Тайна венецианского купца - Александрова Наталья Николаевна - Страница 24

Антонина попыталась встать, но оказалось, что старик вроде бы случайно задвинул ее стул в угол, а свой поставил рядом так, что она не могла выйти из-за стола. Хозяин же квартиры внезапно как-то обмяк и всем весом навалился на стол.

– Что такое?! Что?! – вскричала Антонина.

– Да ничего! Просто устал меня слушать, – отмахнулась Софья. – У стариков это бывает.

– Врешь! Ты применила к нему гипноз!

– Никакой не гипноз, а нейролингвистическое программирование. Не зря же я на курсы ходила. Видишь, действует!

Антонина решила, что с нее хватит, и если ей удастся выбраться из этой квартиры, она завяжет со всеми криминальными делами. Пошлет Соньку куда подальше и устроится на работу – хоть секретаршей, хоть уборщицей. И ни с кем из старых знакомых видеться не будет, а при случайной встрече даже не кивнет. Хватит с нее приключений на собственную задницу!

Старик тем временем продолжал сидеть неподвижно. Чтобы сдвинуть его с места вместе со стулом, нечего было и думать.

Софья усмехнулась, осмотрела гостиную и пожала плечами. Тут брать явно было нечего. Стол, и тот без ящиков. Где же он деньги хранит?

Она вышла из спальни, оставив дверь открытой, и вошла в другую комнату, надо думать, спальню. Было слышно, как Софья стучит ящиками. Вот что-то упало, она чертыхнулась, а потом… потом раздался крик, который заглушила самая настоящая сирена, пусть и не такая громкая, как пожарная.

Антонина дернулась, попыталась вскочить, но тут ее схватили за плечо, и резкий шипящий голос приказал:

– Сидеть!

Она так испугалась, что окаменела на стуле.

Сирена все выла и выла, врезаясь в мозг, отчего Антонине казалось, что в голове у нее огромная дыра.

– Если я подожду еще пару минут, сюда приедет полиция, – сообщил ей старик.

Да какой к черту старик! Не то чтобы он помолодел, но со стула вскочил легко, как мальчишка.

– Выключите! – взмолилась Антонина, которой было не до полиции. Она боялась, что голова сейчас лопнет, или дрель сирены просверлит в голове дырку, и все, что в ней находится, вырвется со свистом.

Хозяин квартиры нажал кнопку на пульте, который невесть как очутился в его руках, схватил Антонину за локоть и потащил в другую комнату. Черт с лампы злобно скалился им вслед.

Переступив порог, Антонина увидела письменный стол с выдвинутыми ящиками, шкаф с книгами, а на стене – портрет старика с аккуратной седой бородой в черном бархатном камзоле с белым пышным воротником. Старик с картины сердито смотрел на беспорядок и на Софью, которая, тихонько подвывая, взирала на свою левую руку. Рука была зажата металлическим браслетом и обездвижена, а сверху над ней нависало устройство, которое Антонина с ужасом определила как небольшую гильотину.

– Ага, – кивнул хозяин квартиры, – голову, конечно, не отрубит, но пальцы – запросто.

– Чего тебе нужно? – проскулила Софья.

– Правильно мыслишь, – одобрил старик, – и не смей называть меня на ты! Вон, видишь? – Он махнул рукой наверх, и Антонина, приглядевшись, заметила глазок видеокамеры.

Хозяин снова нажал кнопку на пульте, и глазок погас.

– Так что выбирай, – сказал он Софье, – либо я сейчас позвоню и приедут мои знакомые полицейские, либо я вас отпущу, предварительно испробовав работу вот этого прибора.

И он сделал вид, что пытается опустить гильотину, отчего Антонина вскрикнула и вдруг подумала, что лицом он похож на того черта, который в гостиной поддерживал лампу с абажуром зеленого стекла.

– Рука левая, так что не все так плохо… – прошипел старик злорадно.

Надо отдать должное Софье: она, конечно, испугалась, но не потеряла самообладания и даже сумела справиться с голосом, чтобы он не дрожал:

– А третий вариант? Есть же третий… Что ты от нас хочешь?

– Не смей называть меня на ты! – закричал он. – Ты не представляешь, с кем говоришь!

«Псих, – поняла Антонина. – Мы попали к сумасшедшему, с такими нельзя спорить…»

– Прошу вас, – заговорила она, – отпустите нас, мы же не сделали вам ничего плохого… Если вам неприятно наше обращение, то скажите, как вас называть?

– В общем, так, – старик успокоился, – мне нужны люди, которые будут мне служить. Станете делать все, что я скажу.

Подруги переглянулись. Им бы только выйти из этой квартиры, так что можно пообещать все, что угодно. Хозяин квартиры, однако, кивнул на камеру и усмехнулся:

– Тут неподалеку произошло ограбление. С убийством. Убили одинокого пожилого антиквара. Позарились на ценности. Так вот соседи видели, что входили к нему две женщины.

– Это не мы! – закричала Антонина. – Мы вообще… мы никогда… мы ни за что…

– Не надо так волноваться, – он издевательски хмыкнул, – просто подумайте, что скажет полиция, когда увидит записи с моей камеры? Вы просто изумительно подходите по всем статьям, особенно вот ты, – он кивнул на Софью. – Вид у тебя как у заправской злодейки, прямо леди Макбет местного разлива! Так что, мои дорогие, светит вам очень приличный срок. Это в случае, если вы сразу согласитесь со всеми обвинениями. А если нет, то будет еще и больно… очень больно…

Он сильно сжал локоть Антонины, так что кости едва не хрустнули, и добавил, усмехнувшись, что у нее-то внешность как раз самая невинная – симпатичная приветливая блондинка, хотя был случай, когда такая блондинка с невинными голубыми глазами зарезала пять человек. Так что полицейские вряд ли купятся.

В общем, старик не оставил им выбора. Сказал, что, пока они будут послушно работать на него, заветная пленка останется лежать в надежном месте.

Он запретил им заниматься прежним мошенничеством и платил какие-то деньги, чтобы было на что жить. Они за это выполняли его многочисленные поручения, на первый взгляд почти бессмысленные: куда-то съездить, что-то передать каким-то подозрительным людям, где-то забрать непонятный сверток и отнести его в странное место.

Подруги не понимали, чем он занимается, а спрашивать боялись. У Антонины гнездилась в голове твердая мысль, что они занимаются крайне подозрительными делами, по сравнению с которыми их прежние занятия выглядели почти невинными. Но она не говорила об этом Софье, боясь услышать в ответ одни насмешки.

Но все же до сегодняшнего случая у них не было таких поручений, где нужно было усыпить человека. А что, если этот пенсионер умрет?

Антонину беспокоило то, как легко Софья все это воспринимает. Гораздо больше она боялась Мастера, как велел себя называть лысый тип с желтой пергаментной кожей, ведь они так и не нашли эти треклятые счеты, которые были ему так нужны. И гнев его будет страшен.

Но ведь в квартире их действительно не оказалось, тогда как Мастер утверждал, что они находятся там. И хозяин квартиры тоже удивился, не найдя счеты на обычном месте…

За две недели до описываемых событий Даниил Никодимович Сикорский пил чай со своим племянником Даней, сыном младшей сестры Елизаветы, ныне покойной.

Даниил Никодимович был очень близок с сестрой и всегда заботился о ней, а когда она умерла от тяжелой сердечной болезни, был безутешен. Теперь в Дане он видел единственного близкого человека, родную кровь. Кроме того, мальчика и назвали Даней – в честь родного дядюшки.

Всю любовь к сестре Даниил Никодимович перенес теперь на племянника.

Даня часто навещал дядю – но не потому, что любил престарелого родственника, а по двум вполне меркантильным причинам: во-первых, дядя время от времени подкидывал ему деньги (небольшие, к сожалению; больших у пенсионера просто не было). Во-вторых, неоднократно давал ему понять, что завещает племяннику свою квартиру.

Даня даже пошел учиться в экономический институт, на специальность «бухгалтерский учет», потому что дядя считал профессию бухгалтера самой достойной и перспективной.

На следующий день у Дани был экзамен по специальности, и экзамена этого он очень боялся.

– Данечка, ты правильно выбрал специальность, – вещал Даниил Никодимович, подливая племяннику жидкий чай. – Бухгалтерский учет вносит порядок и организацию в нашу тревожную и запутанную жизнь. Лука Паччоли, который придумал систему двойного бухгалтерского учета, дал человечеству больше, чем Эйнштейн! Кто сейчас знает, в чем смысл теории относительности? Единицы! А кто знает, что такое дебет и кредит? Миллионы бухгалтеров и экономистов во всем мире!