Как приручить дракона (СИ) - Капба Евгений Адгурович - Страница 30

Первым, что она наладила, был учительский туалет, кстати. Без изысков, но и не похожий на обновление к игре «Сталкер». Скромный кафель, нормальные унитаз и раковина, сушилка для рук и в достатке бумажных полотенец. Это кое-что о ней говорило, об этой мадам Гутцайт. Она могла пояснить за чувство собственного достоинства, вот что. Поверьте мне — оно начинается именно с санузла.

Душевая тоже была такая — нормальная, располагалась недалеко от спортзала. Четыре лейки, перегородки, раздевалка — ничего особенного, но опрятно, не ржаво, не тесно, не воняет, напор воды — хороший. После трудового дня или спортивных соревнований — сказка! А то эти вонючие семиклашки после урока физкультуры — настоящее бедствие! Хоть в ОЗК на урок приходи, честное слово. А так — у них будет хотя бы шанс привести себя в порядок. Не у всех, конечно. Хотя бы у тех, кто задумывается о таких вещах.

После водных процедур почти счастливый, свежий, в брюках, ботинках и рубашке я вышел в коридор и услышал два встревоженных голоса со стороны вахты: мужской, чуть осипший и женский — Ингриды Клаусовны. Прислушавшись, я понял, что речь идет о серьезном происшествии — кто-то из детей пропал!

Быстрыми шагами я преодолел коридор первого этажа, почти пробежав мимо дверей кабинетов начальной школы, и оказался у стойки вахтерши. И возрастной милиционер — с лицом как у актера Кристофа Вальца. На самом деле — почти один в один, только чуть посмуглее! Форма и погоны, кстати, ему явно шли.

— … педагог на опрос несовершеннолетнего. Представитель школы нужен!

— Ну, где я вам его найду, у меня все учителя в отпусках! Завтра трудовика отзываю! — всплеснула руками директриса. — Ну, хоть ты разорвись, честное слово!

Она имела бледный вид, точно. И вдруг — просто просияла, а я попятился.

— Гео-о-о-оргий Серафимович! — провозгласила она, увидев во мне решение своей нерешаемой дилеммы.

— Пепеляев? — глаза милиционера стали круглыми. — Ты? Вернулся? Живой!

И он кинулся ко мне — трясти руку и похлопывать по плечу.

Из глубин подсознания всплыло понимание: это тот самый участковый, который подвозил местного Гошу на работу в Гориводу целый год! И я понял, что попал: отказывать было никак нельзя.

— Очень рад вас видеть, Виталий Михалыч! — как можно более лицемерно улыбнулся я. — Что там случилось?

Глава 14

Когнитивный диссонанс

Его фамилия была Криштопов, и он теперь служил в городе. Курировал направление по работе с несовершеннолетними, вроде как занимал должность целого заместителя начальника Вышемирского Линейного отдела милиции — или ЛОМа, как называли это заведение в народе — и звание у него было серьезное, целый майор. И как так получилось, что он из участковых так высоко прыгнул за полгода?

Правило о том, что при опросе — или допросе? — несовершеннолетних должен присутствовать педагог, существовало и здесь. И педагог этот должен был работать в школе, к которой опрашиваемый приписан. А тот факт, что я несчастного этого и в глаза не видел, поскольку на работу чуть ли не вчера устроился — он никого не волновал.

— Так что случилось-то? — спросил я.

Мы ехали на служебной машине Виталия Михайловича. Своими прямоугольными формами этот электрокар подозрительно напоминал жигули-«копейку». На крыше его располагались два красных проблесковых маячка, корпус в соответствии с местной традицией сверкал черным глянцем, вдоль всего борта шла белая широкая полоса с двуглавым орлом Государства Российского и символом Вышемира — белой крепостью на алом фоне. Черно-белая гамма тут вообще считалась официальной, ее плотно застолбили все госструктуры. Я уже приметил, что служебные авто и полевая форма опричников, милиционеров и всяких иных государевых людей исполнялась именно из такой комбинации цветов. Даже почта и пожарные красили машины в черный.

Кажется, такая мода повелась со времен учреждения опричнины Иоанном Васильевичем Грозным, кода он обрядил своих людей в полумонашеские одеяния…

— Случилось! — откликнулся Криштопов, прерывая вольный полет моих мыслей. — Тут в последнее время много чего случается. Криминогенная обстановка ужасная, почти как в девяностые, когда Государь наш, храни его Господь Боженька, только-только Наместником над Великим Княжеством голову нашего, Всебелорусского Земского собрания утвердил, благодетеля нашего Лукьяна Лукьяновича Александрова… Александров-то с этой швалью не церемонился… Разговор тогда короткий был, пуля в лоб налетчику — и точка! За пять лет вывели заразу! Гордились еще, мол, у нас-то в Великом Княжестве мама с коляской из конца в конец город может пройти в полночь, и ничего с ней не случится!

— А теперь? — я еще не очень-то хорошо разобрался в местных политических раскладах, но был в курсе, что Наместник последние тридцать лет не менялся.

— А теперь как будто Вышемир натуральным образом прокляли, — угрюмо заявил милиционер. — Сначала интернат для… Ну, особый психоневрологический, в общем, — его закрыли, пациентов практически на улицу выкинули. А там, скажу я тебе, не очень простые пациенты были… Не стоило их выпускать. Одних нужно от людей оберегать, а от других — уже самих людей спасать стоит. И голова наш городской руками разводит — мол, а что я могу сделать? Мол, финансирование урезали, бумага пришла! Потом — амнистия… Полгода назад, вот аккурат как мобилизовали тебя. Я не сторонник теорий заговора, но когда из трехсот амнистированных по всему Великому Княжеству — двести десять из Вышемира или наших деревень… Ну, знаешь — это чересчур даже для такого толстокожего скептика, как я! А милицию — сократили… Ну, не официально сократили, а так — под благовидными предлогами. Кому-то в нашем ЛОМе контракт не продлили, другого — на повышение в Гомель отправили, мне вон тоже сказали — ты пенсионер, продлять не будем… Хотя вроде и повысили, а по факту — говно на палочке. У нас сорок процентов от штата, понимаешь? Вакансии висят, а, скажем так, соискателей на должности — динамят… Как это понимать?

— Однако, картина маслом, — кивнул я. — А едем мы сейчас куда и к кому?

— А-а-а, ты про это? — он явно смешался. — Девчонка пропала вчера, а этот ваш гоблин — вроде как свидетель. Но, может, и подозреваемый.

— А девчонка из шестой школы?

— Нет, из второй. Благополучная вроде как семья, зажиточная. Доход хороший, по крайней мере, а что там по факту — черт разберёт. Гоблин тоже — вроде из приличных, но со всякой швалью трется… Хотя кто из гоблинов не трется? — Криштопов выкрутил руль и свернул к серому, мрачному зданию Линейного отдела милиции.

Клумбочки с пожухлыми бархатцами у крыльца и веселая розовая надпись на черном выгоревшем стенде «IH ISHCET MILITSIYA» не могли скрасить угрюмое впечатление от узких зарешеченных окон и колючей проволоки поверх бетонного забора, огораживающего задний дворик форпоста стражей порядка. Похоже, ИВС у них располагался тут же, под боком.

— Пойдем тебе пропуск оформлять, — милиционер, как будто нехотя, открыл дверцу авто и вздохнул: — О-хо-хо…

Гоблиненок сидел на стуле и маялся. Примерно каждую секунду этот ушастый и носатый серокожий парниша чесался, шмыгал носом, шевелил ушами и зевал.

— Все, Яша! Вот твой педагог из шестой школы, теперь уже можешь и вопросы отвечать! — Криштопов с кряхтеньем уселся за стул.

— Че за он? Не знаю такого… — уставился на меня пацан.

— И правильно, что не знаешь, Яков, — кивнул я. — Меня зовут Георгий Серафимович, я пару дней назад на работу устроился. Историком. Меня Ингрида Клаусовна попросила тут поприсутствовать, для соблюдения прав несовершеннолетнего.

— А, наконец-то эта кулебяка старая уволилась… Новый историк — это очень хорошо. — обрадовался гоблин. — А Ингрида Клаусовна понятно, почему сама не пошла.

— И почему это? — удивился я.

— Я ее подбешиваю, — шмыгнул носом Яша. — Я ваще почти всех подбешиваю. И понятно почему.