Как приручить дракона (СИ) - Капба Евгений Адгурович - Страница 35

Познания мелкого гоблиненка в околокримиинальных раскладах поражали и настораживали. Но чужая душа — потемки!

Однажды мы созвонились с Дашей и договорились сходить вместе на пляж или дальше — в дубраву вверх по течению. Она пришла за мной прямо на воркаут-площадку, с работы, в этой своей маечке и в этих своих шортиках, с целой корзиной фруктов и какой-то домашней снеди, и морса, и наливок, и Бог знает, чего еще. Ну, и аж визжала от восторга, когда я крутанул солнышко, а потом принялся скакать с перекладины на перекладину, аки Тарзан из племени обезьян. Книжный Тарзан, а не, прости Господи, муж Наташи Королевой, конечно.

— Ты прям летающий! — сказала Даша и захлопала в ладоши.

Но целовать меня при пацанах не решилась. Пацаны, кстати, тоже заценили Дашу, и у меня явно добавилось авторитета. Девчонка она все-таки очень симпатичная, а как курить бросила и краситься по-дикому перестала — совсем стала молоденькая и свеженькая. Мы искупались в Днепре, и я еще раз получил возможность оценить ее фигурку — в бикини она смотрелась просто супер.

А что попроще… Ну, в конце концов, мне было хорошо с ней, и я нуждался в ее внимании и восхищении. Можно сказать — реабилитация после ПТСР… Может, и не воевал я, как местный Гоша Пепеляев, но смертельная болезнь и все прочие сопутствующие радости, которые сопровождали меня последние пару лет, психического здоровья не добавили, это точно… Да и его состояние на мне явно сказывалось. Кошмары всякие снились ночами, про склепы, подземелья и живых мертвецов с вампирами.

Вот — лечился. Наверное, мне должно было быть совестно — лечиться об другого человека так себе идея, но… На неё ведь я тоже явно действовал благотворно. Огонек в глазах у девушки появился, выглядеть стала лучше, улыбается, смеется… Вон, гору съестного наготовила, хотя раньше признавалась, что совсем потеряла интерес к кулинарии и питается всякой дрянью типа лапши быстрого приготовления и сосисок.

— Однако, это можно считать вторым свиданием? — уточнил я, удобно расположив голову у нее на коленях.

Вокруг шумели дубы, солнце готово было спрятаться за горизонт, река тихо плескалась о берег. Даша гладила мои волосы и что-то напевала. Услышав такой прямой вопрос, она рассмеялась и сказала:

— Ага!

И это было хорошо.

А еще я наконец разобрался с сейфом.

Глубокой ночью заварил себе крепкого раджпутанского чайку, закрыл дверь на все замки и защелки, сходил в ванную, достал из тайника ключ и пистолет. Положил на трюмо в коридорчике шляпу, под шляпу — пистолет с досланным в патронник патроном. Если снова явится Жевуский — застрелю к бесам, расчленю при помощи ножовки, сложу в мусорные пакеты и…

— … ОТНЕСЕМ НА МУСОРКУ, ЧТОБЫ СОБАКИ СОЖРАЛИ! — обрадовался дракон.

А я испугался. Проблема была в том, что о таком своем поведении я думал весьма обыденно, так, будто собирался заняться генеральной уборкой и отдраить ванную комнату с хлоркой. Типа — так себе занятие, но раз надо, то чего уж там… Придётся следить за всеми этими проявлениями, а то уже и не раз и не два в зеркале замечал желтизну в глазах. Страшно!

Так что к сейфу под ковром я подбирался в дерьмовом настроении. И одной кружкой чаю накатившую меланхолию исправить было решительно невозможно. Ключ с хрустом провернулся в замке, дверца подалась вперед, я сунул руку в этот бронированный кубик размером примерно тридцать на тридцать сантиметров и извлек что-то вроде кожаного конверта, пачку бумаг — документов и газетных вырезок — перстень и мешочек, в котором что-то позвякивало.

— Однако! Сбережения, значит, все-таки были… — на глазок монетами крупного номинала в сейфе хранилось что-то около пяти тысяч денег.

Я решил — пусть и дальше хранятся. Как и пистолет, эта сумма будет моим последним шансом, заначкой на черный день. Мало ли, всякое в жизни бывает! Сумма не очень большая, но и не маленькая — два-три месяца, а то и полгода от голода умереть не даст. Так что я сунул мешочек обратно в сейф и взялся за кожаный конверт. Выглядел он сильно старым, если не сказать прямо — древним! Осторожно я развернул его и ахнул — это была старинная грамота, пергамент! И — внимание! — на кириллице!

— Жалованная грамота Зиновию Пепелу, из рода Горынина, от Иоанна Иоанновича, Божией милостью государя Всероссийского, великого князя Московского… Ага, и прочая и прочая… А вот это интересно — Великого князя Белорусского, Ливонского и Жемойтского… А почему не Литовского? Хм! Ладно, потом… — я бежал глазами дальше, с благодарностью вспоминая старшего преподавателя с кафедры Истории славян Владимира Ивановича Бышика и его семинары по палеографии, на которых мы ковырялись в древних текстах. — Ага! Кудесник огненный? Так, значит — в дети боярские определили и пожаловали… Вышемирской юридикой? Однако! Фу-у-у как плохо…

— ЭТО ТВОЙ ГОРОД! -заорал дракон. — ТВОЙ, ТВОЙ, ТВОЙ! НАШ! ВОЗЬМИ ЕГО!

— Дерьмо это все, — откликнулся я. — Вышемир уже двести лет как земщина, а до этого принадлежал сначала Острожским, потом — Солтанам, потом — Радзивиллам, из Слуцкой ветви. Не дури мне голову. Вон дата стоит — лето Господне одна тысяча пятьсот девяносто пятое от Рождества Христова. Получается — царевич Иоанн, старший сын, которого Грозный так и не убил, и картину, стало быть, не нарисовали… Ага, вот он и пожаловал, когда царем стал. Четыреста лет назад. Так что успокойся, глюк несчастный, что было, то быльем поросло…

— ТАКОЕ ДАРОМ НЕ ПРОХОДИТ. ПОЧЕМУ ТВОЙ ОТЕЦ ВЕРНУЛСЯ СЮДА? ОН ВЕДЬ НЕ МЕСТНЫЙ… ПОЧЕМУ — СЮДА?

— А вот сейчас и посмотрим…

И я посмотрел.

Здесь, в этом странном мире, который назывался Твердью, Серафим Пепеляев-Горинович был военным магом. Огневиком. Пиромантом. И родился он далеко-далеко на южных рубежах богохранимого Отечества, в Эриванской юридике, куда волей Государя в свое время занесло его предков. Но в дружину к тамошним владетелям — Паскевичам — не пошел, выбрал черный мундир опричника. Судя по количеству наград и капитанскому званию — за пять лет службы в опричном его светлости князя Воронцова Кавказском полку он навоевался на две жизни вперед. И в одной из командировок в Москву встретил хорошую девушку из Вышемира — мою маму, которая училась там в университете. И у них появился я — нулевка.

Что такое нулевка для магического аристократического рода, который веками славился убийственной эффективностью и мощью огненных заклинаний и сжигал в труху врагов Государя уже сотни лет? Это — хуже, чем позор. Это что-то вроде коллективной импотенции. В общем, родственники предложили отцу сдать меня в детдом и развестись с матерью, и он послал их к бесам.

Отказался от дворянского знания ради жены и сына — заявление прилагается. Переехал в земщину, на родину к моей маме — регистрация по улице Мира, дом №3 — вот она. Стал работать в местной пожарной команде, о чем есть соответствующая запись и удостоверение — тоже… А ещё — преподавал, учил молодое пополнение, читал курсы, куда ж без этого?

Ну, и тушил пожары, не применяя магию, кто бы вообще в это поверил? Никто! И я не верил. Отец даже фамилию сменил с двойной на обычную — потому что простолюдинам, да к тому же еще и «цивильным» — то есть не-магам — двойную фамилию иметь не полагается… Он погиб на пожаре, когда Гоше здесь было столько же лет, сколько и мне — там, когда не стало отца. Спасал не натурального котика, а — внимание! — какую-то девушку из зоотериков. С ушками и хвостом. Как там у японцев? Нэко? Какие странные параллели, однако. И, если он был действительно магом огня и умел управлять пламенем не хуже, чем Жевуский — ветром и холодом, то поверить в его случайную гибель мне было очень сложно. Или — здесь наш род тоже был поражен наследственной болячкой, и он ушел сам, или — отца убрали.

Отложив в сторону документы и газетные статьи, я откинулся на диване и задумался. Что мне все это дает? По факту — ничего, кроме проблем. Быть позором рода — сомнительное удовольствие.

— ИДИОТЫ, — прокомментировал дракон. — ИМЕЮЩИЕ УШИ НЕ СЛЫШАТ, ИМЕЮЩИЕ ОЧИ — НЕ ВИДЯТ. МАКЕДОНСКИЙ, СКОПИН-ШУЙСКИЙ, СКУРАТОВ-БЕЛЬСКИЙ, КАРЛ ДВЕНАДЦАТЫЙ… ТЕБЕ СТОИТ К НИМ ПРИСМОТРЕТЬСЯ. ДУМАЮ, ТЫ-ТО НЕ ИДИОТ. ТЫ СМОЖЕШЬ СЛОЖИТЬ ДВА И ДВА.