Девчонки в погоне за модой - Уилсон Жаклин - Страница 5

— Ладно, Моголь, бери уж, если для тебя это так важно.

— Правда? — изумляется Моголь. Он поскорее откусывает большой кусок, на случай, если я передумаю.

— Ну, а этот уж тебе, Элли, — говорит папа.

— Вообще-то я не голодная, — говорю я. — На самом деле меня что-то тошнит. Может, это из-за запаха бекона. Наверное, я пойду к себе.

— Элли, мне показалось, что ты какая-то не такая. Надеюсь, ты не подхватила какой-нибудь зловредный вирус, — говорит папа.

Я поднимаюсь к себе в комнату, в животе словно огромная пустая пещера, от чудесного аромата слюни так и текут.

Мне так хочется сандвич с беконом! Всего один, много ли от него вреда?

Нет. Помни про свинью. Жирную, откормленную, здоровенную свинью.

У себя в комнате я рисую портрет Элли в образе свиньи. У меня уже начал складываться целый зверинец: самые крупные звери планеты. Элли — пупырчатый бородавочник. Элли — клыкастый носорог. Элли — толстомордый тюлень. Элли — горбатый кит.

Внизу раздается телефонный звонок, папа зовет меня. Это звонит Надин.

Вот именно сейчас мне совсем не хочется с нею разговаривать.

— Скажи ей, что я плохо себя чувствую. Я ей перезвоню.

Слышно, как папа что-то бормочет в трубку. И снова зовет:

— Она хочет прийти навестить тебя, о'кей?

— Нет!!!

Я вскакиваю на ноги, слетаю вниз по лестнице, хватаю телефонную трубку как раз в то мгновение, когда папа уже собирался положить ее на рычаг.

— Надин?

— Ах, Элли, в чем дело? Ты вдруг убежала ни с того ни с сего. — В трубке слышится какой-то гул. Видимо, она все еще не дома.

— Да, прости. Наверное, это вирус или что-то такое. Меня все время тошнит.

Ты уверена, что дело только в этом? Ты на нас не обиделась за что-нибудь?

— Нет, конечно, нет.

— Магда думает, может, это ты из-за той истории с фотомоделями. Она говорит, до этого у тебя все было в порядке.

— Знаешь что, Магда говорит ерунду, — огрызаюсь я. — Дай ей трубку.

— Нет, она тоже ушла, — говорит Надин. — Понимаешь, мы пошли в "Сода Фаунтэн", а там были мальчишки, они собирались пойти куда-то еще и позвали нас, я не захотела идти, а Магда захотела.

— Все ясно.

— Так можно я зайду к тебе, Элли? Я понимаю, тебе плохо, но ты не напрягайся, лежи себе, отдыхай.

— Ну… — Моя решимость слабеет.

— И потом, мне нужно посоветоваться. Знаешь, тот парень, фотограф, ну, этот, из «Спайси», он мне сказал, что у меня, видимо, есть шанс. Говорит, они скоро вызовут всех, кто может на что-то рассчитывать, у нас будет отдельная фотосессия в настоящей студии, а я не знаю, что надеть — пойти так это неформально, в джинсах, или нужно напялить всякие модные тряпки. И потом еще косметика. Как ты думаешь, Магда согласится сделать мне макияж, у нее это здорово получается? А волосы как? По-твоему, Элли, нужно их немножко подровнять? Элли, ты меня слышишь?

— М-м-м. Надин, мне правда нехорошо. Не приходи, ладно? Я тебе завтра позвоню. Пока.

Не могу больше слушать ее ни секунды! Очевидно, она дергается впустую. Скорее всего, этот фотограф говорит то же самое всем девчонкам. Там сегодня было столько хорошеньких! Многие в сто раз красивее, чем Надин. Ее не выберут. Не быть ей "девушкой с обложки журнала "Спайси".

Господи, что это со мной творится? Надин — моя лучшая подруга. Я же хочу, чтобы ее выбрали!

Нет. Не хочу.

Хочу. Не хочу.

Не могу так больше! Я уже просто позеленела от зависти.

Уползаю к себе в комнату с таким чувством, словно я вся покрыта мерзкой зеленой слизью. Мне уже не хочется рисовать. Пытаюсь найти что-нибудь почитать. Миссис Мэдли, наша учительница английского, велела всем за рождественские каникулы прочитать роман Шарлотты Бронте "Джен Эйр". Девчонки страшно возмутились: разве возможно пропахать такую здоровенную скучную книжищу? Я, конечно, тоже ныла вместе со всеми. Не могла же я сознаться, что уже прочитала ее просто так, для удовольствия. Я смотрела фильм на видео, он мне понравился, захотелось почитать, что это за книжка. У Анны нашелся старенький томик издательства "Пингвин".

Может, снова погрузиться в "Джен Эйр"? Раз уж я такая безобразная, буду зато шибко умной. К тому же история хорошая. Джен, она ничего. По крайней мере, она некрасивая.

Я читаю, читаю и читаю. Поначалу все идет хорошо. Мне нравится маленькая Джен, потому что она такая отчаянная, а когда она попадает в школу и там ее морят голодом, мне очень легко представить себя на ее месте. В животе у меня так отчаянно бурчит, что я не раздумывая проглотила бы подгоревшую овсянку, от которой отказалась Джен. Хотя от овсянки, наверное, толстеют?

В том-то все и дело! Пускай Джен некрасивая, но она худенькая, миниатюрная. Все постоянно об этом говорят. Я начинаю злиться. На что ей жаловаться, если она такая стройная? И мистер Рочестер ее любит. Почему они не могли спокойненько промолчать насчет сумасшедшей первой жены, запертой на чердаке? Я пролистываю книгу до того места, где безумная Берта начинает рычать и кусаться. По мере чтения сердце у меня колотится все сильнее. Мало того, что она косматая и с багровым лицом. У нее еще и "одутловатые щеки". Сказано, что она "рослая, почти такая же, как ее муж, но только гораздо толще". Рочестер говорит: разве удивительно, что ему нужна Джен? Он предлагает всем присутствующим сравнить стройный стан Джен с той глыбой мяса.

Он больше не любит Берту, потому что она жирная. И сумасшедшая. А может, она и с ума-то сошла оттого, что Рочестер ее разлюбил, когда она потолстела.

Может, Дэн тоже меня разлюбит.

Правда, мне-то самой он не нравится. Я хочу сказать, он неплохой, забавный, мы с ним друзья, иногда мы весело проводим время, но все-таки он слишком странный, с прибабахом, и недостаточно взрослый, не могу я в него влюбиться.

А он этого не понимает. Он в меня втюрился по уши с тех пор, как мы познакомились на летних каникулах. Он приезжал из Манчестера, гостил у нас, без конца пишет мне письма, время от времени звонит, просто чтобы сказать: "Привет".

Я неожиданно срываюсь вниз по лестнице, начинаю набирать номер.

— Ты как, Элли, получше? — окликает папа.

Он растянулся на диване с банкой пива. Моголь сидит у папы на животе, прихлебывая кока-колу. Оба то и дело берут ломтики хрустящей картошки из большой миски и при этом смотрят футбол по телевизору.

Я представляю, как солененькая золотистая картошечка похрустывает на зубах. Снова потекли слюнки. Я такая голодная!

— Теперь съешь что-нибудь? — Папа протягивает мне миску.

— Нет, спасибо, — отвечаю я и отворачиваюсь.

Один ломтик хрустящей картошки может оказаться роковым. За первым последует второй, и еще, и еще, я и оглянуться не успею, как сожру всю миску да еще и крошки слизну.

Дома у Дэна телефон звонит целую вечность. Но вот подходит один из его братьев, которые еще чуднее его самого. Он начинает мямлить какую-то чушь, что, мол, Дэн занят. Наконец-то Дэн сам берет трубку.

— Привет! Это я.

— Привет, — говорит Дэн.

Наступает небольшая пауза. Я думала, он обрадуется. Я никогда раньше ему не звонила, всегда только он мне.

— Что там твой братец мемекал?

— Да так, ничего. Ты знаешь, какой он. — Дэн явно смущен. — А ты зачем звонишь, Элли?

— Просто сказать "Привет".

— А, ясно. Понятно. Привет.

Я жду. Наступает долгое молчание.

— Ты что, ничего больше не можешь сказать? — спрашиваю я.

— Да ведь и ты ничего не говоришь.

Обычно мне и не приходится. Он один тараторит за десятерых. Мне и слова-то не удается вставить. А теперь — сплошные паузы.

— Чем занимаешься? — вяло спрашиваю я.

— Вообще-то я сейчас смотрю матч по телевизору.

— Что, футбол? "Манчестер юнайтед" играет?

— Регби.

— Что?! Регби? Ты же терпеть не можешь регби. Все терпеть не могут регби.

— В последнее время я заинтересовался регби. На самом деле это отличная игра.

В трубке слышится отдаленный рев.

— Тьфу ты, пропустил атаку, — говорит Дэн.