Инфернальная музыка - Фостер Алан Дин - Страница 52

Расколоть их и сжечь, а на этом месте построить нормальный, правильный город, где приличный парень сможет закрутить любовь и не страдать от угрызений совести.

Он снова двинул лапой по стене, чуть не проломив ее.

В следующий миг мосток вздыбился и заколыхался, и Джон-Тому, чтобы не упасть, пришлось ухватиться за стойку. Это помогло мало, потому что стойка тоже неистово тряслась. «Он что, разозлился?» – подумал чаропевец.

– Мадж, не задирай город! Если дома умеют ходить, они, возможно, умеют чувствовать.

– Чувствовать? А, черт! Да ты када-нибудь слышал о чувствительных домах? Это против законов природы, вот так! – Выдру полегчало, и он осыпал стену энергичными пинками. – И хуже того, здеся… черт, как бы это выразить… неэстетично! – торжествующе закончил он.

Видимо, в этот момент у дома иссякло терпение. Настил под выдром щелкнул, точно хлыст, Маджа подкинуло до самой крыши. Гулко шмякнувшись о доски и крякнув, он сделал кувырок и через секунду снова был на ногах, с мечом в одной лапе и бутылкой в другой. Судя по тому, как он ими размахивал, он вряд ли понимал, что есть что.

Мадж разыскивал невидимого противника, грозно жестикулируя и стеклом, и сталью. Джон-Том освободил для него место.

– Ну, давай, иди сюда! Покажись! Выходи на бой, как честный выдр!

Теперь не только мосток ходил ходуном, но и все здание. Его поддержали соседние дома. Выгибались и лопались стекла в окнах, доски корчились и выплевывали гвозди, вывинчивались шурупы, нагели сжимались, как человеческие мозги от мигрени, хлопали ставни, точно крылья разъяренных птиц.

Джон-Том решил, что время вежливости миновало, схватил выдра за лапу и потащил за собой.

– Смотри, что ты наделал! Шевелись. Надо найти остальных.

– Ну че, че я наделал? А че происходит?

Мадж даже не моргнул, когда вихляющий, приплясывающий рыбацкий домик опрокинулся прямо перед ними в воду, подняв тучу брызг. В следующий миг он вскочил и по-собачьи отряхнулся. Оставалось лишь надеяться, что внутри никого нет.

– Ого-го! Кажись, я и правда маленько перебрал!

И с этими справедливыми словами Мадж крепче вцепился в бутылку.

Не только из таверны, но и из окружающих домов доносились визг, писк, испуганные и растерянные крики. Джон-Том, с трудом удерживаясь на ногах, ввалился в зал.

Мадж, утративший надежду на мгновенное исцеление, повис на плечах друга самым большим в мире меховым шарфом. Джон-Том охотно терпел его запах – как плату за молчание.

Жаль только, что выдр умолк слишком поздно! Негодование оскорбленных им зданий стремительно распространялось по порту, дома с грохотом бились друг о друга и угрожали развалиться на части.

Охваченные паникой владельцы никак не могли успокоить любимые жилища, а арендаторы даже не пытались ничего предпринять.

Над этим хаосом восстала гибкая, мускулистая фигура: лейтенант харакунской гвардии Найк был на удивление трезв.

– Чаропевец, в чем дело? Что происходит? – Он прищурил глаза. – Что случилось с вашим другом?

– Объяснять некогда! Хватайте скорее принцесс. Всех собирайте! Надо выбираться отсюда, пока не поздно!

Позади мангуста раздались вопли – бар со всеми своими бутылками, стаканами и непристойным портретом полулежащей, кардинально обритой нутрии обрушился на пол.

– Землетрясение!

На морде Хека, подбежавшего к дверному проему, где уже столпились его товарищи, отчетливо читалась тревога.

– Нет, это не землетрясение. – Одной рукой поддерживая Маджа, Джон-Том торопливо махал другой. – На судно! Всем на борт!

Как только они помогли принцессам спуститься по дергающейся, качающейся веревочной лестнице, огромный, очень злой склад поднялся на двенадцати сваях и решительно направился к центру города. Повсюду мелькали огни – не участвовавшее в ночном веселье население было бесцеремонно вытряхнуто из теплых постелей. Под звон пожарных колоколов отряд специально обученных укротителей домов выдвинулся в портовый район, к нервным офисным зданиям и истеричным пакгаузам.

Когда власти успокоят разбушевавшиеся постройки, у них появятся вопросы к тому, кто заварил кашу. Джон-Том надеялся к этому времени уйти далеко в море.

Пока Найк и его солдаты ставили парус, Джон-Том пересчитал спутников по головам, затем еще раз – хотел убедиться, что все на борту. Он учел даже облачко нот – за него, впрочем, не стоило беспокоиться. Мелодичная сиротка заиндевелым фонарем мигала на топе мачты.

Мангусты отвязали швартовочные концы, и судно пошло на юг. Как раз вовремя! Два крепких сооружения, которым наконец удалось установить причину бунта, поднялись на сваях и заплюхали вдогонку за корабликом.

Однако беглое суденышко уже покинуло мелководье, поэтому домам пришлось остановиться и в бессильном гневе хлопать дверьми и ставнями – к крайнему недоумению их потрясенных обитателей.

Подвыпившая Сешенше растерянно спросила:

– Что произошло? Мы так хорошо проводили время…

– Да, – подхватила Ансибетта. – А потом все кругом сошло с ума.

Удивительный язык Квиквеллы нервно выстреливал из пасти, облизывая не только ее рыло, но и морды сидевших поблизости.

– Здания обезумели, – прошептала она.

– Вы лучше его спросите, я тут ни при чем. – Джон-Том указал большим пальцем на Маджа, мирно прикорнувшего возле бушприта. Тиролька была нахлобучена аж до носа, длинное перо трепетом отзывалось на каждый храп.

– Его? – Брови Умаджи сдвинулись, почти наполовину скрыв глаза. – А что он может знать?

– Это он вызвал переполох. Принялся оскорблять город, здания и все прочее. И стенку пинал.

У Сешенше поднялась верхняя губа, блеснули острые зубы.

– Да разве с-спос-собна такая мелочь вызвать такой переполох?

– Вы Маджа не знаете. Его оскорбления не уступают моему чаропению, да и практики было хоть отбавляй. Алкоголь стимулирует его красноречие, подавляя при этом здравый смысл. Мадж унижал Машупро, и, похоже, в конце концов у города лопнуло терпение.

– Это я виновата, – призналась Пиввера. – Надо бы с ним почутче…

Но все произошло так неожиданно! И он был так слезлив! – Она состроила гримаску. – А уж как грязен!

– Да, он такой.

Джон-Том обернулся, вытянул шею.

Город вдали как будто затихал, редели вопли и проклятия. Оставалось лишь поблагодарить неведомые небесные силы, заинтересованные в судьбе путешественников, за скромный ветерок, что наполнил единственный парус и повлек суденышко в открытое море. Вдали растаяли контуры прибрежных зданий, Карракас сократился до черной линии на горизонте. В меркнущем свете луны кораблик миновал множество уединенных островков и песчаных кос – последних форпостов огромной дельты. Не видя погони, солдаты позволили себе успокоиться. Принцессы благоразумно спустились в каюты – им не терпелось распределить между собой спальные места.

Джон-Том посмотрел на спящего выдра. Звучный храп заглушал размеренный плеск воды.

И тут чаропевец понял, что устал донельзя и с удовольствием посостязался бы с другом, кто кого перехрапит.

Глава 17

Прошло два дня, сырая душная дельта превратилась в воспоминание.

Выяснилось, что по части знания парусного дела мангусты выдавали желаемое за действительное.

– Это странно. – Пиввера держалась в сторонке, когда Хек с Пауко ставили маленький спинакер. – Мне случалось ходить под парусом. Боюсь, вы перевернете наше судно кверху килем.

– Ваше высочество, мы делаем все, что можем.

Пауко сопел, сражаясь с незнакомым такелажем.

– Помнится, вы обещали, что справитесь.

Принцесса Ансибетта сидела поблизости, закинув одну длинную ногу на другую, и красила ногти – каждый в свой цвет.

– Боюсь, практическим опытом здесь обладаю только я, – пришел на помощь солдатам Найк. – Не судите слишком строго этих славных парней.

Им куда легче поставить палатку, чем парус. И не бойтесь, мы обязательно достигнем берега нашего любимого Харакуна.