Сонник Инверсанта - Щупов Андрей Олегович - Страница 35

«Печально я гляжу на наше поколенье!

Его грядущее – иль пусто, иль темно,

Меж тем, под бременем познанья и сомненья,

В бездействии состарится оно…»

– Что ты говоришь? – Ангелина обернулась.

– Да так, ничего…

– Вот, чудной! Стихи бурчишь, задумываешься о чем-то.

– Все пройдет, – пробормотал я, – как с белых яблонь дым.

– Красиво! – одобрила она. Подумав, добавила: – Если картины ты действительно любишь, то тебе у нас понравится. Честно, честно! У нас отличная картинная галерея! Вот посмотришь и скажешь: хуже, чем у вас или лучше, – Ангелина с многозначительностью кивнула на потолок, подразумевая, очевидно, мой инопланетный мир.

– Милая моя! Если у вас нет КВН, Пушкина и Лермонтова, каким, интересно, образом, вы способны перехлестнуть нас в живописи?

Я не хотел ее обижать, но она все равно обиделась. В агатовых глазах Анны проблеснул сердитый огонек, меж бровей пролегла тоненькая складка. Наверное, не следовало задевать чужого патриотизма, но что поделаешь – мне по-детски хотелось сравнивать. Ее мир и мой. А потому с дотошностью шимпанзе я рылся в шкуре здешней культуры, выискивая блох и тщательно скрываемые проплешины. Увы, они здесь имелись – и в преизрядном количестве, чем я и пользовался с дерзкой беззастенчивостью.

– Ладно… – она первой вышла на улицу, покрутила головой. – А ну, угадай, какая из этих таратаек моя? Сумеешь угадать, поедешь, а нет, пойдешь пешком.

Окинув взором колонну притулившихся у бровки обтекаемых металлических рыбин, я беспомощно пожал плечами.

– Эх, ты! Вот он, мой красавчик! «Дэка-Вульф»… – Аня ткнула пальцем в одну из сияющих «рыбин». – Кстати, как же мы его выведем? Вон нас как зажали со всех сторон…

На этот раз случившееся дошло до меня довольно быстро. Спортивного вида, с тонированными стеклами «красавчик» Анны оказался стиснутым с двух сторон соседями, отдаленно напоминающими японские «Хонды». А в следующую секунду напряженным слухом я уловил стук сбегающих вниз каблуков. От подъезда мы отошли всего на пару шагов, и услышать грохот чужих шагов было не столь уж сложно. Одновременно я углядел плывущий по улице микрофургон. Машина была как машина, но очень уж целенаправленно приближалась она к нам. Прищурившись, я с изумлением обнаружил, что способен пронизывать взглядом тонкие металлические переборки. Во всяком случае, поджавшихся в фургоне автоматчиков я разглядел совершенно отчетливо.

Внутренне охнув, я шагнул вперед. Начинался новый отсчет времени, и стремительно обняв Ангелину, я потянул ее в сторону от дороги.

– Охрану, голуба! Срочно вызывай всех, кто там у тебя есть!

– А что такое?…

– Вызывай, говорю! – одной рукой я незаметно нырнул под пиджак, крепко стиснул пистолетную рукоять, ощутив, как щелкнул взводимый механизм машинки. Вот и славно! Три звучных молнии мы тоже сумеем родить. А дальше – будь, что будет.

Однако первое, что я должен был сделать, это избавиться от Ангелины. Точнее сказать – следовало избавить ее от меня. На охрану девочки я особенно не рассчитывал. Ложка – она дорога к обеду, а после – бывает обычно поздно. Поэтому, не слушая бормотания Анны, я продолжал тянуть ее, крупно шагая вдоль бровки. Чертов фургон уже почти поравнялся с нами и, сбавив скорость, двигался теперь в том же направлении, что и мы. Оглянувшись, я узрел и выкатившихся из подъезда парней. Вот, кому следовало бы охранять мою подружку. Два шкафоподобных субъекта мигом гасили любые мысли о достойном сопротивлении.

– Доходим до угла и разбегаемся, – шепнул я. – Ты – налево, я – прямо.

Мое волнение передалось и ей. Едва поспевая за мной, Аня тоже стала часто оглядываться.

– Послушай, что им от тебя нужно?

– Лучше спроси, почему они еще не палят в нас…

Последнее обстоятельство, разумеется, больше радовало, чем беспокоило. Возможно, мои недруги опасались подранить Анну. Если папочка у нее действительно шишка, зачем им лишние неприятности?…

Из-за угла вынырнула еще несколько плечистых фигур. В первые секунды я даже не сообразил, сколько их там было. Но поразить им меня удалось. Прежде всего – количеством. Как в добром китайском фильме на героя-одиночку их выкатилось не менее десятка. И поздно было тормозить. Я выдернул из-за пояса пистолет, жахнул поверх голов.

– Дорогу, твари!…

Этой пули мне было не жаль. Одна-единственная, она ничего не решала. Напряженно улыбаясь, эти лбы чуть раздвинулись, образовав подобие коридора. Те, что бежали следом, перешли на чеканный шаг. Глупо было рассчитывать, что кого-то из них я всерьез напугал, и заторможенным движением я оттолкнул от себя Анну.

– Сейчас она уйдет, слышите? Она здесь ни при чем.

Один из этих ковбоев неторопливо кивнул и тем самым выдал свое старшинство. Я тотчас взял его на мушку.

– И без шуточек, маэстро!…

– Петр! – пальцы Ангелины с неожиданной силой стиснули мою кисть.

– Спокойно, голуба! – Я высвободился не самым вежливым образом, по-борцовски вывернув руку в сторону большого пальца Анны. Хватка ее тут же ослабла. – А теперь иди – и быстро!

Ангелина отшатнулась, а я шагнул ближе к ковбоям. И тут же все понеслось столь стремительно, что уследить за чем-либо стало уже невозможно. Взвизгнули тормоза, и из микрофургона высыпало еще трое или четверо орлов. Что-то протестующе выкрикнула Ангелина, и кто-то из них издевательски рассмеялся. А далее я понял, что мой пистолет эти богатыри самым нахальным образом игнорируют.

– Отдайте! – тот, что был старшим, протянул руку к моему «Хеклер-Коху», и мой палец самовольно ерзнул на спуске. А что мне было еще делать? Времени на рассуждения не оставалось. Пуля угодила мужчине в грудь, и он полетел на тротуар. Вторая пуля вонзилась в живот богатырю, ухватившему меня за руку. Повторяя путь атамана, он вонзился спиной в стену и сполз на корточки. Но не для того, чтобы умереть. Уже в следующую секунду я с изумлением разглядел на его лице насмешливую улыбку. Да и с атаманом, похоже, все обстояло как нельзя лучше. Потирая грудь, он уже поднимался с земли. Было ясно, что эти хитрецы вырядились в бронежилеты!

Одним махом, как в той истории, когда, спасаясь от белого медведя, полярный летчик запрыгнул на крыло самолета, я взмыл на крышу ближайшего автомобиля.

– Дорогу! Всех покрошу! И жилеты не спасут!…

В какой-то степени я их все-таки напугал. Они продолжали преследование, но с ускорением, несколько уступающим моему собственному. Ангелина же продолжала кричать, тщетно пытаясь вырваться из лап схвативших ее пассажиров микрофургона. Это заставило меня повернуть обратно. Великолепным тройным прыжком, сигая по крышам автомобилей, я переместился к этим ребяткам в тыл и футбольным крюком засветил ближайшему агрессору по затылку. Результат получился более действенным, нежели от моих пуль. Еще секунда, и ногами вперед я бросился вниз, повалив второго противника. Начало было положено неплохое, и, ободренный первым успехом, я ударил «Хеклер-Кохом» по протянувшейся ко мне волосатой ручище. Детина взвыл, обхватив запястье. Пистолет – штука тяжелая и увечил не хуже кастета. Однако теперь я находился в полном окружении врагов. Кроме того, до них наконец-то дошло, что с патронами у меня незадача.

Теперь они задвигались резвее, тем более, что четверых из них я успел крепко обидеть. В ребятах пробудилась злость, и, судя по всему, наступил их черед выравнивать счет. Анну вырвали из моих рук, и одновременно чужая ступня тяжеловесно отбросила меня назад. Причем в полете я вновь повалил одного из них.

– Да успокойтесь вы, черт побери!…

Но успокаиваться я не собирался. Неведомые силы бродили по телу, заставляя мышцы возбужденно подрагивать. Наверное, сейчас я был силен, как никогда. Состояние аффекта – это вам не воробьиные фекалии! В подобном состоянии поднимаются в атаки и перекрывают грудью амбразуры, вырывают с мясом кованые решетки и душат львов. Так что сладить со мной было не просто. Привстав на четвереньки, я достал подбегающего молодца в пах, еще одного свирепо подсек ногой. Очередной богатырь попытался меня пнуть, однако я подцепил его за пятку и подбросил вверх, словно куклу. В каком-то смысле я ощущал себя тигром, угодившим в окружение макак, но и макаки, когда их много, способны на боевые подвиги. Еще несколько секунд, и меня подхватили под мышки, стиснув, вздернули вверх. На пару секунд я и впрямь вознесся в высоту, с высоты крытых шифером крыш окинул взором поле битвы. Расклад сил был явно не в мою пользу, а потому, спешно вернувшись в тело, я что есть мочи замолотил своим пистолетиком, норовя попасть по чьей-нибудь черепушке, и, кажется, попал. Хватка вновь ослабла, в очередной раз я вырвался на оперативный простор. Впрочем, простор оказался довольно условным. С непостижимой быстротой вокруг мелькали мускулистые ручищи, рифленые подошвы и раскрасневшиеся физиономии. Нисколько не сомневаюсь в том, что это были настоящие бойцы, мастера каких-нибудь пестро-пегих поясов, но они взъярились, а ярость плохой помощник – особенно в такой толчее. Во всяком случае, только небывалой скученностью я мог объяснить их многочисленные промахи. В меня метили и били, но никак не могли повалить наземь. Я вертелся, как юла, лягаясь ногами, и точно дубиной молотил направо и налево своим «Хеклер-Кохом». Пожалуй. Еще следовало разобраться, кому из нас больше досталось. Думаю, по количеству очков счет был явно за мной. А будь у меня в руках простенькая сабля или шпага, взять меня было бы и вовсе невозможною.