Дворянство. Том V (СИ) - Протоиерей (Ткачев) Андрей - Страница 50

— Ты про концентраты?

— Именно, — ответил я.

Следом появилось неприятное жжение в затылке. Отчего аж слезы на глазах выступили.

Боже, я ещё способен на это?

— Неприятно, да? — оскалился мутант. — Это я отраву свою посильнее запустил, а то больно легко ты разговариваешь. Не хватало мне ещё того, чтобы ты с места вскочил.

— Страшно стало, а старик? — издевательски спросил я, но жжение действительно становилось сильнее и разговаривать становилось трудно. — Стать богом, похоронив под собой столько носителей… — я закашлялся и в момент «кашля» понял одну немаловажную вещь.

Вот тебе и раз! Анатомия моего организма не знает границ! Во-первых, кашляя, я чувствовал, как какой-то наконечник в моём мозгу, словно пытался вылезти. Значит, моё тело пытается, сугубо на уровне инстинктов и «иммунитета» вытолкнуть из себя инородное тело. Пытается заживить рану.

Во-вторых, когда эта игла или что там… двигается, часть раствора попадаёт не туда, куда нужно, и мне становится легче.

Вот он, шанс выйти живым. А интерес-то просыпается. В ту же секунду до меня донёсся тихий голос симбионта.

Только она не говорила что-то конкретно, она просто выкрикивала моё имя. Ну что же, значит, ещё не всё потеряно?

И что было самое главное — мне не было скучно. Цель — выжить и снести старику голову, стала идеей фикс. И мне нравилось это.

Закашлялся ещё раз, выплёвывая перед собой кровь, и Жожоба даже преподнёс к моим губам салфеточку. Как любезно с его стороны.

— Ну же, Волконский, не загибайся раньше времени. Мне всегда было интересно, что чувствовали носители, сидя на твоём месте.

Ах да, и в-третьих, в кармане моих штанов были четыре колбочки. В момент кашля я чувствовал их кожей ног, как бы смешно это ни звучало. Как мне их разбить? Я же смогу выпить их только… своей кожей? Какая разница, как концентрат попадёт в кровь? Резко дёрнуться, чтобы они сжались и давлением ткани разбились?

А смогу ли я выпить их кожей?

Стоп. Если они разобьются, то повредят моё тело, а значит, появятся раны. Что приведёт к одному итогу. Концентрат попадёт напрямую в кровь!

Боже, как же это интересно! Мне чертовски нравится! Это выживание и выпутывание из, казалось бы, безвыходной ситуации будоражит мой мозг!

— Волконский? — вновь раздался голос Владимира Петровича. — Ты всё? Ушёл в себя от осознания своего положения?

— Пошёл ты, — огрызнулся я, пытаясь дёрнуться. — Боже, что ты вливаешь в меня, почему так горячо?

Судя по испуганному выражению лица мутанта, он действительно поверил, что мне больно. Но Жожоба боялся, что что-то сделает не так. Подошёл к монитору, ткнул что-то на экране, и, видимо, жидкость, которую он вливал в меня, чтобы парализовать мои способности, стала литься меньше.

Но я дёрнулся ещё раз, пока не услышал хруст и не почувствовал, как осколок впился в мою ногу.

Получилось. Одна из четырёх разбилась. А может, и не одна.

— Что это было? — озадачился мутант, внимательно смотря мне в глаза.

— Зуб, — прошипел я. — Ты что, сволочь старая, вливаешь в меня? Что за боль? Что это?

Я закашлялся ещё раз и почувствовал, как что-то начало течь по моему затылку. Значит, эта ерунда в моём мозгу, вышла окончательно. Теперь мне нельзя было, чтобы он заметил это. То есть, не дать ему двигаться. Пускай дальше маячит перед лицом, пока я прихожу в себя. Останется только надеяться, что я смогу восстановиться быстро.

А он, всё же качает что-то из меня.

— Это яд красного, — улыбнулся тот. — Помнишь диких, у которых глаза светились не оранжевым цветом, а красным?

— Ну?

— Они ядовитые, как оказалось. Их кровь парализует любого носителя, который не относится к их типу. Даже обычных диких и таких, — он кивнул в сторону Ани, — как она. Саша, солдат, которого тебе всё же удалось одолеть, имел иммунитет к этому яду. Я бы даже сказал, он был…

— Богом, — ответил я за него. — И что, богу наплевать на яд?

— Именно! Только вот за ним никто не пришёл, как думаешь, почему?

Я внимательно посмотрел на него, закашлялся, чувствуя, что больше ничего не прикреплено к моему мозгу и приторно-болезненным тоном, ответил:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Потому что его сердце было соткано из нескольких симбионтов. Он уже был богом, но сам того не понимал. Только вот два основных бога носителей не готовы принять его в свои ряды. Не хотели, чтобы он стал в ряд с ними.

— Занимательно, — кивнул Владимир Петрович и пошёл в сторону Ани. — А я думаю, потому что в нём слишком много всего намешано. Он был обычным человеком и стал диким. Затем сильным диким. Если бы он первоначально был носителем, то и боги отнеслись бы к нему не так наплевательски. Понимаешь, о чем я?

— Допустим…

— Вот взять твою суженую. Была девиантом и стала дикой. Наполовину. Вот из неё я бы смог сделать бога, думаю… я так и сделаю! Это же так интересно!

— Не смей, — прорычал я, не испытывая чувства агрессии. Пускай этот старый хрыч верит в мою слабость.

«Ярослав! — донёсся до меня голос симбионта. — Ярослав!»

«Что⁈»

«Ты слышишь меня? Наконец-то!»

«Да и до этого слышал, просто тихо, когда в меня вливали одну ерундовину. Что хотела? Пообщаться? Пожаловаться?»

«Я хочу на свободу!»

«Подожди. Мне нужно чуть-чуть восстановиться, и я выбью все зубы этому выродку».

Она начала говорить что-то про присутствие кого-то сильного, но я отключил её у себя в голове. Выставляя вполне качественный ментальный блок. Слава богам, ко мне возвращаются силы!

— Ну, не тебе решать, — тем временем продолжил Владимир Петрович. — Не знаю, сколько ты будешь готовиться, но, мне кажется, процесс идёт быстрее. Вон, посмотри, — он указал рукой на какое-то устройство, с колбой в прозрачных панелях. — Уже пять капель твоего симбионта у меня здесь, в пробирке. А знаешь, если бы и остальные, такие как Тиана, например, были бы в сознании, как и ты, то я бы не потратил недели, превращая их в жидкое состояние. Эх, если бы я только знал…

После его слов я почувствовал, как в моём порезе начинает что-то происходить. И эти чувства можно было описать, как нечто мерзкое. Словно в моей ране появились усики, которые что-то искали. И следом раздался ещё один треск, а я, маскируя его, начал громко кашлять.

— Выруби это!

— Не могу, — расхохотался мутант. — Больно, да? Но, увы, ты проиграл. Я не выпущу тебя. Ты исчерпал свою полезность в моём деле.

Любопытно. Мой организм сам ищет усиление? И поэтому мутировал физически где-то в области пореза, чтобы достать крупицу силы?

Но следом по моему телу пробежалась волна. И её невозможно было не заметить.

— Что это? — завопил Владимир Петрович, и случилось нечто.

Все шланги, которые были прицеплены ко мне, начали один за другим отваливаться. Словно тело, кожа, или вены, во что они там были воткнуты, просто затянулись в местах ран. Словно мой организм сам очистился от этих паразитов.

— Как такое… — зашипел Жожоба, — возможно?

— Ты же сам сказал, — спокойно ответил я, вырывая руки из «плена». — Что яд не действует на бога. Только ты не учёл одного, что сам сковал бога и попытался его убить.

Разумеется, я врал. Но это враньё было под стать его словам. И эта ложь сейчас могла помочь мне победить и поселить в его сердце страх.

Я выдернул ноги из цепкой хватки какого-то металла, который и сковывал меня, и резким движением обрушил в челюсть старика свой сокрушительный кулак. Тот отлетел метров на десять, снося собой прозрачные стенки других пустых аквариумов. Я же, разбивая аппарат перед собой, схватил пробирку со своей силой и выпил её, возвращая всё это на место. Не хватало ещё симбионту быть отдельно от меня — второго Кактуса я не переживу.

Максим долго и упорно пытался умыться. Непонятное чувство тревоги и страха не отпускала его уже часов пять, а может, и больше. И в последние минуты это чувство только усиливалось. Он не мог понять, что происходит и почему у него такое дикое желание наложить на себя руки.