Берегись вурдалака - Абаринова-Кожухова Елизавета - Страница 10

— Своими действиями наша доблестная милиция признала, хоть и косвенно, что мадам Шушакова таки виновна в инкриминируемом ей преступлении, — с апломбом вещал ди-джей Гроб. — А вообще-то преступность распоясалась вконец — она уже и до нашего светлого будущего добралась. Я имею в виду наших детей. Девятиклассник Михаил Сидоров, которого чуть ли не среди бела дня бабахнули по чайнику железякой, до сих пор не пришел в сознание. А то, что это покушение, как и подозрительную смерть олигарха, взялся расследовать наш комиссар Мегре, сиречь инспектор Рыжиков, означает одно — истина так и останется где-то рядом. Ну а теперь для стимуляции умственной деятельности уважаемого инспектора Лестрейда мы поставим прелестную песенку о фаллоимитаторах «Пластмассовый рай» в исполнении любовеобильной Лады Корольковой…

— Ну что я им сделала? — исторгся вопль из души Ольги Ивановны. — За что они меня так ненавидят?!

— Ольга Ивановна, поймите, этот ди-джей Гроб говорит то, что ему заказали, — стал терпеливо объяснять господин Семенов. — И то, что пишут про вас в газетах — все это, извините, типичнейшие заказные материалы. Просто кому-то вы очень мешаете. То есть не вы как гражданка Ольга Ивановна Шушакова, а вы как основная наследница покойного Ивана Владимировича и держательница контрольного пакета акций банка. Поверьте, ставка слишком высока, и они ни перед чем не остановятся. А если понадобится… — Григорий Алексеевич не договорил, но и так все было понятно.

— Что же делать? — совсем пригорюнилась вдова.

— Что, что! Бежать надо, вот что! — вдруг брякнула дочка.

— Да что ты, милая! — всплеснула руками Ольга Ивановна. — Куда бежать?!

— Знаете, Ольга Ивановна, а ведь в словах Оли есть свое рациональное зерно, — после недолгого молчания раздумчиво заговорил Семенов. — А что они вас в покое не оставят, в этом я не сомневаюсь. То, что я скажу, конечно, конфиденциальная информация, но в скором времени из банка начнут постепенно увольнять всех сподвижников Ивана Владимировича, с которыми вместе он начинал, и заменять их людьми совершенно посторонними.

— И вас тоже? — как бы между прочим спросила Ольга.

— Меня, скорее всего, оставят до поры до времени, — не очень уверенно ответил Григорий Алексеевич. — Пока замену не найдут. По-моему, я у них на подозрении…

— Простите, Григорий Алексеич, вот вы говорите — «они», «у них», — не выдержала Ольга Ивановна. — А кто они такие, эти «они»?

— Увы, дорогая Ольга Ивановна, этого даже я доподлинно не знаю, — вздохнул господин Семенов, то ли впрямь не зная, то ли не желая говорить. — Но знаю одно…

Тут зазвонил стоявший на хрустальном столике телефон — как и все в гостиной, он был сделан «под старину»: по такому телефону вполне мог бы вести великосветские беседы какой-нибудь по счету Людовик с мадам де Помпадур. Или Екатерина с князем Потемкиным.

Ольга Ивановна-младшая взяла трубку:

— Мама, это тебя.

Старшая Ольга Ивановна подошла к столику и приняла трубку.

— Григорий Алексеич, вы это серьезно? — почти шепотом спросила Ольга.

— О чем?

— Что вы согласны — маме надо бежать? Неужели все и впрямь так плохо?

— Боюсь, даже хуже, чем даже мы себе представляем, — не стал утешать девушку Григорий Алексеич. — А оставаясь здесь, Ольга Ивановна может потерять не только свободу, но и…

— Что же делать? — побледнела Оля. — Ведь за домом наверняка следят!

— Скажите, вы читали «Графа Монте-Кристо»?

— Подкоп?!

— Тише, Олечка. Что ж, можно и подкоп…

Но договорить Григорий Алексеич опять не успел — Ольга Ивановна закончила разговор и вернулась к дочке и гостю.

— Это кто — снова из милиции? — бесцветным голосом спросила Оля. — Наверное, проверяют, не сбежала ли ты?

— Да нет, на этот раз какая-то московская журналистка. Зовут Надежда, а фамилию я не расслышала. Хочет взять у меня интервью.

— И что вы ответили? — пристально глянул на нее Семенов.

— Ни да, ни нет, — вздохнула Ольга Ивановна. — Вот с вами хочу посоветоваться.

Так как дочка молчала, то свое мнение решил высказать Григорий Алексеич:

— Ольга Ивановна, я понимаю ваши обиды на СМИ, но здесь случай особый. Решать, конечно, вам, но я бы на вашем месте непременно с нею встретился и убедил, что вас просто оклеветали. И это будет нетрудно по двум причинам: во-первых, потому что правда на вашей стороне, а во-вторых, любимая тема всех московских масс-медиа — насквозь коррумпированная провинция.

— Ну и что это даст? — безнадежно махнула рукой Ольга Ивановна.

— Мама, ну как ты не понимаешь! — не выдержала Ольга-младшая. — Ведь если в столичной прессе появится нормальная, объективная статья, то наши городские шавки хоть чуть-чуть да примолкнут!

— О Господи, ну о чем вы говорите! — возопила безутешная вдова. — Все, чего я хочу, так это спокойно умереть, и чтобы меня похоронили рядом с Ванечкой!..

Господин Семенов вздохнул. Его породистое, гладко выбритое лицо отразило одновременно и искреннее сочувствие, и легкую досаду на женщину, которая в отчаянии не может или не хочет сама себе помочь.

Но тут высокая резная дверь приоткрылась, и в гостиную, поскальзывая широкими лапами по цветному паркету, ввалился огромный черный лабрадор. Обнюхав безупречно чистые туфли Григория Алексеича и шерстяные чулки Ольги, пес радостно замахал пушистым хвостом и уткнулся мордой в колени Ольги Ивановны.

Увы — появление четвероногого друга не только не утешило, но еще более закручинило вдову:

— Иван Владимирович так любил Фредика, и когда… когда его не стало… — На глазах Ольги Ивановны вновь выступили слезы. — Он так тосковал, бедняжка, что чуть сам не помер.

— Только в последние дни опять повеселел, — поспешно добавила дочка. — Вот ведь как получается — пока папа был жив, так все вокруг вились, а пришла беда, только два верных друга и остались: вы да наш малыш.

Словно услышав, что о нем говорят, «малыш» преданными глазами посмотрел на Ольгу.

— Спасибо вам, Григорий Алексеич, за все, что вы для нас делаете, — сдерживая слезы, сердечно проговорила Ольга Ивановна. — Если бы не вы… да не Фредик…

— Ну-ну-ну, Ольга Ивановна, держите себя в руках, — подбодрил ее господин Семенов. — Помните, вы должны жить и бороться за свои права. Если не ради себя, то хотя бы ради дочки.

— Да, Григорий Алексеич, вы правы, нельзя так распускаться. — Ольга Ивановна решительно выпрямилась. — Ванечка бы мне этого не позволил.

— Вот это совсем другой разговор! — обрадовался Семенов. И как бы вне всякой связи с вышесказанным переспросил: — Так вы говорите, Фредик чуть не умер с тоски? — Наклонившись к собаке, он соторожно тронул ее за огромное благородное ухо. — Не горюй, малыш, ты еще пригодишься…

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ПОКА НЕ ПОЗДНО

Анна Сергеевна нажала кнопочку звонка. Дверь открыла женщина с заплаканным лицом. Увидев учительницу сына и с ней незнакомого молодого человека, она молча пропустила их в квартиру. Всю дорогу Анна Сергеевна твердила слова сочувствия и поддержки, которые от своего имени, а также от имени учительского коллектива и одноклассников собиралась сказать Мишиной маме Галине Павловне, но теперь почувствовала, что любые слова, даже идущие из глубины души, будут звучать фальшиво и неискренне. Потому Анна Сергеевна просто молча обняла Галину Павловну.