Маори - Фостер Алан Дин - Страница 13

— Но ведь они англичане, — возразила она. — А англичане, вне зависимости от того, какие порядки существуют у них на кораблях, не посмеют причинить вред леди.

— Мадам, очень советую в общении с нашими матросами и китобоями не руководствоваться книжными представлениями. Здесь есть не только англичане. В Корорареку заглядывают и янки, и китайцы, и канаки, и жители Самоа и Фиджи. Национальная принадлежность выражается только в том, что каждый соотечественник стремится разгрузить у пивной стойки кошелек другого соотечественника. Все зачатки приличия и благородства немедленно топятся в роме. Держись от этих джентльменов подальше, мой тебе совет. И не забывай, что ты находишься отнюдь не при дворе королевы.

Она положила свои руки ему на плечи.

— Я буду осторожна, о муж мой, не беспокойся. Впрочем, после долгого плавания по однообразным волнам с однообразным питанием, я готова пойти на все, лишь бы добыть корзину свежих овощей. В любом случай тот риск, которому буду подвергаться я, гораздо меньше того, которому подвергаешься ты, милый. А теперь пойдем сюда.

Она взяла его за руку и усадила на диван, который был единственным во всем доме более или менее приличным предметом мебели.

— Сядь рядом со мной. Я должна многое рассказать тебе об Англии и многое узнать о моем новом доме.

Поначалу Коффин говорил с неохотой, но постепенно все больше оживлялся. Под конец он уже с удовольствием слушал рассказ Холли об их общих знакомых и друзьях. Все это он воспринимал, однако, лишь половиной мозга. Другая половина была занята совершенно иными мыслями, главной из которой была извечная мысль о супружеской измене. Он думал о жене и еще о той неотразимой, чувственной женщине, которая была в его прошлой, совсем еще недавней жизни, и которая не была его женой.

Глава 6

— Ну как?

Коффин откинулся на спинку стула и глубоко вздохнул. Все съедобное было сметено со стола с той же скоростью, с какой из души пуританина сметаются все его обеты после первых же минут пребывания на Пляже.

— Как ты и обещала, это была самая лучшая еда, какую мне доводилось пробовать с того времени, когда я в последний раз был в Англии!

Она с удовлетворением улыбнулась.

Кристофер закончил обедать гораздо раньше отца и теперь уже возился за домом под чутким присмотром пожилого Сэмюэла, который на скорую руку осваивал новую для него роль няни.

Хозяин и хозяйка попросили, чтобы их оставили в доме одних.

— Особенно пудинг был хорош, — проговорил Коффин, все еще ощущая аромат еды.

Господи, ведь он почти начисто забыл, как пахнет йоркширский пудинг!…

— Благодарю тебя, Роберт, за похвалы. Прости мне убогость сервировки.

— Ничего, мы же не во дворце. Мне нет необходимости есть на серебре и на золоте. Вполне подходят простые тарелки. Еще раз напоминаю: это не Лондон, а Корорарека.

— Но вот увидишь — придет день, и у нас здесь будут первоклассные приборы. А еще я обязательно приобрету фарфор.

— Приобретешь. Это я тебе могу обещать. Серебряные приборы с Бонд-Стрит и лучший фарфор, какой только сможет предложить Китай! В Корорареку вообще-то заглядывают клиперы и довольно часто. По пути, конечно. Я знаком с несколькими капитанами. Это хорошие ребята. Мы обязательно передадим им твой заказ. Ее ответ удивил его.

— Нет. С посудой подождем. Это не срочно. Для начала нам нужно обустроить дом, купить мебель, — твердым голосом сказала она. — Фарфор от нас никуда не денется. Дорогая посуда требует достойного окружения. Ставить ее сюда сейчас было бы просто смешно, ты не находишь?

Он любовался ею, смотрел на нее с нескрываемым и искренним восторгом. Он сидел с ней за столом и все еще не верил своим глазам. «Неужели это я сейчас сижу здесь?! С ней? С полным желудком! Довольный, как какой-нибудь торговец с Хеймаркета. А через стол от меня сидит очаровательная, задумчивая жена, которая приготовила мне царский обед? Может, все это только сон?..»

Далекие мушкетные выстрелы разорвали установившуюся было тишину и вернули Коффина к реальности. Нет, это не сон. Веселье на Пляже, как всегда, в самом разгаре. Оно вечно. Несмотря на довольно громкое напоминание о себе, жизнь шумного Пляжа казалась сейчас Коффину бесконечно далекой от него, его дома и жены. Она не имела к нему и его семье никакого отношения.

Слабым эхом ружейного огня отозвался стук в дверь. Коффин нахмурился. Посетители в его доме были явлением достаточно редким. Он никого здесь не ждал. Деловые разговоры всегда велись в лавке.

Пока Холли торопливо убирала со стола, он поднялся и пошел посмотреть, кто это к нему пожаловал.

Пока у Холли все шло неплохо. Это он должен был признать. В ближайшие дни все могло измениться кардинально. Она еще совсем мало пробыла в Корорареке, чтобы по-настоящему узнать это место и… содрогнуться.

На крыльце его ждала целая компания. Кто-то был в рабочей одежде, на ком-то нескладно висел морской костюм, другие были одеты официально и строго.

Взгляд Коффина рассеянно блуждал по визитерам, переходя с одного на другого.

— Приветствую вас всех, джентльмены. Чем обязан удовольствию видеть вас у себя дома?

— Мы просим прощения за вторжение, Коффин, — вышел вперед полный мужчина. У него были совершенно белые бачки, которые контрастировали с сероватыми волосами на голове, совсем как у Коффина. Он заинтересованно потянул носом воздух, выходивший из дома молодого капитана.

— Надеюсь, мы не прервали вашу трапезу?

— Мы только что закончили, Уильям. Прошу вас, заходите.

Коффин отошел от двери и сделал приглашающий жест. Визитеры гуськом прошли по коридору, завернули в гостиную и присели на длинную лавку.

— Итак, друзья, чем обязан?

— Мы пришли поговорить обо всех нас, Роберт, — заговорил Джонатан Халуорси. Он был высок, строен и любил носить высокие воротнички. — По-настоящему, эта беседа давно уже должна была состояться, но лучше поздно, чем никогда.

Его товарищи одобрительно закивали и замычали.

— Считая вас, мы шестеро представляем собой первых граждан Корорареки, которая в свою очередь является малым осколком обширной австралийской колонии.

— Скажите лучше, что у нас шестерых просто больше всего денег, Джон. Ведь вы имели в виду именно это? Некоторые рассмеялись, но не все. «Серьезная компания», — подумал Коффин. Он заметил, что гости смотрят куда-то ему через плечо.

Спохватившись, он обернулся и произнес:

— Прошу прощения, джентльмены. Позвольте мне представить вам мою жену Холли Коффин. Она недавно прибыла из Лондона на кантонском клипере. Холли, это мои коллеги, друзья и конкуренты.

— Он представил каждого. Когда он называл очередное имя, человек поднимался и почтительно наклонял голову:

— Это Титус Абельмар. Это Уильямс Лэнгетон. Джон Халуорси. Маршал Грон. Саффорд Перкинс. А бородатый господин в конце лавки — Ангус Мак-Кейд.

— Джентльмены, — проговорила с уважением Холли, приседая в реверансе.

Холли не заметила, что на лицах некоторых появились какие-то полуулыбочки. А если и заметила, то не придала им значения. Большинство из гостей знало, хотя бы в самых общих чертах, о взаимоотношениях Коффина и неистовой Мэри Киннегад. Каждый, разумеется, держал это глубоко в себе, чтобы не навлечь на себя гнева радушного хозяина.

Холли подходила к каждому гостю и обменивалась с ним сердечным рукопожатием. Они снова привставали и вежливо кивали ей головой. Рукопожатие, которым ее одарил Ангус Мак-Кейд, было особенно теплым. Дело в том, что его молодая жена Шарлин вконец достала его хныканьем о том, что у нее нет здесь ни одной подруги-сверстницы, с которой можно было бы перекинуться словцом. Мак-Кейд был самым молодым из шестерки «первых граждан Корорареки». Он остро чувствовал это и обижался, хотя понимал, что тут уж ничего не поделаешь. После Роберта Коффина он был вторым самым трудолюбивым работягой во всем городе.

— Вы сказали, что здесь присутствуют все первые граждане нашей колонии, — проговорил Коффин после того, как жена закончила приветствовать гостей и удалилась из гостиной. — Но я не вижу среди вас Тобиаса Халла.