Кодекс чести - Гаркушев Евгений Николаевич - Страница 43

Парня, который не смог защитить ни нас, ни себя, просто жаль…

– Прошу вас никого не наказывать, – только и оставалось сказать мне. – Пусть семья молодого человека получит все полагающиеся компенсации. Надеюсь, он выживет… Кто знает, каким бы был оптимальный вариант поведения в данной ситуации? Открыть пальбу в воздух и созвать соседей – значит подвергнуть риску ни в чем не повинных людей. Атаковать террористов – слабая надежда на успех. Вряд ли у вашего наблюдателя было оружие мощнее, чем малокалиберный пистолет или револьвер с резиновыми пулями.

– Да, и это его подвело. А еще невнимательность. Вы, при всем нашем уважении, не работаете в контрразведке, – криво усмехнулся Филатов. – Он обязан был сделать кое-что… Но отсутствие претензий с вашей стороны, несомненно, будет учтено. Приятно иметь дело с понимающими людьми.

– Я гражданин.

– Если бы все и всегда помнили о своем гражданском долге… Всего наилучшего, господин Волков.

– И вам успехов.

Дженни, оставшаяся наверху, плакала.

– Не хочешь уезжать? – спросил я.

Девушка подняла на меня полные слез глаза, всхлипнула и спросила:

– А ты как думаешь?

– Ты можешь остаться…

– Я ничего не могу! Все предопределено. Любой шаг в сторону жестоко наказывается. Я поддалась соблазну приехать к тебе – скольких людей это погубило?

– Не знаю. Не считал.

– Ты даже потерял счет убитым и покалеченным, тем, кто пойдет в тюрьму и на каторгу…

– Они сами выбрали свой путь. Не здесь, так в другом месте их ждала та же участь.

– И я о том же! Все предопределено… И нам не вырваться из замкнутого круга. Мы провели рядом несколько ночей – но вместе нам никогда не быть.

– Ты так думаешь?

– Знаю! Мне нельзя оставаться здесь – по многим причинам. Я не хочу навсегда бросать свой дом… А ты никогда не уедешь в Америку.

– Да, я не смогу оставить Родину. Здесь я родился и здесь умру.

– Летать друг к другу по выходным мы не сможем… Да и зачем?

Мне было неловко. Вскружил девочке голову, дал какие-то надежды – и теперь остается только помахать вслед вышитым ею же платочком? Для меня наши отношения были приятным приключением, но я должен был предположить, что для молодой девушки роман в чужой стране – нечто большее, чем роман. Она хотела продолжения, прекрасной сказки, великих жертв – но продолжения не предвиделось.

Такова суровая правда жизни. Долг сильнее любви. Привычка – сильнее увлечения. Да и любил ли я Гвиневеру? Во всяком случае, не так безрассудно, как любят в молодости, когда думают только о любимой и готовы совершить ради нее все, что угодно. Мне было с ней хорошо, но кардинально менять свою жизнь я не собирался, хотя, наверное, мог…

Уехать в Америку, поступить на завод к ее папе, спустя пару лет войти в совет директоров компании, а потом, возможно, и возглавить ее. Перспективы, о которых несчастный Юрий Кузьменко, ранивший на дуэли своего товарища по колледжу, мог только мечтать… Но я не был молодым пареньком, грезившим о карьере и быстром обогащении. Возможно, я имел не так много денег, как многие, – но мне хватало. Мне никогда не стать миллионером, но я буду жить дома, а не в далекой чужой стране, где машины ездят по правой стороне, а граждане не носят на поясе клинок, зато не брезгуют положить в задний карман джинсов пистолет… Я – русский и горжусь этим. Мне не жить без России.

– В жизни приходится чем-то жертвовать, – вздохнул я, обняв девушку за плечи. – Ты найдешь хорошего американского парня, а я… Я буду помнить о тебе.

Филатов забронировал для Дженни билеты на рейс до Москвы. Там она должна была пересесть на самолет до Владивостока. Разница между самолетами – всего час. В Москве организация монархистов экстремистского толка особенно сильна, но Дженни будут охранять, да и я провожу ее в столицу. Полтора часа туда, полтора – обратно. Что такое расстояние в тысячу километров в современном мире?

Из Владивостока путь Гвиневеры лежал в Гонолулу, на Гавайи. Дожидаться рейса придется три часа. А уже с наших тихоокеанских островов Дженни полетит домой, в Сиэтл. Это практически рядом.

В аэропорт я приехал на своем автомобиле – несколько часов подождет меня на стоянке. Следом за нами, не скрываясь, ехал вездеход – «КамАЗ» службы безопасности. Мы оставили машину на стоянке, прошли в просторный холл аэропорта, зарегистрировались на рейс. Дженни задумчиво теребила воротник пиджака – обратно она решила лететь в строгом костюме, который прежде ни разу не надевала. Глаза печальные, брови сдвинуты… Видно, девушка была обо мне не слишком хорошего мнения. Я ожидал, что она спросит еще о чем-то, и все же вопрос меня удивил.

– Никита, а тебе приходилось расставаться с любимой по своей воле?

– По своей воле – сильно сказано. Но, думаю, печальная история любви найдется у каждого человека. Мы выбираем, нас выбирают… Когда я только отслужил в армии и начинал работать, был один случай… Кстати, и там были замешаны монархисты. Мне пришлось участвовать в погонях, раскрывать серьезные преступления… История повторяется, кто бы что ни говорил. Если хочешь, я расскажу.

– Конечно, хочу.

– Успею ли до Москвы? А в Гонолулу я с тобой сейчас не полечу. Тем более я там уже бывал. Именно тогда.

– Да? Интересно. Гонолулу – хороший город?

– Знаешь, я не успел ощутить этого в полной мере. Дела там были еще те… Слушай…