Добыча стрелка Шарпа - Корнуэлл Бернард - Страница 39

– То был всего лишь сон, лейтенант,– добавил Памфри.– Дурной сон.

С этими словами капитан и лорд отправились к генералу Бэрду.

– Выпроводили? – спросил сэр Дэвид.

– Я отослал его в полк, сэр, а вам придется подписать рекомендательное письмо полковнику Бекуиту.

Бэрд нахмурился.

– С какой стати?

– С такой, сэр, что тогда никто не свяжет вас с адъютантом герцога Йоркского и по совместительству французским шпионом.

– Будь они прокляты! Чтоб им гореть в адском огне!

– Вот именно,– сказал Памфри.– Вы очень точно выразились.

Шарп пошел на север, а Йене пошел на юг, но не послушался совета Шарпа. Вместо того чтобы поспешить в город, юный плотник не устоял перед искушением свернуть на север и выяснить происхождение доносящейся оттуда мушкетной стрельбы. Там-то он и попал на глаза стрелкам королевского германского легиона. То были егери, охотники, вооруженные винтовками, и, увидев в руке чужака пистолет, они всадили ему в грудь три пули.

Все шло не так. Но Копенгаген все же был окружен, датский флот заперт в ловушке, а Ричард Шарп остался жив.

Генерал Кастенскьольд получил приказ напасть на южный фланг окруживших Копенгаген британских войск и собирался его исполнить. Он мечтал о славе и страшился поражения, а потому настроение его колебалось от оптимизма до глубочайшего уныния.

Ядро его войска составляли немногочисленные части регулярной армии, но подавляющее большинство четырнадцатитысячной армии состояло из ополченцев. Лишь некоторые из них прошли какую-то военную подготовку и были должным образом вооружены, куда больше было новичков, носивших деревянные башмаки и оружие, более подходящее крестьянину, чем солдату. Пришли они из окрестных деревень или крохотных городков южной Зеландии.

– Все горят энтузиазмом,– сказал генералу адъютант.

Новость не обрадовала командующего – скорее наоборот. Восторженные молодые люди рвутся в бой, не представляя в должной мере, что такое война, однако же долг и патриотизм требовали, чтобы он повел их на север и ударил по неприятелю, взявшему в кольцо столицу, а потому генерал снова и снова пытался убедить себя в том, что в их пользу может сыграть элемент внезапности. Может быть, ему удастся углубиться в занимаемые британцами территории и добраться до осадных укреплений раньше, чем неприятель сообразит, что происходит. Генерал даже позволял себе мечтать о том, что его армия сокрушит врага и уничтожит только что установленные батареи, но в глубине души понимал – исход будет другим, далеко не столь счастливым. Однако приказ есть приказ, а значит, дело должно быть сделано, и Кастенскьольд старался не выказывать пессимизма.

– У противника есть части к югу от Роскильде? – обратился он к адъютанту.

– Какие-то есть,– последовал беспечный ответ.

– Какие именно? Какова их численность?! – рявкнул генерал.

Адъютант молчал, роясь в донесениях, поступивших из самых разных источников. Судя по этим донесениям, британцы появились в Кеге, но в незначительном количестве.

– Менее пяти тысяч,– подал наконец голос адъютант.– Школьный учитель из Эжбе сообщает о шести тысячах, но я уверен, что он преувеличивает.

– На школьных учителей можно положиться,– возразил Кастенскьольд.– И кто ими командует?

– Некий…– Снова зашуршали бумажки.– Сэр Артур Уэлсли.

– Кто такой?

– Служил в Индии. По крайней мере, так пишет тот учитель. Их офицеры расположились в школе, так вот, по их словам, сэр Уэлсли приобрел определенную репутацию именно в Индии.– Адъютант отбросил письмо как ненужную бумажку.– Уверен, бить индусов не так уж трудно.

– Вы уверены, вот как? – скептически усмехнулся генерал.– Будем надеяться, что этот сэр Артур так же недооценивает нас, как вы недооцениваете его.

Надежды на победоносный марш через британские позиции и триумфальный выход к Копенгагену быстро таяли. Присутствие даже незначительных сил противника означало, что они не только обнаружат армию Кастенскьольда, но и вовремя известят об опасности своих товарищей. А если в распоряжении опытного генерала есть пять-шесть тысяч солдат, то рассчитывать на прорыв и вообще не приходится. Но приказ есть приказ, и его надо исполнять – с кронпринцем не поспоришь. И Кастенскьольд распорядился двигаться на север.

Стояла прекрасная летняя погода. Датская армия шла по трем дорогам, оставляя в теплом воздухе клубы пыли. Пехоту поддерживала артиллерия – с десяток полевых орудий, столь древних, что командовавший батареей капитан то и дело выражал сомнения в прочности стволов, которые могли и не выдержать долгой стрельбы.

– Использовали их главным образом в церемониальных целях. Для салютов по случаю дня рождения короля. А настоящих ядер они уже лет пятнадцать как не видели.

– Но стрелять-то будут? – спросил генерал.

– Должны,– не совсем уверенно ответил капитан.

– Ну так озаботьтесь, чтобы стреляли,– бросил Кастенскьольд.

Присутствие артиллерии поднимало боевой дух солдат, но только не их командующего. Он предпочел бы видеть у себя батарею более надежных орудий, но все новые пушки остались в Гольштейне, где ожидалось вторжение французов, ныне маловероятное. Зачем Франции нападать на Данию, если Британия сама вынуждает Северное королевство идти в союзники к Бонапарту? В результате лучшие войска и пушки датской армии оказались отрезанными от Зеландии британским флотом. Кастенскьольд отдавал себе отчет и в том, что в Гольштейне остались и лучшие генералы, а значит, все надежды Дании возлагались теперь на него, уже немолодого, педантичного генерала, имевшего в своем распоряжении батарею ветхих орудий и четырнадцать тысяч необученных солдат. И все же мечты о победе и славе не оставляли его.

По стерне проскакал кавалерийский эскадрон. Выглядели кавалеристы неплохо, а их беззаботный смех внушал оптимизм. Впереди, над северной кромкой горизонта, повисло небольшое серое облако. Возможно, то был дым крупных орудий Копенгагена, но определить точно генерал не мог.

Надежды Кастенскьольда окрепли после полудня, когда кавалерийские патрули доложили, что британские войска сэра Артура Уэлсли ушли из Кеге. Почему – этого не знал никто. Британцы пришли, простояли ночь и ушли, так что дорога на Копенгаген, похоже, осталась открытой. Мечты генерала обрели дополнительную поддержку, когда вечером его армия достигла Кеге и обнаружила, что данные кавалеристов соответствуют действительности. Дорога на столицу была свободна. Командир местного ополчения, энергичный бакалейщик, сразу после ухода британцев приступил к возведению оборонительных сооружений вокруг городка.

– Пусть только вернутся, мы зададим им жару! – воинственно заявлял он.

– У вас есть основания полагать, что они вернутся? – осведомился Кастенскьольд, с любопытством оглядывая впечатляющие укрепления.

– Надеюсь, что вернутся! Уж мы им зададим! – Далее бакалейщик сообщил, что видел три британских полка, два в красных мундирах и один в зеленых. – Тысячи две, на мой взгляд, вряд ли больше.

– Орудия?

– Орудия тоже, но пушки ведь и у нас есть.– Бакалейщик с гордостью кивнул в сторону въезжающей в город артиллерии.

На ночлег армия остановилась в Кеге. В поле, к западу от города, местные жители вроде бы видели каких-то всадников, но ко времени прибытия генерала они исчезли. Кастенскьольд спросил, были ли они в форме, но толкового ответа так и не получил. Возможно, это были местные. Возможно, вражеский патруль. Большая часть армии расположилась в поле, где между рощами и лугами пробегала маленькая речка; некоторым повезло больше – им достались городские помещения; а сам генерал разместился в доме приходского священника за церковью Святого Николая, где постарался убедить гостеприимного хозяина в том, что все будет хорошо.

– Бог нас не оставит,– утверждал командующий, и его заверения получили дополнительную поддержку ближе к полуночи, когда вернувшийся конный патруль доложил, что проехал до самого Роскилде, где и обнаружил вполне боеспособный гарнизон.