А,Б,В,Г,Д и другие - Томин Юрий Геннадьевич - Страница 38

Утром разбудил всех Веник.

Он носился между палатками и лаял негодующе, с подвыванием, словно жаловался. Собрав достаточное количество зрителей, он храбро отбежал метров на двадцать от стоянки и взвыл.

Весь этот гнев был обращен против лосихи. Она стояла неподалеку от палаток, нюхала воздух и спокойно слушала собачью ругань. А Веник бушевал. Чувства, самые разнообразные, в нем не умещались: он побаивался крупного зверя, но притворялся хр-р-рабрецом; ему одновременно хотелось и броситься в атаку и укрыться за хозяйскими спинами. Но главным чувством, которое им сейчас владело, была ревность. Больше всего Веник боялся, чтобы хозяева не приняли этого зверя в свою компанию: он прекрасно понимал, сколько каши может съесть такое чудовище.

Валентина достала кусочек печенья и медленно двинулась к лосихе с протянутой рукой. Веник прямо-таки взорвался от возмущения. Теперь он лаял поочередно то на лосиху, то на Валентину и даже подпрыгнул, пытаясь выхватить печенье. Сделал он это, конечно, не из жадности, а просто в воспитательных целях.

Лосиха запрядала ушами, с отвращением потрясла головой: шумная компания ей надоела. Она развернулась и плавной рысью удалилась в сторону леса. Веник преследовал ее, держась на разумном расстоянии.

Далеко в лес он не пошел и скоро вернулся. Совершив возле рюкзака с продуктами круг победителя, Веник лизнул его и улегся рядом.

– У лося самое вкусное – язык и губы, – сообщил Шурик.

– А ты ел?

– Читал.

– Молодец, – сказал Стасик. – Когда продукты кончатся, будешь нам рассказывать вместо обеда. Елена Дмитна, после завтрака переправляемся?

– У тебя есть другие предложения?

– Нет.

– Тогда не спрашивай.

– Я в смысле переправы. Кто первый, кто последний...

– Решайте.

Стасик вздохнул. Ему не хотелось слишком много командовать. Могла бы и руководительница немного поруководить. Но видно, таков был ее стиль – полная самостоятельность.

После завтрака, мытья посуды и сборов начали составлять экипажи. Всем хотелось попасть в первый рейс. По этому поводу немного пошумели, но Стасик заявил:

– Вот что, дети мои. Так не пойдет. Вы сами выбрали меня, даже тайным голосованием...

– Все шесть голосов... – подтвердил Шурик. – Не такое уж и тайное это голосование.

– Можешь не намекать. Если я согласен быть заместителем, то почему я должен голосовать против себя?

– Логично, – сказала Лжедмитриевна.

– Я тоже так думаю, – согласился Стасик. – Если я не подхожу, то назначайте любого другого. Но в таких делах, как на корабле, командовать должен один человек.

– Ты, – сказал Шурик, но в тоне его чувствовалось сопротивление.

– Хочешь, чтобы ты? – спросил Стасик.

– Не хочу, я малограмотный.

– Тогда временно заткнись. Кто у нас плохо плавает? – Взгляд Стасика откровенно уперся в Алексея Палыча.

– В каком смысле? – спросил Алексей Палыч.

– Ну, с середины вы доплывете?

– А зачем?

– На всякий случай.

– Давайте лучше без случаев. Пускай помедленней, но осторожнее.

– Вы что, боитесь, Алексей Палыч?

– Не за себя.

– Тогда все в порядке, – сказал Стасик. – Остальные плавать умеют, водоворотов нет, шторма – тоже, вода теплая. Переворачиваться необязательно.

– В-в-ветерок... – сказал Чижик.

– Встречный. Легче будет гнать плот обратно. Первыми поплывут: я, Шурик и Чижик. Заберем два рюкзака. Чижик пригонит плот обратно. Кто у нас самый толстый? Валентина? Поплывешь вторым рейсом с Чижиком и Геной: они самые тощие.

– Почему это я толстая! – возмутилась Валентина.

– Не знаю, – отрезал Стасик, – спроси у мамы.

– Нахал!

– Оскорбление при исполнении... – сказал Стасик.

За Валентину вступилась Мартышка: все-таки они были из одной стаи и принадлежали к лучшей половине человечества.

– Ты сам оскорбляешь, – сказала она. – Взялся командовать командуй без глупых шуток.

Но, как было сказано, Стасика не зря выбрали заместителем. Он и сам уже понял, что заехал не туда и минута для шуток выбрана не самая подходящая.

– Приношу глубокие извинения, – сказал он. – С искренним уважением... Значит, Валентина переправляется с Геной и Чижиком. Плот обратно перегоняет Гена. Он забирает Алексея Палыча и Бориса. Борис, ты сможешь перегнать плот?

– Смогу.

– Гут, как говорят у нас в Японии. Борис забирает Елену Дмитриевну, Март... прошу прощения, Марину, Веника и остальное барахло. При переправе верхнюю одежду всем снять, нижнюю оставить. Кто против, прошу поднять руки.

Ребята принялись переносить имущество к плоту.

– А почему у меня такой тяжелый рюкзак? – застонала Валентина. Шурик, ты камней наложил? Опять твои дурацкие шутки?

– Почему – я? – обиделся Шурик.

– Потому, что на сборе – ты.

– Это я, – сказала Лжедмитриевна. – Я решила переложить все продукты в один рюкзак. Валентине будет легче контролировать расход. Но понесу рюкзак я. Есть возражения?

Возражений не было.

Сегодня на озере дул ветерок. Легкая волна чмокала о бревна плота. Расстояние до противоположного берега за ночь слегка увеличилось – так показалось Алексею Палычу. Предстоящей переправы он особенно не опасался: плот был сделан надежно, да и ребята выглядели уверенно. Если кому и надо было волноваться, то это Лжедмитриевне. Но по виду ее понять ничего было нельзя – спокойная, как обычно, сдержанная, как всегда. Было в ней все-таки что-то от машины. Даже глаза, довольно красивые с человеческой точки зрения глаза, смотрели сейчас пристально и бесстрастно, словно два объектива.

"Неужели они ничего не замечают?" – подумал он про ребят.

Нет, ничего они не замечали. Для них Лжедмитриевна была такой, какой они ее видели, а не такой, какой ее знали Борис и Алексей Палыч.

Подошел Борис.

– Алексей Палыч, я с ней поплыву... Столкнуть ее, что ли?

– Как бы она тебя не столкнула, – сказал Алексей Палыч, вспомнив вечерние упражнения возле плота. – Да и за что ее топить?

– Как за что?!

– Да вот так. Объясни мне толком, что она такого сделала?

– А мазь?..

– Не доказано.

– Спички...

– Не доказано.