Измена. Наследник чудовища - Князева Алиса - Страница 4

– Нет, так не пойдёт, – Лула оглядывается в поисках Анрэя, по всей видимости. – Я не могу вернуться к Варейту. Он же на мне живого места не оставит. Нет. Анрэй обещал защитить меня. Я не уйду.

На миг мне становится её жалко, а потом ехидная мысль в голове предлагает уточнить, хотела Лула этого до или после того, как села ублажать моего мужа?

– Уйдёшь, – невозмутимо заявляет Эванелия. – Ты за кого себя принимаешь, девка? Думаешь, если разводишь колени перед моим сыном, получаешь право мне дерзить?

О, я очень хорошо знаю это состояние. Когда свекровь бросается в атаку, сложно смотреть ей в глаза. Лула не выдерживает и роняет голову. Практически вжимает её в плечи. Сейчас она выглядит жалкой, и мне снова становится не по себе.

– То-то же, – хмыкает Эванелия. – Ещё раз раззявишь рот, у тебя не останется других вариантов кроме улицы. А знаешь, что случается с девицами, которых не пускают в дом?

Лула молчит. Я и сама знаю, хоть на улице не оставалась. Так, прогулялась разок не в том районе.

– Извините, леди Роар, – бубнит она.

Мне снова становится её жаль. Чёртовы гормоны.

В чём проблема вообще остаться ночевать здесь? Вон, у Анрэя в кабинете замечательный диван. Можно работать, так сказать, не отходя далеко. Не знаю, догадается ли Лула, но помогать ей я не стану. Много чести.

Свекровь снова берёт меня под руку и выводит в ночь. Перед башней уже дожидается экипаж, в который мы забираемся. Я расправляю юбку и, выглянув в окно, замечаю, что Лула тоже вышла на улицу. Наши взгляды пересекаются. Мой – растерянный, а её… Думаю, если бы взглядом можно было воспламенять, я уже горела бы заживо. Было в её облике что-то угрожающее. Она будто расписывалась в обещании отомстить мне.

– Как ты себя чувствуешь? – отвлекает меня Эванелия.

– Да… нормально.

– Это хорошо, – женщина удобно устраивается напротив и поправляет причёску. – Нам нужно серьёзно поговорить и обозначить новые правила.

Я настораживаюсь. От этой женщины можно ожидать чего угодно.

– Всё это время мы нянчились с тобой, – заявляет она. – Больше такого не будет.

Мне приходится проглотить возмущение. Это со мной-то нянчились? Если она так говорит, я начинаю сомневаться, что с ней можно будет оставить ребёнка.

– Зубы мне не скаль, – предостерегает Эванелия. – Ты, может, ещё не поняла, но с этого момента твоя жизнь круто изменится, девочка.

– Круче, чем когда я попала в ваш ад? – хмыкаю я, складывая руки на груди.

– Да. Сейчас начнётся совсем другая жизнь. Как ты понимаешь, мой сын стал ещё на шаг ближе к своей цели, а значит, и тех, кто захочет помешать ему, будет на порядок больше. Ты должна выносить этого ребёнка, чего бы это ни стоило. Я запру тебя в доме, если придётся. Попытаешься навредить ему, проведёшь следующие девять месяцев связанной.

– Вы за кого меня принимаете? – огрызаюсь я, инстинктивно закрывая живот руками. – Я скорее Анрэя придушу, чем наврежу своему ребёнку.

– Хорошо, – кивает Эванелия. – Потому что сейчас это твоя единственная цель и роль. Для всего остального есть Анрэй и я. Серьёзнее, Мия! То, что начинается сейчас, очень серьёзно и даже опасно!

– Говорите так, будто мы на войну идём.

– А мы и идём. Ты слушала меня вообще? Анрэй стал на шаг ближе к укреплению в роли мэра. Очень многие попытаются ему помешать. На тебя будут нападать, попытаются похитить, отравить, раскрыть то, что ты попаданка, да что угодно!

Вообще я редко воспринимала Эванелию всерьёз. В моей голове в эти недели она представлялась как городская сумасшедшая, с которой проще просто не спорить и тогда всё будет хорошо. Теперь же я задумалась о том, насколько она может быть права.

Становится не по себе. Особенно после моей короткой прогулки, когда трое незнакомцев посчитали, что напасть на просто проходящую мимо женщину – это нормально. Эх, не добрался досюда феминизм… не добрался. И я сейчас не про радикально настроенных дамочек, которые устраивают странные перформансы с непонятной целью, а нормальное и здоровое отстаивание женских прав. Как минимум то, что без мужа мне одна дорога – в бордель или его альтернативу – фабрику и разбери ещё, что убьёт меня быстрее. Жуткий мир.

– То-то же, – кивает Эванелия, по всей видимости считав с моего лица осознание. – Времена наступают опасные, так что для твоей же безопасности не говори ни с кем без меня или мужа. Куда бы ты ни пошла, тебя будут преследовать журналисты, а после осуждать за то, что неправильно оделась, неаккуратная причёска, обломанные ногти. Ты поняла меня, Мия? Ты в центре внимания, тебя будут обсуждать и осуждать.

– И что теперь? Из дома не выходить?

– Нет, но быть осторожнее. На людях играй роль любящей жены. Чтоб не устраивала больше скандалов вроде сегодняшнего, поняла меня?

Хмыкаю.

– Я хочу отдельную комнату. Не буду спать с этим чудовищем.

– Ладно.

Серьёзно? Вот так просто?

– Да? – недоверчиво щурюсь я. – Помнится, в прошлый раз вы послали меня лесом, едва я заикнулась об этом.

– Сейчас всё изменилось. Секса между вами не будет, чтобы не вредить ребёнку.

– Опасно только в первые месяцы, – объясняю я.

– А в чём дело? Помнится, ты злилась, когда Анрэй проявлял к тебе интерес. Теперь всё, можешь расслабиться, никто тебя больше не тронет.

Звучит неплохо.

– А ещё я хочу, чтобы он больше мне не изменял.

– Нет, этого не будет, – возражает Эванелия.

– Почему? – хмурюсь я и пытаюсь продавить. – Мне так будет спокойнее.

– Он взрослый активный мужчина с очень стрессовой работой. Если ты не хочешь секса с ним, это не значит, что он обязан от него отказаться.

Вот чёрт. Меня фактически в монастырь, а муженёк кутить будет?

Несправедливо.

Глава 5. Похититель

Выселять Эванелию из гостевой спальни я не решилась, но на втором этаже поместья имелось ещё две пригодные для обитания комнаты. Я выбрала центральную, чтобы быть настолько далеко, насколько это возможно, и от свекрови, и от чудовища. Теперь в моём распоряжении была крошечная ванна с красивым медным зеркалом, кажущийся пузатым шкаф, комод и кровать с пыльным, как выяснилось впоследствии матрасом.

Вообще, ощущение такое, будто я приехала на дачу и это первая ночь за полгода отсутствия здесь людей. Пахнет деревом и залежавшимся постельным бельём. Чисто, не придраться, но как-то… неуютно. Чувствуется, что здесь никто не живёт.

Плетусь в ванную, включаю воду и жду, пока наполнится. У Анрэя есть много разных масел и пенок, в которых классно нежиться, а кожа потом как шёлк, но я не хочу туда идти. Нет уж. Он перечеркнул то немногое, что мы успели выстроить.

Я только-только привыкла к новому миру. Начала смиряться с тем, что останусь здесь навсегда, со скрипом приняла законы и вдруг такой удар в спину. Чувствую себя брошенной и ненужной.

Снимаю дурацкое платье, которое выбирала для меня Эванелия. Вытаскиваю шпильки из волос, опираюсь на раковину и смотрю в отражение. В какой-то момент действительно казалось, что здесь я на своём месте. Ещё немного и совсем освоюсь, начну воспринимать этот мир как родной.

Никогда, видимо.

Забираюсь в ванну и обнимаю колени. Не таким я, конечно, представляла себе день, когда узнаю о том, что беременна. Помню, как искала в интернете классные способы сказать мужу о радостном событии. Спрятать в коробочку соску, маленькое боди. Подарить футболку с надписью «самый лучший папа»… за выбором последней мой реальный муж меня и застал.

Скандал был громким, я поначалу даже не поняла, к чему всё это. Андрей орал, что я изменщица, грозился выгнать меня из квартиры. Я тогда удивилась сильно. Скандал кое-как удалось замять, но он ясно дал понять, что детей у нас не будет. Не знаю уж, может у него какие-то проблемы были, или вообще операцию сделал…

Робко и осторожно глажу живот. Беременна, надо же. Пожалуй, я совсем неправильно повела себя в новом мире. Но теперь уже поздно. Если раньше я не могла убежать, потому что банально не знала, как и куда, то теперь мне просто некуда. Нужно думать о моём ребёнке. Маленьком крошке, существование которого возможно только здесь. Во всяком случае, в своём мире я не видела серьёзных перспектив стать мамой.