Кодекс чести - Гаркушев Евгений Николаевич - Страница 85

– Зато я знаю много. Есть за что платить – без разницы, на Михалкова вы работаете или против.

– Ладно, идет. Рассказывайте.

С журналистом мне повезло. Мишель знал много и болтал без умолку. То ли решил добросовестно выполнить условия нашей сделки и отработать пятьдесят рублей, то ли тема была для него интересной. Он выпил три чашки кофе и даже предложил чашечку мне, но порошковый растворимый кофе я не пью, только сублимированный. Что за радость в напитке, который не доставляет никакого удовольствия и даже пахнет странно? Лучше уж чистый кипяток.

Николас Михалков, по большому счету, был богатым бездельником. Папа его, потомственный дворянин и владелец больших земельных угодий, отличился на государственной службе, но потом сильно прокололся в каком-то вопросе, впал в немилость у высоких покровителей, близких к императору, и уехал в одно из подмосковных имений лет двадцать—тридцать назад, где жил и поныне. А Николас, отслужив действительную службу в Кремлевском церемониальном полку, престижном среди знати, но не пользующемся большой популярностью в армии, покрутился в столице, спекуляциями и папиным именем нажил себе капиталец и двинулся на Гавайи.

Обосновавшись в Гонолулу, Николас некоторое время вел активную светскую жизнь, которая, впрочем, скоро ему прискучила. Политика оказалась интереснее. Почти весь имевшийся у него капитал Михалков вложил в покупку огромного участка земли на острове Молокаи. Он выстроил там пару отелей, а также тренировочную базу для организации с претенциозным названием «Воины императора». Организация была монархистского толка, не принимала преобразований, которые к тому времени активизировались в российском обществе. Она в штыки восприняла отмену деления общества на сословия – более того, внесла в парламент Гавайев законопроект, предлагающий для островов особый режим с сохранением дворянского сословия, имеющего определенные привилегии, купечества, мещанства и крестьянства. Рабочих на Гавайях издавна было не слишком много, но купцы и разночинцы идею не поддержали, и острова стали такой же губернией, как и все остальные. Здесь жили граждане, жители и иностранцы – причем иностранцы могли легализоваться и получить вид на жительство, а потом и гражданство проще, чем на других территориях. Так гласил указ Сената, направленный на «полное и идущее на благо державы заселение Гавайских островов».

Несмотря на то что схватка была проиграна, Михалков позиций не сдал. Он верил в избранность своего рода, необходимость полной и безусловной реставрации монархии – надеясь при новом дворе на пост не ниже министерского.

Сначала его считали сильным и серьезным политиком – тем более инициативы Николаса всегда были подкреплены деньгами, – но потом над отпрыском знатной фамилии в столице, куда он посылал свои инициативы, и даже в Гонолулу начали смеяться. На Молокаи Михалков устроил что-то вроде «дворянского рая», где появляться в обществе без шпаги и без пиджака считалось недопустимым, шорты и мини-юбки были под запретом, а слугу-иностранца или даже жителя вполне могли ударить по лицу за небольшую провинность. Кому-то такие порядки нравились, но на выборах в Законодательное собрание Гавайской губернии «Воины императора» неизменно терпели сокрушительное поражение. Оаху, Кауаи, Мауи и Ланаи единодушно голосовали против партии Михалкова, а на Молокаи было слишком мало граждан, чтобы повлиять на результаты выборов.

Николас скрипел зубами, подкупал чиновников, вступал в альянсы с самыми разными силами – но реальной власти получить не мог. Дошло до того, что он был вынужден за долги отдать дом в Гонолулу и перебраться на Молокаи. Его земля там стоила весьма и весьма дорого, но дохода приносила мало – никто не рвался работать на бесцеремонного и высокомерного хозяина. Экстремистски настроенные туристы-монархисты ехали на Молокаи со всей России, некоторые даже с намерением остаться, но кошельки многих из них давно опустели… И высокие покровители Михалкова из Москвы и Петербурга мало что могли сделать для установления рая в отдельно взятой островной губернии.

Недавно прошел слух, что Михалкова могут назначить генерал-губернатором Гавайских островов. Но большинство трезвомыслящих граждан посчитали, что это рекламная кампания неудачливого политика, который хочет заставить прислушиваться к себе хотя бы так.

– Вы сами исключаете возможность назначения Михалкова генерал-губернатором? – спросил я Мишеля.

– Чего только не случалось в истории России, – хитро усмехнулся он. – Только если Михалков и правда станет губернатором, недалеко от объявления островов независимым русским государством.

– То есть? Здесь ведь русских не так много – меньше половины.

– Ну и что? Главное – не численный состав населения, а то, кто имеет власть. Монархисты правого толка считают, что Россия превратилась в страну голодранцев, «черной кости». Стать гражданином может каждый, высокие государственные посты занимают выходцы из крестьян, купеческого сословия. А наш Николас и за один стол с сыном крестьянина не сядет.

– Однако в правительстве всё же больше дворян… Да и нерусских губернаторов по пальцам можно пересчитать – и те украинцы, белорусы… Кажется, есть один татарин.

– И вице-губернатор Екатеринбургской губернии – еврей, – ехидно добавил Мишель. – А также градоначальник Одессы. Зачем вы повторяете мне общеизвестные факты? Проверяете благонадежность?

– Нет, просто хочу понять господина Михалкова.

– Вряд ли человек из низов способен его понять. Или вы дворянин в седьмом колене?

На провокацию я не поддался.

– Давайте обо мне говорить не будем, а вспомним, что еще интересного знаете вы о Михалкове. Доводилось бывать на Молокаи, в его заповеднике?

– На Молокаи бывал, но в порте Камилолоа – это на юге острова. На севере, на землях Михалкова, – нет.

– Земли Николаса лежат вокруг города Калаупапа? Правильно я называю?

– Ну, в общем-то да. Городок небольшой, там каждый второй – ярый приверженец нашего несостоявшегося губернатора. Нормальные люди туда практически не ездят. Не понравится кто-то – Михалков может приказать выпороть. И выпорют на главной площади.