Чисто весенние убийства - Кэннелл Дороти - Страница 9

Я покровительственно похлопала Бена по плечу.

– Милый, не стоит впадать в панику. Вряд ли полковник Лестер-Смит помчался в полицию. А может, этот педант сам похитил твой плащ? Во всяком случае, он ведь ничего тебе не сказал, когда выходил из церкви. Значит, не заметил подмены.

– Странно. – Беспокойство Бена сменилось недоумением. – Лестер-Смит такой зануда… Трудно представить, чтобы он не обнюхал плащ, прежде чем надеть… Но это точно его плащ! Смотри… – он вновь отогнул полу. – Вот инициалы.

– Действительно странно, – согласилась я. – Но, возможно, сегодня мысли Лестер-Смита были заняты чем-то другим. Могу позвонить ему.

Несколько секунд Бен обескураженно пялился на меня, затем пробормотал, что нужно, мол, спешить на работу. Там, конечно, ошивается Фредди, присматривает, чтобы никто не стащил крышу или ступеньки от крыльца, но толку от него мало. Бен на секунду припал ко мне со страстью человека, чудом спасшегося после кораблекрушения, и обреченно шагнул к двери. В последний миг он остановился как вкопанный, осторожно стащил похищенный плащ и впрыгнул в свою старенькую синюю куртчонку.

Странные существа эти мужчины. Они могут свергать и создавать правительства, перекраивать карту мира, начинать войны с таким видом, словно это партия в гольф, – и все в один день. Но когда речь заходит о том, чтобы вернуть в магазин бракованный баллончик с кремом для бритья или повиниться в случайной оплошности, у них начинают трястись коленки.

Номер полковника я знала наизусть. Лестер-Смит не только вместе со мной состоял в Библиотечной Лиге и регулярно посещал собрания Домашнего Очага, но и в свое время пригласил меня оформить его дом в Макрелевом проезде, в двух шагах от жилища Рокси Мэллой. Лестер-Смит, жизнь которого была расписана по секундам, по воскресеньям обедал ровно в полдень, минута в минуту. Но лишь после четвертого или пятого звонка, утонувшего в бое старинных часов в холле, я поняла, что поторопилась. Я уже хотела повесить трубку, когда в моем ухе рявкнули:

– Уолтер Лестер-Смит у телефона!

– Полковник, это Элли Хаскелл, – проорала я, стараясь перекрыть оглушительный бой часов. – Простите, если не вовремя…

– Не извиняйтесь. – Я слышала его учащенное дыхание. – Вы не оторвали меня от важных дел.

– Я поступила опрометчиво, прервав ваш обед.

– Обед? – повторил Лестер-Смит, словно я говорила на языке племени мумбу-юмбу. – Нет-нет, Элли, я еще не начал накрывать на стол, не говоря уж о том, чтобы приступить к трапезе. Поверьте, вы совершенно напрасно извиняетесь. Вы мне совсем не помешали.

Последнее слово он почти выкрикнул. Я недоуменно глянула на телефонную трубку. Странно, что это с ним стряслось? Ладно, я в чужие дела нос не сую, по крайней мере стараюсь этого не делать каждый божий день. Полковник Лестер-Смит был человеком скрытным, и я не хотела выглядеть этакой любопытной сорокой, а потому весело затрещала про историю с плащом. Но меня прервали на полуслове. Я едва не поперхнулась. Это уж слишком! Что там происходит, в конце концов?! Лестер-Смит никогда не перебивал женщин, даже если те намеревались не закрывать рта всю грядущую неделю.

– Простите, Элли, я случайно взял плащ Бена. Честно говоря, даже сам не заметил. – И это человек, о котором говорят, что он женат на своей одежде! – Не беспокойтесь. Я занесу плащ вашего мужа. Может, сегодня ближе к вечеру или когда вам будет удобно. – Тут полковник осекся и охнул. – Боже мой! – Голос его дрогнул. – Элли, поговорим в другой раз!

Трубка издевательски запищала. О чем это он? И почему нельзя поговорить сейчас? Страшно заинтригованная, я было собралась перезвонить, но тут сзади послышалось сердитое шарканье. Я оглянулась. Джонас, свирепо топорща усы, спускался по лестнице. Одной рукой он держался за перила, другой совершал странные движения, словно пытался кого-то ущипнуть. Надеюсь, все-таки не меня. Я, конечно, съела его тосты, но…

– Почему ты меня не разбудила, Элли? – упрекнул Джонас. – Я проспал лучшую часть дня! Отдыхать будем в могиле – вот мой девиз, и ты прекрасно об этом знаешь.

– Сегодня воскресенье, – виновато пробормотала я, но тут же приободрилась: – А потому всем живым тварям, кроме разве что священнослужителей, полагается дневной сон. Пошли на кухню, мне пора заняться обедом. Бен удрал в «Абигайль», а наши чада гостят у мисс Уитком.

– Это еще кто такая? – Джонас проследовал за мной на кухню. – Выжившая из ума нянька, которая не может заснуть, если под ухом не орут дети?

– Чем мисс Уитком занималась раньше, понятия не имею! – легкомысленно отмахнулась я и тут же подумала: а вдруг Кларисса Уитком – ведьма, питающаяся детской печенью…

Я метнулась к вешалке, по пути чуть не расплескав чай.

– Пойду-ка приведу их! – Я сунула чашку Джонасу. – Эти чудовища, наверное, уже извели бедную мисс Уитком. Кроме того, Тэм поднимет страшный скандал, если пропустит передачу про львов.

– Опять? – испуганно спросил Джонас. – На прошлой неделе он заставил меня напялить шляпу и изображать москита, от которого он отбивается.

Брови Джонаса зашевелились, и я облегченно вздохнула. Слава Всевышнему, с дурным настроением на сегодня покончено.

Чмокнув его в щеку, я сдернула с вешалки старую куртку и через внутренний дворик пробежала к бывшей конюшне, приспособленной теперь под гараж. Бен, разумеется, укатил на той, что получше, оставив мне древнюю колымагу с откидывающимся верхом. У этой помеси «фольксвагена» и «мерседеса» имелась крайне вредная привычка без всякого предупреждения останавливаться посреди дороги, особенно когда сзади вовсю нетерпеливо гудят грузовики.

Дождь прекратился, но небо выглядело так, словно вот-вот разревется в три ручья. Ладно, добегу до дома мисс Уитком на своих двоих. Все быстрее, чем на этой доисторической рухляди. Я выскочила на Скалистую дорогу, тянущуюся вдоль обрыва, бодрой рысью добралась до кладбища при церкви Святого Ансельма. Поросшие мхом надгробия неодобрительно глазели мне вслед. Ага, вон и Боярышникова тропинка! Еще немного, и покажется «Дикая яблоня» – очаровательный дом, крытый соломой. Собственно, с него и начиналась деревушка Читтертон-Феллс. Домов с соломенными крышами осталось здесь раз, два и обчелся. Точнее, три. Волнение мое нарастало. Наверное, старая карга уже растопила печку и собирается зажарить моих бедных малышей… Я промчалась мимо клумбы с анютиными глазками, у которой всегда замедляла шаг, чтобы полюбоваться.

Звонок отсутствовал, на двери висел бронзовый молоточек в виде головы маленькой девочки. Боже милостивый! Я опасливо ткнула носом девочки в дверь. Потом еще. Ничего. Из-за угла вышла облезлая кошка и жалобно мяукнула. Неужели… Через несколько томительных мгновений послышались шаги. Я напряглась. Раздался скрежет отодвигаемого засова.

– Миссис Хаскелл! Входите!

Передо мной стояла мисс Уитком. Меня ослепил яркий свет, заливавший крошечный холл. Гигантская люстра нависала над изящным викторианским столиком и двумя резными креслами, караулившими вход на кухню. Висевшее на стене зеркало в дубовой раме выглядело так, словно было куплено в расчете на то, что холл в самое ближайшее время увеличится в размерах. Но сама мисс Уитком прекрасно вписывалась в старомодную обстановку домика. Это была опрятная особа с прической волосок к волоску. Из тех, что разгуливают в практичной обуви и покупают стиральный порошок с антикатышковым эффектом. Улыбка у нее была тоже опрятная. Мисс Уитком жестом пригласила меня войти.

– Я так люблю, когда в мой домик заглядывают малыши! А ваши детки так просто прелесть.

Тэм ведет себя как настоящий маленький мужчина, а Эбби сущая куколка. Мы были в столовой, когда я услышала стук в дверь. Угощались ростбифом и йоркширским пудингом. Сейчас они, наверное, взялись за пудинг и заварной крем. Вы ведь побудете немножко, миссис Хаскелл? – Она наклонилась, чтобы подобрать облезлую кошку, которая проскользнула в дом вслед за мной. – Я здесь совсем недавно, и потому гости в моем домике – большая редкость. Лишь миссис Мур-Мур, что живет неподалеку, заглядывает время от времени плотно поесть. – Рука с аккуратно подстриженными ногтями погладила кошку по голове. – А еще, случается, меня навещает Уолтер Лестер-Смит. Я ведь вступила в общество Домашний Очаг, а он там главный.