Ларс II (СИ) - Гросов Виктор - Страница 25

— А теперь я прошу вас оставить меня. Идите и занимайтесь своими делами. Если у меня возникнет хотя бы малейшее подозрение в том, что между вами есть какая-либо вражда или неприятие, то вы оба отправитесь в столицу, чтобы я больше на вас не отвлекался. Вы оба мне дороги и очень нужны. Надеюсь, вы меня услышали.

Я встал. Друзья подскочили и вышли из шатра. Аршак по-джентельменски уступил Эсе дорогу. Девушка вежливо кивнула и вышла. Джуниор, казалось, хотел что-то мне сказать, но так и не решился. Он покинул мой шатер. Ну что же, я вскрыл опасную болячку. Теперь они должны либо помириться, либо проявлять друг к другу холодную вежливость. Надеюсь, что возобладает первый вариант.

Я вышел из шатра и встал возле Аги.

— Ты слышал наш разговор? — спросил я у моего Обеликса.

— Ага, — ответил он, поглаживая усы.

— Думаешь, помирятся?

Телохранитель пожал плечами.

— Не слишком я на них наехал?

Ага отрицательно покачал головой.

— По возможности следи за этими балбесами. Хорошо?

— Ага, — ответил верзила, улыбаясь щербатым ртом.

Я направился внутрь шатра. В Киеве я прикупил у купцов бумагу и писчие принадлежности. Писать пером и чернилами было настоящим испытанием. Мне понадобился не один день, чтобы привыкнуть к такому способу письма. На бумагу я переводил все свои мысли и знания. Я решил зафиксировать все ключевые знания, начиная от таблицы Менделеева, которую я помнил слабовато, заканчивая ближайшими, в исторических масштабах, событиями и личностями, которых нужно будет устранить. Последнее, в первую очередь, касалось Чингисхана. Если все будет замечательно, то мои потомки смогут загодя устранять это личность и будут внимательны к монгольскому региону. Когда будет рунный алфавит, будет проще надиктовывать, читая собственные рукописи, которые здесь никто, кроме Эдика не сможет прочитать. По крайней мере, пока Кирилл и Мефодий не внесут свою лепту в грамотность славян. А они — не внесут. Уж я постараюсь. Не для того я создал новое царство, чтобы византийцы насаждали свои порядки в моем государстве. Да и руны в перспективе намного удобнее. Все дело в привычке.

Я закончил писать и вышел из шатра. Небо заволокло хмурыми тучками. В воздухе витал преддождевой аромат. Поднявшийся ветер нарисовал на поверхности реки небольшие барашки волн.

Возле моей ставки было какое-то шевеление. Легионеры были чем-то взбудоражены. Ко мне скакал Ходот, ведя под уздцы черного коня, на котором восседал уставший паренек в стандартной форме наших всадников, гоняющих печенегов. В руках молодого человека был серый округлый сверток с красными пятнами.

— Царь, — обратился ко мне Ходот, соскакивая с лошади, — прискакал гонец от Кулябы.

Парень спрыгнул с коня, поклонился и протянул свой сверток. Ага встал чуть сбоку, напряженно готовясь к любому развитию событий. Я с замиранием сердца смотрел на кровавое тряпье и молил всех здешних Богов, чтобы внутри не оказалась голова Кулябы или Гора.

Гонец неспешно развернул свою «посылку». Из свертка выглянула отрубленная голова. Седые волосы и борода были в высохших кровавых сгустках. Я посмотрел на гонца, который, видимо, волновался, так как руки у парня слегка подрагивали.

— Что-нибудь на словах передавали? — спросил я гонца, снова вглядываясь в привезенную «посылку».

— Командующий Куляба передавал царю поклон и извиняется, что не смог доставить князя Мезислава живым.

Отрубленная голова Мезислава дала мне только каплю удовлетворения, но не убрала отчаянное желание отомстить за Сокола.

Куляба через гонца сообщил об успешном захвате печенежских вождей. К сожалению, не удалось склонить их на свою сторону. Оказывается, к печенегам-кочевникам относили огромную кучу племен, объединенных под одну силу. Титульной народностью, конечно, были сами печенеги. Печенеги при этом сохранили вождество покоренных племен. Старик, который возглавил кочевников, был советником у отца погибшего хана, поэтому смерть главаря печенегов не смогла внести разброд в руководстве племени, как я надеялся. Более того, собравшись, вожди решили дать титул хана этому старику, который вдобавок приходился дядей погибшему хану. Куляба не смог заставить вождей и хана склонить на свою сторону, но это и понятно, дипломатом у нас является Радомысл, а не командующий конницы.

Окружив кочевников, Куляба попытался провести переговоры. Не знаю, на что рассчитывали печенеги, но они отказались сдаваться или присоединяться к царству. Старик, сумевший удержаться на своей должности советника у двух ханов, по идее должен был быть умнее. А возможно мы чего-то не знаем. Кулябе пришлось вступить в бой. Потери с нашей стороны были значительные, несмотря на большое количество пленных. Гонец сказал, что мы потеряли около одной тысячи воинов, но сдалось, по оценкам Кулябы, около двух тысяч кочевников. Что примечательно, сами печенеги старались биться до последнего, поэтому в плену оказались в большинстве своем покоренные кочевниками племена.

А с Мезиславом случилась неприятная история. Оказывается, Рогволд и бывший князь Киева сбежали к печенегам. Те, узнав о том, что беглецы больше не являются силой в регионе, пленили князя с воеводой. На момент окружения ставки кочевников, Рогволд умудрился сбежать и от печенегов. Мезислава обнаружили мертвым. Видимо воевода так подчищалл следы за собой. Наверное, Мезислав мог много интересного рассказать. Куляба предполагает, что Рогволд сбежал к хазарам. Куляба посчитал, что мертвого Мезислава следует обезглавить и доставить ко мне, а туловище бывшего князя сбросить в ближайший овраг, что в принципе, правильно. Наверное.

Если бы не информация о Рогволде и отрубленная головушка Мезислава, поход на печенегов можно оценить на троечку. Из убийства Эсой хана не получилось получить хотя бы толику выгоды. Интересно как Эстрид прошляпила Рогволда и Мезислава. Это косяк моего тайного советника по черным делам. Да и с окружением печенегов для добровольного присоединения тоже не сложилось. Но здесь, наверное, моя ошибка. Нужно было дядю направить с Кулябой.

В целом, задача по высвобождению южной части царства и подчинения себе всей территории устья Днепра и безопасного выхода к Скифскому морю — решена. Осталось теперь дождаться возвращения Кулябы и прихода моих драккаров из Смоленска.

Я приказал повесить на кол голову Мезислава. Пусть пугает воронье. Артиллеристы, узнав, чья головешка выставлена на всеобщее обозрение, устроили небольшой пир, на который я закрыл глаза. Все-таки Сокол с ними провел огромное количество времени и многое, из того, что они умеют, артиллеристы обучились под его руководством.

Лука, кстати, был очень хорош в качестве ученика, которого я смог обучить всему, что мы смогли наработать в артиллерийском деле вместе с Соколом. Парень был достаточно любознательным и обучаемым. С учетом его обожания требушетов и баллист, у меня получился замечательный командир арты. Когда я рассказал о том, что у византийцев на вооружении есть «греческий огонь», способный уничтожить любой флот противника, да и не только, Лука расстроился, но я пообещал ему, что мы постараемся захватить эти орудия себе.

Насколько я помнил, на носу кораблей византийцы устанавливали медную трубу — «сифон», или сифонофор, через который извергалась струя горящей жидкости. Дистанция поражения была в среднем около 25–30 метров. Морской бой этого времени предполагает только одну тактику — контактную. До появления корабельной артиллерии сражение на море сводилось к тарану, абордажу с захватом либо уничтожением судна. Фактически это была та же рукопашная схватка, только не на суше, а на палубе кораблей. Таким образом, даже 30 метров становилось непреодолимой преградой. Помимо этого, флот этого времени представлял скученные массы медленных и неповоротливых судов. Единственным спасением для воинов на корабле было выпрыгнуть за борт. А учитывая, что рукопашная подразумевает под собой тяжелые доспехи, зачастую это был выбор между смертью от огня или утоплением.