Если вы дадите отцу-одиночке няню (ЛП) - Айнерсон Энн - Страница 47

— Дрессировка или нет, но мы будем рады видеть Ваффлза у себя в гостях. — Искренне говорит Джоанна. — Ты согласен, Майк?

— Абсолютно. Мы будем рады ему в любое время. — Заверяет меня Майк со своего места на другом конце стола.

— Спасибо.

Дилан ободряюще сжимает мою ногу. Он должен знать, что жест его родителей много значит для меня.

Находясь здесь, я ощущаю чувство принадлежности, что резко контрастирует с ощущением чужака в моей семье, когда я росла. Стаффорды приняли меня с распростертыми объятиями, со всеми недостатками, и какая-то часть меня никогда не захочет уезжать.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Я опаздываю на следующую конференцию, и когда я присоединяюсь к ней, Харрисон и Кэш уже в сети.

— Ты бы видел маму за ужином вчера вечером. Я не видел ее такой взволнованной с тех пор, как она узнала, что Джек и Пресли вместе. — Сообщает Кэш Харрисону.

— Расскажи мне об этом. — Ворчит Харрисон. — Она позвонила сегодня утром и прочитала мне лекцию о том, что я заставляю его так много работать. Может, я и генеральный директор, но я же не могу контролировать вас двоих. — Он вскидывает руки вверх. — К тому же сейчас, когда идет работа над проектом «Vanburen», все руки заняты.

Мама сегодня тоже не давала мне покоя. Я объяснял, что мы с Марлоу не торопимся, но это слово не в ее лексиконе.

Она, правда, правильно заметила, что я слишком много работаю. Я уже решил, что, как только этот проект будет завершен, сокращу штат и найму еще одного старшего аналитика, чтобы у меня было больше времени на Лолу и Марлоу.

Они — мой главный приоритет, и настало время уделить им обоим внимание, которого они заслуживают.

Марлоу отлично вписалась в мою семью, и я намерен приглашать ее на ужин каждую неделю — и Ваффлза тоже.

— Ребята, вы ведь знаете, что я сейчас на связи? — Спрашиваю я, приподняв бровь.

— О, Дилан, мы тебя там не видели. — Говорит Кэш, притворяясь невинным.

— Ты также сказал Харрисону, что мама спросила, не встречался ли ты еще с Эверли? — Кокетливо спрашиваю я. — Если бы она знала, что ты был влюблен в неё, когда мы были детьми, она бы уже назначила вам свидание.

Моя мама всегда была неравнодушна к Эверли и радовалась, когда она приходила поиграть к нам домой, когда мы были младше. Несомненно, она надеялась, что Эверли когда-нибудь станет постоянной частью нашей семьи.

— Заткнись. — Пробормотал Кэш с ухмылкой.

— Ты прав, Дилан. — Глаза Харрисона загораются узнаванием. — Разве его не отстранили от занятий за то, что он ударил Джейкоба Барлоу по лицу, когда тот нагрубил Эверли на выпускном?

— Да. — Восклицаю я. — И он каждый день носил ее книги в класс.

— Ребята, может, хватит? — Жалуется Кэш. — Разве у нас нет дел, которые мы должны обсудить?

— Это ты начал. — Я пожимаю плечами. — Кроме того, если с Марлоу все пойдет хорошо, в конце концов мама потеряет интерес. А если она узнает о твоей маленькой влюбленности в Эверли, то в следующий раз придет за тобой. — Игриво предупреждаю я.

— Этого не случится. — Бормочет он.

Я сдерживаю самодовольную ухмылку.

Да, я тоже так думал, а теперь посмотрите на меня.

Уже поздно, когда я наконец-то закончил работу на сегодня. Я написал Марлоу, попросив ее подготовить Лолу ко сну, чего никогда не просил делать, когда я дома. Раньше я справлялся с этим сам, ведь укладывание Лолы спать — это нечто особенное, что мы всегда разделяли. Однако мне нравится идея, что Марлоу будет участвовать в этом. И не только сегодня.

Когда я выхожу из своего кабинета, из комнаты Лолы доносятся звуки песни Уитни Хьюстон «I Want to Dance with Somebody».

— Да, именно так. — Слышу я слова Марлоу.

Лола хихикает.

— Мне нравится быть маргариткой.

— Ты естественна. — Заявляет Марлоу.

Я заглядываю в комнату и вижу, как они покачиваются, сложив руки на боку. Лола уже переоделась в пижаму с единорогом, а ее волосы заплетены во французскую косу.

Она серьезно отнеслась к своей роли маргаритки и настояла на том, чтобы мы репетировали каждый вечер. Единственное отличие — это выбор песен: она предпочитает плейлист Марлоу 80-х годов.

Может, у нее и не будет реплик в пьесе, но она точно будет лучшей маргариткой на этой сцене.

Когда песня заканчивается, Марлоу ставит музыку на паузу и убирает телефон в карман комбинезона, в который она одета.

— Ладно, леденец, пора тебе ложиться в постель.

Лола безропотно запрыгивает на матрас и забирается под одеяло. Марлоу помогает ей расставить плюшевых животных, а затем берет с тумбочки ее экземпляр «Мадлен».

У меня возникает искушение войти и взять все на себя, но я останавливаю себя, мне интереснее посмотреть, как все это будет происходить.

— Это Мадлен. — Говорит Лола Марлоу, крепко прижимая к груди книгу. — Папа читает мне ее каждый вечер. Когда-нибудь я поеду в Париж, чтобы увидеть Эйфелеву башню, как Мадлен. — Улыбается она.

— Я тоже люблю Мадлен. Это одна из моих любимых книг. — Говорит Марлоу. — Хочешь, я почитаю ее, пока мы ждем твоего папу?

Лола кивает. — Да, пожалуйста.

Марлоу усаживается на кровать, а Лола прижимается к ней и с нетерпением протягивает книгу.

— Спасибо. — Бормочет Марлоу, открывая первую страницу.

Она только начала читать, как Лола прерывает ее.

— Эй, Марлоу.

— Да, Лола?

— Я люблю тебя. — Шепчет Лола, обхватывая Марлоу за талию.

Я замираю на месте от признания моей дочери. Я никогда не слышал, чтобы она произносила эти три слова кому-то, кроме меня и моих родителей, даже братьям и сестре. У Марлоу туманные глаза, она смотрит на мою дочь с обожанием и преданностью.

Когда-нибудь мы сможем стать настоящей семьей.

Эта мысль не вызывает у меня паники или смятения. Более того, я думаю о том, как сделать это реальностью.

— Я тоже тебя люблю. — Благоговейно говорит Марлоу, поглаживая Лолу по волосам.

Она смотрит в мою сторону, и ее глаза расширяются, когда видит, что я стою в дверном проеме. Улыбаюсь ей, побуждая продолжать.

Когда она возвращается к чтению, я понимаю, что тоже влюбляюсь в Марлоу Тейлор. Все, что я могу сделать сейчас, — это надеяться, что жизнь, которую мы с Лолой можем предложить, окажется для нее достаточной. Потому что, если она покинет Аспен Гроув, я не думаю, что мы с Лолой когда-нибудь оправимся.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

— Марлоу? — Слышу я голос Дилана снизу.

— Я в своей студии. — Кричу я в ответ.

Я наношу последний штрих на красно-желтый тюльпан, когда он входит в дверь с огромной вазой цветов в одной руке и одеялом в другой. Он выглядит неотразимо очаровательно в угольно-серых брюках, белой рубашке на пуговицах и кобальтово-голубом галстуке. Его волосы взъерошены, словно он весь день проводил по ним рукой, и ухмыляется от уха до уха.

Я никогда не устану видеть его улыбку.

Выключаю музыку и кладу нож для палитры на рабочий стол.

— Я скучал по тебе сегодня. — Говорит он, подходя ко мне, чтобы поцеловать. — У меня для тебя вот это.

Он протягивает мне букет, в который входят розовые гвоздики, фиолетовые альстромерии, белые помпоны, фиолетовые статицы, лавандовые и розовые розы.

Последние несколько недель с Диланом и Лолой были идеальными. Дилан постоянно придумывает заботливые жесты, чтобы показать, что я ему небезразлична, а мое сердце чуть не разорвалось, когда Лола призналась мне в любви на прошлой неделе.