Нырнуть в крушение - Раш Кристин Кэтрин - Страница 1

К месту назначения мы приближаемся с максимальными предосторожностями: все устройства связи и освещение полностью отключены, сенсоры в усиленном режиме сканируют ближнюю сферу пространства на предмет любого активного корабля. В рубке «Не-Вашей-Заботы» лишь я одна. Только мне одной известны точные координаты этого места. Все остальная команда в общем салоне, а их хитроумное персональное снаряжение в трюме под замком. Я лично обыскала каждого из них, прежде чем добросовестно привязать к

креслу для отдыха. Никто, ни один человек на свете не знает, где это место. Кроме меня. Таково всеобщее соглашение.

Каждый был волен отказаться сразу, черт возьми!

Мы в шести сутках крейсерского полета от космостанции Лонг-боу, но на деле мне понадобилось десять. Досадный просчет, хотя из тех, что заранее не учтешь. Я планировала двое суток на астероидный пояс Беты-Шестой, а потратила втрое больше, переменными курсами удирая от какого-то настырного мелкого торговца. Этот тип явно поставил себе целью выяснить, где именно мы собираемся нырять.

В надежде на поживу, понятно.

Но я на поживу совсем не надеюсь. Сомнительно, чтобы в столь архаичном крушении, каким оно безусловно выглядит, обнаружилось что-нибудь технологически ценное для продажи. Однако, помимо чисто материальной выгоды, существуют еще и такие вещи, как уникальная историческая ценность, и жгучее желание удовлетворить собственное любопытство, и даже самое незамысловатое: «Черт побери, мы все-таки сделали это!..» Именно нематериальные ценности подобного рода я держала в уме, подбирая команду.

В команде нас общим счетом шестеро, и все имеют солидный опыт дайвинга в глубоком пространстве. Я уже ныряла прежде с двумя женщинами, которые откликаются на прозвища Голубка и Кудесница. Обе они сухощавые и тонкокостные, что типично для потомственных спейсеров, и обладают чувством истории, а это для большинства кос-можителей отнюдь не типично. Когда я начала осваивать дайвинг, мы очень часто ныряли вместе - в нашей тесной девичьей компании… Тогда мы, все трое, верили в нерушимую ценность истинно сестринских чувств. Со временем, довольно скоро, мы избавились от этого заблуждения.

Что касается Карла, у него хвалебных рекомендаций больше, чем у самого Господа Бога. Если честно, любого другого с таким помпезным букетом я бы даже не пустила к себе на борт, но Карл мне требуется позарез. Не столько потому, что он участвовал в самых сложных дайвингах, а благодаря его изумительному, почти неправдоподобному искусству выживания. Мне известно, что Карл ухитрился спасти по крайней мере две рискованные экспедиции, где все внезапно пошло наперекосяк.

И наконец, неразлучная пара в составе Джайпа и Джуниора. Это отец и сын, хотя они больше походят на половинки единого целого. Мне никогда еще не доводилось нырять вместе с ними, но зато я дважды доставляла их на место очередного дайвинга. И не упустила случая понаблюдать. Эта пара слажена идеально: они движутся синхронно, думают синхронно, понимают друг друга без слов.

Денег у Дж amp;Дж во много раз больше, чем у всех остальных из нашей компании вместе взятых. Так что дайвинг для них не образ жизни, а вроде экстремального туризма, но с огромным смыслом. История человечества - страстное хобби отца и сына. Они готовы на любые затраты, на что угодно, лишь бы раздобыть достоверные сведения о каких-нибудь незапамятных временах. Факты, которые я смогла раскопать, подтверждают, что страсть Дж amp;Дж к истории совершенно бескорыстна. Они никогда не стремились нажиться на информации, полученной в дайвингах.

Если кто-то из нашей команды и занимается выколачиванием денег, так это я. Правда, на собственный, не слишком доходный манер. Я выколачиваю ровно столько, чтобы мне хватило на новую экспедицию в глубину, ну и на текущие расходы, чтобы дожить до нее благополучно. Можно сказать, я трудяга-спейсер, никогда не покладающий рук, но никак не скажешь, что ради персонального благосостояния. В этом смысле я не слишком-то преуспеваю, ибо дайвинг…

Дайвинг - моя неутолимая страсть.

Сам процесс получил свое название по аналогии - и примерно настолько же опасен, как и глубоководное ныряние. В старину обычно говорили о спейс-дайвинге, дабы подчеркнуть отличие от поисков затонувших сокровищ на потерпевших крушение морских судах. А теперь о мертвых кораблях, затерявшихся в глубоком пространстве, тоже принято говорить, что они потерпели крушение, хотя реальные столкновения с крупными космическими телами - с Землей, если хотите! - случаются чрезвычайно редко.

Конечно, в глубоком пространстве мы не имеем дела с такой текучей субстанцией, как вода, с ее весом, давлением и необычными свойствами на больших глубинах. Дайверам бросают вызов другие характеристики недружелюбной окружающей среды: отсутствие гравитации и кислорода, запредельный холод.

Но также алчность. И это универсальная опасность.

Моя основная проблема в том, что я рождена на планете и мне не хочется это признавать. Первые сорок лет новой жизни я изо всех сил старалась забыть, что некогда мои ноги ступали по огромной планетной тверди, пропитанной могучей естественной гравитацией. Я слишком поздно ушла в пространство - в пятнадцать лет, будучи уже зафиксированной на твердь. Мои первые инструкторы с грустью предупреждали, что я никогда не смогу отучиться от образа мыслей и автоматических телесных рефлексов, которые неизменно вкладывает в человеческое дитя колоссальная природная атмосфера.

В самом главном мои инструкторы оказались все-таки правы. Твердь испортила меня, лишила того внутреннего стержня, каким от природы обладают рожденные и выросшие в пространстве. Если мне приходится совершать сознательное волевое усилие, чтобы погрузиться в черную глубину, то урожденные спейсеры купаются в ней, словно в теплой материнской ласке…

Но если сравнивать с другими зафиксированными на твердь, то я - без всяких сомнений! - первоклассный спейсер. Потому что я понимаю вакуум так, как планетные жители инстинктивно понимают воздух.

Старики, никогда не покидавшие пространство, уверяют: мой активный интерес к истории вызван одним - фиксацией на твердь. Спейсеры, как толкуют мне они, постоянно движутся вперед, забывая о том, что остается позади, в прошлом. А все рожденные и воспитанные на тверди ищут для себя исторические узы, полагая, что возможно понять свое будущее, только если ты постоянно оглядываешься назад.