Ларс III (СИ) - Гросов Виктор - Страница 21

Попытка захвата ворот силами эсовых разведчиков также не увенчалась успехом. Службу свою защитники несли исправно. Не знаю кто руководит обороной, но этот человек гений обороны — этого не отнять.

Огромной проблемой являлась местность. Скалистая и неприступная горная возвышенность, где располагалась Корсунь, не позволяла использовать артиллерию на всю свою мощь. С трех сторон город защищали неприступные прибрежные скалы. А глубокий ров и высокие крепкие стены внушали осажденным оптимизм. А мы с каждым днем все больше ввергались в уныние. Я стоял возле шатра и криво поглядывал на попытки Луки пробить брешь в защите города-крепости.

Рядом, развалившись в кресле, сидел дядюшка. Новости, которые он принес, вызывали у меня зубовный скрежет.

В Киеве вспыхнуло восстание. Эса и Ходот отправлены туда для подавления мятежников. Моя армия разделилась надвое. Большая часть осталась для захвата полуострова, а остальные спешно пошли восстанавливать вассалитет Киева. Эса грозится стереть с лица земли этот город, но Ходот образумит надеюсь ее. По крайней мере я проинструктировал тестя.

В Хольмгарде тоже не спокойно, но там Судимир железной рукой восстановил порядок. Попытка мятежа не увенчалась успехам. Эсовы послушницы, вовремя приняли меры и смогли сообщить о заговорщиках наместнику — Судимиру.

Все это сообщил Радомысл. Путь «из варяг в греки», на котором находился Итиль, позволял быстрее получать информацию, хотя был территориально был ближе и к Киеву, и к Хольмгарду, чем дядя.

Понятно, что все это происки Триумвирата. Слишком уж подозрительным выглядит одновременное восстание в двух, важных для меня, городах царства.

Боковым зрением я заметил Метика, который спешно двигался в мою сторону. Я угрюмо окинул взглядом осаду и повернулся к ближнику. Лицо Эда было таким же кислым.

— Надо что-то делать, Ларс, — заявил мне он.

— Ты капитан-очевидность, — огрызнулся я светлой идее друга.

— Смеси с горючими, которыми мы захватывали каганат закончились, но мы же можем отправить торговцев в Царьград и купить их еще? — проигнорировал он мою колкость.

— Мы потерям месяц под этими стенами, пока дождемся горючего.

— В любом случае, сейчас мы топчемся на месте.

— Да знаю я…

— Жаль Эсы нет, она бы смогла проникнуть внутрь, — с сожалением произнес Метик.

— Не думаю, что она бы справилась, — заметил Радомысл, — корсуньцы умело ведут оборону.

Я был согласен с дядей. Впервые я столкнулся с такой грамотной обороной. Часовые стояли бдительные. По ночам вся крепость озарялась многочисленными факелами. В первые дни, когда мы пытались провести ночной штурм, из-за стен крепости выкинули несколько бочек с маслом, которые не принесли никакого вреда и просто разбились о скалы в метрах пятнадцати от стены. Лучники на стенах горящими стрелами подожгли растекшееся масло и штурм захлебнулся. Ни о какой внезапности говорить не приходилось. Легионеры и арбалетчики были словно на ладони. Повторная попытка на следующую ночь также провалилась.

— Корсунь неуязвима, как древний дуб, укореняющийся в глубокой почве, — философски добавил Радомысл.

— У меня складывается ощущение, что твой дядя не сильно горит желанием захватить этот город, — прошептал Эд, косясь на старика.

— У меня нет руки, а не ушей, — хмыкнул Радомысл, махая протезом.

Пассивность дяди легко объяснима. Это время подразумевает длительные осады и размеренный образ жизни. Это я вношу дисгармонию и стараюсь везде успеть и быстрее все сделать. А осада в месяц-два — это норма времени, в котором мы оказались.

— Все вы спешите куда-то, — подтверждая мои мысли, заявил Радомысл, — да забываете, что иногда мы бессильны. И только время может помочь. Мы возьмем крепость измором, — пожал плечами дядя.

В его словах была логика. Но каждый лишний день здесь — это лишний день Милены в плену у Триумвирата.

— Предлагаю решить вопрос кардинально, — осторожно заявил Эд, уставившись в меня, — нужно вызвать эпидемию в городе и тогда, вместо месяца, нам понадобится дня три-четыре.

— Проникнуть в город нашим лазутчикам не под силу, — устало заметил я, — да и согласен я с дядей, Эса вряд ли справилась бы с этим, будь она здесь.

— А мы не будем проникать в город, — воскликнул Эд, привлекая заинтересованный взгляд Радомысла, — мы используем их же трюк. Закинем за стену бочки с гниющими тушами животных, чтобы вызвать эпидемию.

— Жестко, — прошептал я, — биологическое оружие. Страшное знание. Нужно ли его применять?

— Знаешь, во время татаро-монгольского нашествия, монголы бросали трупы зараженных чумой людей через стены города. Это привело к быстрому распространению болезней. И было это рядом — в Феодосии, если мне не изменяет память.

— Не хотелось бы уподобляться монголам, криво — протянул я, — а как потом разгребать всю эту нечисть?

— Уж я-то смогу остановить эпидемию, — уверенно заявил лекарь.

— Действуй. Сам отвечаешь за прекращение болезней. И чтобы никто не знал что именно и как ты делаешь.

Метик умчался, окрыленной жестокой идеей. Радомысл не совсем понял наши перешептывания, судя по его заинтересованному взгляду. А вот сиди и жди, подумал я с толикой злорадства. Милена не выдержит лишних двух месяцев, пока я буду топтаться здесь.

Конечно, использование биологического оружия вызывает моральные муки. Наверное. К тому же, такое оружие имеет потенциал тяжких последствий и не контролируемых эпидемий, что увеличивает страх перед его использованием. Да, использование биологического оружия нарушает моральные принципы и нормы. Решение о применении биологического оружия представляет собой дилемму, которое требует взвешенного подхода, серьезного морального размышления и понимания возможных последствий. И прочие «бла-бла», но в средневековье не выработано международных норм и конвенций, регулирующих военные действия. Это время сильных. Время, в котором Триумвирата быть не должно.

Возможно история знает кучу примеров, где оправдывалась та или иная жестокость, но я даже не хочу терзаться никакими муками. Не я такой — эпоха такая.

— Царь-батюшка, отведай завтрака, — позвал меня Умка, выходя из шатра.

Малец освоился, стал более уверенным, приоделся. Он научился ладить с Агой. Иногда мне кажется, что мой Обеликс лучше общается с окружающими будучи немым, чем некоторые при наличии языка.

— Спасибо, Умка, — поблагодарил я мальчишку.

Завтрак был простой, но сытный: овсяная каша, вареные яйца, сыр и хлеб с маслом. Радомысл и Буривой помогли прикончить продукты на столе. Запивая съеденное морсом, дядя, как бы ненароком, спросил:

— Так все же, чего удумал ты с лекарем?

Любопытство гложет старика. Взметнувшиеся вверх брови дедушки Буривого показали и его интерес в вопросе.

— Всему свое время, дядюшка,- отмахнулся я от пытливых взглядов.

Закончив с завтраком я направился к Эду. Мне самому было интересно, как он собирается осуществить свой замысел.

Пример, которые привел Метик, про бросание инфицированных тел погибших от заразных болезней в обороняемые крепости или города противника, был не единственным способом применения биологического оружия. Иногда воины могли закинуть на территорию противника заразных животных, такие как крысы с бубонной чумой, чтобы вызвать болезнь у вражеского населения. Помнится, в средние века также знали о некоторых ядовитых веществах, которые могли использоваться для отравления воды или продовольствия противника.

В любом случае все это сопряжено с высоким риском для тех, кто применяет такое оружие, так как болезни могли не только затронуть врагов, но и атаковать собственных солдат.

Я понимаю, что так нельзя делать и ни в коей мере себя не оправдываю. Мне очень хочется познакомиться с вражеским руководителем. Такая грамотная оборона вызывает уважение.

Не дойдя до лекаря, я решил изменить первоначальные планы. Пусть Эд сам возится с этим грязным оружием. Я же решил еще раз попробовать провести переговоры с осажденными. Меня сопровождал вездесущий Ага и Умка. Отправив последнего к дяде, я организовал небольшую делегацию переговорщиков. Умка прилетел на Дастане, в сопровождении Радомысла и Буривого.