Королевства света - Фостер Алан Дин - Страница 17

Взрыв смеха внезапно прорезал ночную тишину. Они отпрянули друг от друга и увидели Цезаря, который показывал на них пальцем и заливался смехом.

– Вот так зрелище – курам на смех! Я всегда думал, Какао, что у тебя вкус получше. Я думал, у тебя шерсть встанет дыбом, если ты приблизишься к этой ходячей метелке.

Отступив назад, она одернула блузку и с большим достоинством пошла на другую сторону поляны, чтобы лечь рядом с Макитти у костра.

– Чтоб ты знал, – сказала она ядовито, – у меня действительно шерсть стоит дыбом.

У Цезаря смех застрял в горле.

– Эй, я не имел в виду… я просто хотел сказать, что…. – Шипя, он двинулся на Оскара. Тот не шевельнулся. – Послушай, ты, засранец: ты – собака, а я – кот. Какао – кошка. Тебе что, трудно это понять?

Протянув руку, Оскар сгреб в кулак воротник рубашки парня. Конечно, пальцы – совсем не то, что зубы, но и они сойдут.

– Вот уж нет! Она – человек, так же, как ты и я. Если она жаждет общения в такой форме, я не собираюсь ей мешать. И тебе лучше не вмешиваться.

Правой рукой Цезарь потянулся к мечу, но потом опустил ее. Вырвавшись из цепких рук Оскара, он оправил свою рубашку.

– Терпеть тебя не могу, пес. И никогда не мог.

– Взаимно. Но ради успеха нашего предприятия нам лучше направить свой гнев на внешних врагов, а не на спутников.

Цезарь медленно кивнул.

– Отлично. Только держись подальше от Какао. Оскар небрежно сложил руки на груди.

– Я не буду навязываться Какао-кошке. Но если Какао-женщина захочет поговорить со мной, я в ее распоряжении.

– Надо было Хозяину тебя кастрировать, – пробормотал себе под нос Цезарь, отходя в сторону.

Оскар следил за парнем, пока тот не улегся и не закрыл глаза. Нельзя доверять бодрствующей кошке. Вздохнув, он решил, что надо бы найти местечко и для себя. Сэм спал в сторонке и казался довольным. Он свернулся в очень тугой клубок, и голова его покоилась на большой руке. Завтра они пойдут в человеческий город. Им придется выдавать себя за людей, а рядом не будет Хозяина, который бы подсказал, что делать и как себя вести. Если они привлекут к себе нежелательное внимание, их миссия провалится, не успев начаться.

Найдя кучу сухих листьев, Оскар немного повертелся вокруг нее, потом улегся и заснул глубоким, но далеко не безмятежным сном. Иногда он тихонько повизгивал во сне или взбрыкивал ногой. Только когда повернулся на спину, задрав руки и ноги вверх, беспокойные сны, наконец, исчезли.

Узкие улочки, множество зашторенных витрин, закрытые пивные, общий жизненный ритм, близкий к сонному, – таким предстал перед путниками Карплув. А они-то думали, что это будет оживленный, шумный контраст глубокой тишине Фасна Визеля. Над городом витал все тот же серый дух мрака и подавленности, охвативший весь Годланд в свои печальные объятия. Небольшие отряды солдат и вооруженных горожан патрулировали улицы. Окна были закрыты, ставни захлопнуты, люди перешептывались о приближении Орды Тотумака. Больше всего они надеялись на то, что эта ужасная Орда не заметит их такое маленькое и обособленное поселение и пройдет стороной с севера и юга.

Когда они ступили на булыжные мостовые, встревоженный Оскар наклонился к Макитти и прошептал ей на ухо:

– Люди смотрят на нас. Что мы делаем не так?

– Ничего, держу пари, – ответила она, немного подумав. – Я думаю, мы просто немного отличаемся от типичных горожан. Они, наверное, боятся любых чужаков, опасаясь, что это могут быть шпионы Орды. – Она задумчиво осмотрелась вокруг. – Я помню Карплув полным жизни, света и счастья. Что же потеря красок делает с людьми?!

Оскар оглядел их маленький отряд. Неужели заметно их нечеловеческое происхождение? Каждый старался сдерживать свои природные наклонности. Цезарь обуздал свою кошачью непоседливость, и никто не вставал на четвереньки. Сэм было начал скользить по улице, но Тай напомнил великану, чтобы тот поднимал ноги. Им наверняка удалось смешаться с остальными. Ну как они могли отличаться от них? Да, правда, Макитти была более мускулиста, чем обычная женщина, а Тай – более белокур, чем самый светлый северянин, даже при тусклом сером свете. Что касается Цезаря и Какао, то трудно было сказать, кто из них был красивее и на кого больше украдкой бросают восхищенные взгляды мужчины и женщины. Но даже появление такого необычного отряда оставило толпу безразличной и подавленной.

Если задуматься, то только Оскар походил на среднего горожанина. Именно поэтому он первым зашел в мрачную таверну, которую они выбрали, чтобы пообедать и пополнить почти иссякший запас провизии. Он нерешительно, но очень добродушно заговорил с хозяином и занял для всех столик в глубине зала. Может, он не так хорошо умел говорить, но его природное дружелюбие помогло преодолеть недоверчивость хозяина таверны. Он, конечно, не был так красив, как Цезарь, но характер, который так нравился людям, когда он был собакой, сохранился и сейчас, когда он стал человеком. Озадаченный владелец таверны потом долго удивлялся, что это его потянуло перегнуться через прилавок и потрепать по плечу этого неряшливого улыбающегося покупателя.

Пока Макитти договаривалась со слегка ошеломленным лавочником о покупке вяленого мяса, сушеных фруктов, соли и специй, остальные уселись за столик и заказали еду у измученной служанки, такой же удрученной, как и остальные жители города.

Записывая заказ, она так и не смогла отвести глаз от красивого профиля и изящной фигуры Цезаря.

Лавочнику показались странными их крупные покупки, особенно большой мешок рыбьих голов, заказанный смуглой женщиной. Но он предпочел держать свое мнение при себе. И красивая широкоплечая покупательница, внушавшая страх, и человек-гора, молчаливо возвышавшийся за ее спиной, убедили его, что ему лучше сидеть спокойно. Упаковывая товар, торговец старался не смотреть в сторону необычайного колосса. Бессознательно напряженный взгляд человека-горы не просто пугал, он был почти гипнотическим. Неужели этот гигант никогда не моргает? И почему у него язык не держится во рту?

Макитти и Сэм все еще упаковывали провизию, когда, наконец, подали еду на последний столик. В отсутствие Макитти Какао взяла на себя ответственность и сделала предупреждение своим спутникам-мужчинам.

– Прекратите это!

Держа в руках пудинг, Оскар нахмурился:

– Что прекратить?

– Хватать и есть руками! – Она взглядом показала на соседние столики с горожанами, которые уже подозрительно смотрели на неизвестных и начали перешептываться. – У людей некоторую пищу действительно можно есть руками, а остальное надо есть с помощью столовых приборов. Вы что, никогда не видели, как ели Хозяин и его гости?

Оба переглянулись.

– Да нет, – признался Оскар. – Меня как-то больше волновали забытые объедки со стола.

– Какая разница, – дерзко улыбаясь, Цезарь нарочно сунул руку в большой горячий пудинг, стоявший посреди стола, и достал из него полную пригоршню дымящихся овощей и кусков мяса. Рассмотрев их, он тщательно затолкал все себе в рот, и густой бульон потек у него по рукам.

Какао тоже хотелось просто наклониться и уткнуться мордой в тарелку, но, сражаясь с непривычными ножом и вилкой, она опустила глаза.

– Ты мне отвратителен!

– И не только ей!

Веселый голос раздался поблизости. Трудно сказать, кто из сидящих за столиком напротив выглядел более грубым и неотесанным: мужчины, заросшие бородами, или женщины, у которых повсюду были проколоты дырки и вставлены кольца, что, наверное, было очень больно; или пара рогатых могов, которые свободно ели и пили вместе с остальными.

Какао неумело отрезала ножом кусочек жареного цыпленка, засунула его вилкой в рот, и, понизив голос, сказала:

– Не обращайте на них внимания.

– Сама не обращай внимания. – По рукам у Цезаря стекали жир и бульон, грозя запачкать его элегантную рубашку. Он поднялся со стула и сбросил с себя руку Оскара, который хотел успокоить его. – Извините, отпрыск неизвестно каких родителей: ты что,сказал, что я тебе отвратителен?