять топора из черного камня, висевшего у него на поясе.

Корахла шагнула вперед, остановилась на краю помоста и ударила рукоятью своего копья по камню, издав глухой щелчок, который эхом разнесся по пещере.

— Кетан тес Ишуун'ани Ир'Окари, подойди к помосту, чтобы наша королева оказала тебе честь, приняв твое подношение.

Кетан почувствовал тишину, воцарившуюся в Логове Духов; в пещере было так тихо, что он мог слышать, как воздух проникает через отверстие над головой, так же ясно, как он мог ощущать его своими тонкими волосками и шкурой. Кто-то мог бы назвать это храбростью, кто-то глупостью, но он не испытывал страха — и без колебаний двигался вперед.

Тяжелый, голодный взгляд королевы не испугал его. Это только наполнило его новой решимостью.

— Наконец-то осознаешь свое место, Кетан? — спросила Зурваши низким и жужжащим голосом.

— Моя королева потребовала моего присутствия, — Кетан остановился у основания помоста, откинув голову назад еще больше, чем обычно, чтобы выдержать ее взгляд.

— Кетан, милый, я еще ничего не потребовал от тебя, — ее жвалы потянулись друг к другу, их кончики соприкоснулись, прежде чем она снова расправила их. — Когда я наконец это сделаю, ты не будешь выглядеть таким самодовольным.

— Как скажешь, моя королева, — проскрежетал он, едва удерживаясь от того, чтобы не рассердиться на правдивость ее слов.

— Я никогда не пойму, почему ты предпочитаешь тяготы Клубка роскоши Такарала, — Зурваши подняла предплечья, повернув кисти так, чтобы ладони были обращены в сторону от Кетана. Золото и драгоценные камни на ее запястьях и тыльной стороне ладоней вспыхнули ослепительным отраженным светом. — Моя просьба остается в силе, Кетан. Стань моим главным охотником. Возглавь Когтей Королевы. Это было бы гораздо более разумным применением твоих навыков.

Дуракс с рычанием шагнул вперед, широко раскрыв жвалы и подняв руку, как будто собирался высвободить свой топор.

— Моя королева, ты не можешь выбрать этого червя из джунглей, чтобы…

Зурваши махнула рукой в сторону Дуракса, даже не взглянув на него. Рот Главного Когтя захлопнулся, и он опустил свое оружие. Он потупил взгляд и отступил на шаг.

Кетан медленно вздохнул. Воздух, который он втянул в себя позже, был насыщен доносящимися сверху запахами джунглей, но их заглушал пьянящий аромат Зурваши, особый женский аромат, который поразил его на инстинктивном уровне, далеко за пределами его бодрствующего разума.

Ее запах никогда раньше не одолевал его; не одолеет и сегодня.

— Со всем уважением, моя королева, — он взял завернутый в листья сверток нижними руками, протягивая его к ней. — Я стремлюсь только возблагодарить Восьмерых. За то, что позволили мне жить во время правления величайшей королевы, которую когда-либо знал Такарал.

Ее жвала клацнули друг о друга, их клыки ударили с достаточной силой, чтобы раздробить череп Кетана. Она поднялась выше, и ее тень, отбрасываемая косым солнечным лучом, падавшим сверху, вытянулась над камнем помоста.

— Ты и вполовину не настолько умен, чтобы прикрывать свои оскорбления притворной похвалой и ускользать от моего внимания, Кетан, — пророкотала она.

По каменному полу пробежала слабая дрожь, когда она направилась к нему.

Она спустилась на уровень чуть выше Кетана, нависнув над ним, как грозовая туча над уже затопленными джунглями.

— Принеси свое подношение, чтобы я могла наилучшим образом решить твою судьбу.

Теперь ее запах был еще сильнее, а кусочки шелка, свисавшие с ее пояса, отвалились в сторону, обнажив длинный шов ее щели, теперь чуть выше уровня его глаз.

Сжав челюсти, он опустил жвала, отвел задние пары ног назад и поклонился. Он распутал сверток верхними руками.

— Я предлагаю тот же подарок, который сделал семь лет назад, моя королева.

Листья опали, обнажив корни Мендера, из которых все еще сочились фиолетовые соки.

— Достаточно свежие для мастеров-красителей моей королевы, — сказал Кетан, не сводя взгляда с Зурваши.

Она сузила глаза, и ее шкура натянулась, когда напряглись мышцы. Одна из ее ног скользнула вперед, но Кетан не отступил ни на шаг. Из горла королевы раздалось низкое шипение. Клыки, стоявшие по бокам от нее, двинулись вперед, нацеливая свои копья. По жесту Зурваши они остановились, на два шага не доходя до края помоста.

— Прости меня, моя королева, — сказал Кетан. — Но я забыл. Твой любимый оттенок требует чего-то большего.

Кетан свел плечи вместе и вонзил коготь в левую ладонь. Очень глубоко. Боль была далекой и все же странно волнующей; от него не ускользнуло, что это, возможно, было одно из последних ощущений в его жизни.

Кровь хлынула из-под его когтя. Он повернул руку, и кровь закапала на корни мендера. Темно-красные капли смешались с фиолетовым соком, образовав пятна более темного цвета.

Жвала королевы сжались. Скрежет их клыков друг о друга был единственным звуком во всей пещере.

— Такие вещи не могут оставаться безнаказанными, Кетан, — сказала она с низким рычанием, от которого завибрировали его тонкие волоски. Она наклонилась вперед и, протянув руку, вырвала у него корешки.

Его сердца забились быстрее, и напряжение прокатилось по телу. Страх шипел внутри, горячий и тревожный, но раньше это никогда его не останавливало.

Зурваши сжала корни в кулаке. Фиолетовый сок потек по ее шкуре и забрызгал пол между передними лапами Кетана, к нему присоединились несколько свежих капель его крови.

Она наклонилась еще ближе, расставив свои толстые, мощные ноги по обе стороны от Кетана. Ее жар пульсировал вокруг него, и ее запах окутал его, как кокон, еще сильнее пропитанный ее желанием.

Стебель Кетана зашевелился за его щелью. Он стиснул челюсти от этого ощущения, отказываясь давать ей такую реакцию.

— Ты провоцируешь мой гнев, Кетан, — ее нижние руки обхватили его, и ее большие когти так легко задели его спину, что он почти содрогнулся.