А,Б,В,Г,Д и другие - Томин Юрий Геннадьевич - Страница 28

И вообще – сравнение обратной силы не имеет.

– Елец! – Гена сказал шепотом, как будто что-то еще могло испугать эту рыбу.

Елец ожил, оттолкнулся хвостом, подпрыгнул и передвинулся поближе к воде. Проще всего было подтянуть его за леску, которая торчала изо рта. Но то была первая в жизни рыба Алексея Палыча...

Алексей Палыч повалился на бок и попытался накрыть рыбу ладонью. В этот момент она снова подпрыгнула и забилась, приближаясь к воде с каждым движением. Все произошло так быстро, что Гена не успел вмешаться. Алексей Палыч извивался на песке, молотя ладонью по берегу, а рыба уходила.

Этого Веник вытерпеть не мог. Он прыгнул и схватил рыбу у самой воды. Поначалу у него не было никаких дурных замыслов: он просто хотел помочь удержать то, что не имело права убегать от хозяев. Сначала он держал рыбу поперек туловища и преданно помахивал хвостом. Но постепенно язык его ощутил съедобность ельца.

Обычно собаки сырой рыбы не едят. Нормальные собаки и в нормальных условиях. Но кто знает, сколько дней голодал Веник. Да и от ребят ему пока перепало немного. В общем, Веник понимал, что добыча не его, но голод оказался сильнее совести. Слегка отвернувшись, делая вид, что все свершается помимо его желания, он развернул рыбу языком и дослал ее в пасть.

– Отдай! – закричал Гена.

Веник все понял, но выбрал середину. Не проглотил, и не отдал. Конец жилки торчал из пасти; вид у Веника был, как у человека, который набрал в рот воды и почему-то стесняется ее выплюнуть.

– Говорят – отдай! – снова крикнул Гена. – Ты же крючок проглотишь, дурак.

Веник, сжав челюсти, молотил хвостом по земле. Весь вид его говорил о том, что он готов к услугам, но не понимает, из-за чего такой шум. Конечно, тут было что-то такое блестящее... Но куда оно делось? Гена подбежал к собаке и попытался разжать челюсти. Веник заворчал, намекая на то, что дружба дружбой, но лазать руками в рот не положено. Кому какое дело, что у собаки внутри.

– Кусит, – предостерег Алексей Палыч.

– Ну да... – отмахнулся Гена. – Он знает, что не его.

Веник наморщил нос, обнажив клыки. Но хвост по-прежнему совершал дружелюбные колебания. Видно, Веник понимал: тяпнуть-то всегда не поздно, а вот что будет дальше?

Челюсти собаки мелко дрожали, приоткрываясь.

Алексей Палыч потянул за жилку. Но рыба была заглочена головой вперед. Она встала поперек. Веник сделал судорожное глотательное движение, и все вернулось на свои места.

– Тяните за хвост!

Не понимая, но подчиняясь, полагая, что есть какие-то особые приемы извлечения рыбы, Алексей Палыч дернул Веника за хвост. Челюсти сжались, пальцы Гены остались в собачьей пасти.

– Рыбу – за хвост!..

Встав на колени, обхватив одной рукой Веника за шею, Гена снова раскрыл челюсти. Алексей Палыч, мысленно простившись с рукой, сунул два пальца в глубину глотки.

Этого Веник уже не мог вынести.

– Х-ха, – произнес он, и несчастный елец вылетел из его пасти. Веник с укоризной смотрел на своих мучителей. "Ну что, жмоты, говорил его взгляд, – добились? Жрите теперь сами..."

Гена извлек крючок из многострадального ельца. Теперь елец не то что на уху, и на показ не годился.

– Возьми. – Елец шлепнулся возле собаки.

"Как бы не так, – сказал им собачий взгляд. – Понравилось в пасть лазать..."

Затем Веник задрал над ельцом заднюю ножку и проделал обряд, который в переводе с собачьего означает "если не мне, то и не вам".

Потом Веник удалился. Хвост его уныло болтался.

– Еще будем ловить? – спросил Алексей Палыч.

– Хватит, наверное, – сказал Гена. – Наши уже встают.

– Слушай, Гена, я хочу тебя спросить: как вы готовились к походу? Это, наверное, очень серьезная подготовка?

– Обыкновенная. Сначала теория, потом учились ориентироваться, ходили по азимуту. Весной, на каникулах, были сборы. Соревнования: кто быстрей поставит палатку, разожжет костер...

– В общем, в лесу ориентироваться умеете?

– Элементарно.

– И сумеете выйти куда надо?

– А куда надо? – спросил Гена.

– Вот это и меня интересует.

– На карте было помечено. Только она пропала.

– Тебе это не кажется странным?

– Ничего, – сказал Гена. – Куда-нибудь выйдем. Не маленькие.

– Кто с вами занимался?

– Елена Дмитриевна.

– Вот эта самая?

– Какая же еще? Другой у нас нет.

Расспрашивать дальше о Лжедмитриевне Алексей Палыч не стал. Кажется, копия была сделана на совесть.

– А можно мне вас спросить?

– Пожалуйста, – сказал Алексей Палыч, догадываясь, о чем будет вопрос.

– Как вы к нам попали?

– Просто прибились, как Веник, – попробовал отшутиться Алексей Палыч.

– Я серьезно... – сказал Гена.

– Лже... гм... Елена Дмитриевна нас пригласила.

– Зачем? Раньше она ничего не говорила.

– Знаешь, Гена, – сказал Алексей Палыч, стараясь придать своему лицу самое честное выражение, – твои вопросы вполне справедливы. Но у меня на них нет ответов. Или скажем так: они есть, но лучше бы их вообще не было. Тебя устроит такое объяснение?

Гена пожал плечами:

– Не хотите говорить, не надо.

– А ты спроси у Елены Дмитриевны, – нашелся Алексей Палыч.

Это была неплохая идея. Правду Лжедмитриевна тоже сказать не может, вот пускай сама и выкручивается. Во всяком случае, сочинять для этих ребятишек какую-то легенду Алексею Палычу не хотелось.

– Неудобно, – сказал Гена.

– А у меня удобно?

– Нормально, – сказал Гена, – ребята к вам хорошо относятся, хоть вы и старый.

– Неужели я такой уж старый? – якобы небрежно спросил Алексей Палыч.

– Для такого похода, – уточнил Гена.

Алексей Палыч уже не слегка, а вполне серьезно встревожился, ибо дело касалось проблемы, которой до сих пор он не замечал. Среди своих знакомых он считался вполне молодцом, а в кулеминской бане его даже часто просили: "Подвиньтесь, молодой человек".

– Прости, пожалуйста, – сказал Алексей Палыч, – но я кое-что читал, и мне известно, что Жак Кусто до сих пор ныряет с аквалангом. А ведь ему около семидесяти лет.

– Я тоже читал, – сказал Гена.

– Интересно, – без всякого интереса сказал Алексей Палыч, – а сколько, ты думаешь, мне лет?