Евангелие от Фомы - Евангелие - Страница 7

Против закона направлено и следующее изречение (58). Оно враждебно обрядности (вспомним 6-е и 15-е). В нем истинное «обрезание» в соответствии со всей системой евангелия подразумевает духовность.

Враждебное отношение евангелиста к иудейскому закону, видимо, связано с его, гностика, отрицательным взглядом на «мир». Следствием этого же воспринимаются изречения 59 и 60. Все, что «от мира», вызывает осуждение евангелиста - отсюда похвала бедным (59), обделенным «миром», отсюда разрыв семейных уз (60), которые тоже ассоциируются с ценностями ненавистного «мира».

Изречение- 61 раскрывает смысл наставлений, данных ранее. Тот, кто познает «мир», находит «труп». Между изречениями 60 и 61 есть связь в «ключевом слове» («не станет достойным меня» - 60, «мир недостоин его» - 61). Хотя в коптском тексте употреблены разные слова, смысл их один и тот же.

К некоторым темам, например о посте, молитве и милостыне (6, 15), об отказе от родственных уз (17, 60, 105), о «мире» (61, 84), евангелист возвращается не раз.

В изречении 62 он прибегает к форме притчи, чтобы раскрыть содержание такого понятия, как «царствие Отца». Внутренняя связь с предыдущим изречением в том, что оба они направлены против «мира» (в первом «мир» назван трупом, во втором, несомненно, к «миру» относится образ плевел). Тема преодоления «мира» развивается и далее - в изречении 63. В коптском

тексте здесь дан термин, позволяющий двоякое осмысление: «страдал» и «трудился». Оба смысла не противоречат установкам евангелия. Если принять первый вариант перевода, то по своему содержанию эта заповедь оказывается близкой другой, представленной в 59-м. Если же руководствоваться вторым, то суть изречения - в том труде, тех усилиях, которые человек затрачивает на поиски истинного познания и которые ведут к жизни («...он нашел жизнь»; ср. 111, где употреблены те же глаголы «после того как он потрудился» и «пока не нашел»).

Темы жизни, смерти, поисков и познания проходят в изречении 64. Оно распадается на три части. В начальной Иисус, обращаясь к ученикам, призывает их посмотреть на того, «который жив», пока они (ученики) живы, чтобы они не умерли и не искали бы возможности увидеть его, не имея таковой. Оба термина («жить» и «умереть») скорее всего применяются в духовном смысле. Состояние «жизни» предполагает возможность созерцать живое, что исключает состояние «смерти». Далее идет притча о самаритянине и ягненке. Ее можно объединить с первой частью, где, видимо, о самаритянине (Иисусе?) говорится как о живом. Притча вызывает ассоциации с изречениями 7, 12, 61, в которых познание приравнивается к поглощению мертвого живым. В изречении 64 процесс познания рисуется таким образом: для познающего он означает жизнь, для познаваемого же - умерщвление, переход из прежнего, внешне независимого состояния в другое - растворенность в познающем. Поэтому завершающая часть содержит предупреждение ученикам: и они, сегодня живые, станут трупами и будут поглощены, если не приложат усилий при поисках «места в покое», если не достигнут высшей духовной активности. Это, разумеется, лишь предположительное толкование, ибо изречение весьма темное. Подчеркнуты два обстоятельства: возможность перехода одного состояния в другое и усилия человека, его духовная активность («Вы также ищите себе место в покое...»), от которой зависят эти состояния.

Двоякая возможность - жизни и смерти - продолжает обсуждаться в изречении 65. Снова разделенности и тьме, отрицательному состоянию противопоставляются пустота как отсутствие делений и свет - положительное состояние, содержание «жизни».

В испорченном начале изречения 66 можно прочесть слова Иисуса: «Я говорю мои тайны...», которые напоминают введение к евангелию. Но здесь слово «тайны», видимо, связывается не с интерпретацией учения Иисуса, как было там, а с исключительностью этого учения, несовместимостью его с привычными представлениями.

Притчи, начиная с той, которую содержит изречение 67, параллельны Новому завету. Хотя в нашей работе было оговорено, что цель ее - не сравнение текста Фомы с каноном, в отношении этих притч допущено отступление: близость Фомы к канону, одинаковая последовательность притч указали комментаторам на путь их осмысления - идти от канона. Но сосредоточим внимание на расхождениях, существующих между каноном и апокрифом, поскольку именно они чаще всего и говорят, ради чего была включена в Евангелие от Фомы та или иная притча. Изречение 67 напоминает текст Луки (12.16-21), однако оно более кратко. В нем отсутствует не только обращение богатого человека к своей душе и ответ Бога, но и раскрытие смысла, выраженное в заключительных словах у Луки («Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя и не в Бога богатеет»): притча у Фомы еще раз подводит к мысли о бренности материальных ценностей, с которыми сочетается понятие «смерть».

Изречение 68, связанное с предыдущим и последующим не только формой притчи, но и одинаковым началом - о «человеке» («Был человек богатый» - 67, «У человека были гости» - 68, «У доброго человека был виноградник»-69), тоже параллельно текстам Нового завета (Мф. 22.2-10; Лк. 14.16-24). У Фомы притча заканчивается словами, которых нет в каноне: «Покупатели и торговцы не войдут в места моего отца». Из контекста апокрифа следует, что острие здесь направлено не против торговцев и покупателей, как таковых, а против причастных интересам «мира».

Если изречение 67 построено так, что нарисованная в нем картина должна говорить сама за себя, то изречение 68 несет прямую угрозу - отрешение от «мест моего отца».

Притча о винограднике (69) и следующая - о камне, который отбросили строители (70), идут у Фомы в том же порядке, что и в синоптических евангелиях[15] . Это обстоятельство заставило комментаторов обсуждать вопрос, у кого заимствовал свой текст Фома. Подчеркнем другое. В синоптических евангелиях очевидна связь между притчами о винограднике и о камне. Вторая как бы раскрывает и дополняет содержание первой. Думается, что в апокрифе смысл обоих изречений - отношение «мира» к новому учению. У синоптиков (Мф. 21.42; Мк. 12.10-11; Лк. 20.17) Иисус ссылается на Писание, у Фомы (70) образ тот же, но о Писании речи нет.