Верь в меня (СИ) - Бонд Юлия - Страница 5

Ну зачем он опять это делает? В этот раз нам точно так же не повезёт, как и одиннадцать лет назад, и даже как в прошлом году.

— Прочь из моей головы, — шепчу устало.

Плакать не хочется. Хочется бить и крушить всё вокруг, желательно — о его голову, чтоб наверняка.

Приняв душ, кутаюсь в белый гостиничный халат. Из мини-бара достаю маленький шкалик финляндской водки — мне хватит. Айкос в одной руке, во второй — водка и мобильник.

Дверь балкона тяну на себя и оборачиваюсь, чтоб посмотреть на него спящего. А ему пофиг, после секса спит как убитый. Лучше бы реально прибило его где-то. Переплакала бы.

Качаю головой. Дура, Настя. Бога побойся, нельзя же живому человеку желать смерти, а этот ещё и любимый. Но я реально мучаюсь, точнее, это он истязает мою душу — всю её наизнанку, а затем — вдребезги. И так уже дважды.

На балконе кайфово. Небо с россыпью мелких звёзд, на них хочется смотреть и ни о чём не думать. Но блядь… Я сижу тут и думаю: какой он нереально охуенный, как целует меня до мурашек по коже. Но это всё лирика. Качественный секс — не залог здоровых отношений, для гармонии нужно гораздо больше. А этот бык палец о палец не ударит, чтобы построить что-то больше, чем обычный трах. Ему комфортно не париться, он так привык со своей бывшей женой. Людка из кожи вон лезла, чтоб ему угодить. Но я же не Людка, я ломать себя ради него не собираюсь.

Финляндия нормально заходит даже без закуски. Во рту горько, в душе — ещё хуже. А я фоткаю ночное небо Южной Пальмиры, пишу пост в Инсте: «Она протягивала ко мне руки, которые я не знал, как взять, и поэтому я поломал ей пальцы своим молчанием. Джонатан Фоер».

Не знаю, следит ли за моей «Инстой» Потоцкий, но мне как бы пофиг. Я люблю делать подобные посты, прикрепляя к ним красивые фотки, как сейчас это звёздное небо. Если вдруг собьюсь с пути, Инста напомнит, как бывает больно и что оно того не стоит.

Просидев на балконе хороший час, возвращаюсь в номер. Он всё ещё дрыхнет. Простынь сползла с его нагого тела, задержавшись небольшим островком на ягодицах. Широкая спина с хорошо развитыми мышцами. Р-р-р… Не смотри на него, Настя. Успокойся и ложись спать.

Но мне не спится, до самого утра ворочаюсь. Веки свинцовые уже.

На рассвете меня всё-таки выключает. Обычно я не помню своих снов, а этот — такой яркий. Мне снится свадьба, красивая очень. Я будто вижу себя со стороны: в белом платье, фата до самого пола и с красивым букетом белых тюльпанов. Такая счастливая, улыбаюсь… Потоцкому? Ну ладно, пусть хоть во сне у нас всё будет хорошо.

Дышать становится тяжело, будто сверху меня придавило бетонной плитой.

Просыпаюсь, сонными глазами пытаюсь сфокусироваться, взглядом зацепиться за что-то знакомое.

Тяжело дышать, потому что на мне его рука и нога. Всю меня сковал, оплёл, как лиана. Начинаю шевелиться, и он просыпается.

На ухо бурчит мне что-то несуразное. Толкаю его в плечо.

— Просыпайся, — прикусываю язык на том моменте, когда хочется назвать его скотиной.

— Доброе утро, — хрипло на ухо. — Не брыкайся.

— Отодвинься от меня, ты горячий.

— М-м-м… Ты бы предпочла рядом Айсберг?

— Я бы предпочла тебя не рядом, — хочу выбраться из его объятий, но только ёрзаю пятой точкой по его утреннему стояку.

Нависая сверху, отводит в сторону упавшую на моё лицо прядь волос.

— От тебя воняет, Потоцкий.

— Прости, я как-то забыл про зубную щётку.

— Я сейчас про перегар. Не дыши на меня, пожалуйста.

Смеётся.

— Это ты виновата.

— С хрена ли? Я в твою глотку вискарь не заливала.

Крутой манёвр и я оказываюсь под ним. Хлопая ресницами, смотрю на его помятую морду. Бесит сука…

— Ты мне сердце разбила, детка. Из-за тебя я вчера нажрался как скотина.

— Не обольщайся, у скотины нет сердца.

— Ещё как есть.

Руку мою прикладывает к своей груди в том месте, где у нормального человека бьётся сердце. А у этого — часовой механизм, чтобы часики могли тик-так.

— Пусти, Дань.

— Не хочу, — тянется ко мне с поцелуем, а я голову демонстративно отворачиваю в сторону.

— Ночь закончилась, тебе пора свалить.

Вздыхает. С меня перекатывается на спину.

Встав с кровати, брожу по номеру, собирая разбросанные по полу шмотки. Его брюки и рубашку швыряю в него же. Носки его вонючие вместе с трусами даже трогать не собираюсь. Нахер пусть идёт и чем быстрее, тем лучше.

— Насть?

— Что?

— Ты сейчас серьёзно, что ли? Ночью же всё было хорошо.

— Тебе показалось. Секс мне понравился, а вот ты сам — как-то не очень. Уходи, Потоцкий.

Сев на кровати, растерянным взглядом по мне мажет. Вверх. Вниз.

— Значит, всё по-старому?

— Какой догадливый, — скрестив руки на груди, смотрю на него неотрывно. — Уходи. Я сейчас серьёзно.

Вздыхает. И молчит.

Поднявшись с кровати, даже не пытается прикрыться. А я не смотрю на него специально, просто не успела отвести взгляд. Бог мой… Лучше бы он поскорее оделся и свалил ко всем ебеням, пока меня кроет. Боюсь передумать. Ну а вдруг шестерёнки в моей голове сломаются, и всё начнётся заново?

Второй день свадьбы Лёхи проходит без вчерашней помпезности. Гостей раза в три меньше, я почти всех знаю. Вся наша компания тоже в сборе. Друзья общаются на привычные темы, пьют, едят и шутят. А я ловлю на себе взгляды Данила и отворачиваю голову в сторону, когда случается глаза в глаза.

Он смотрит на меня из-под насупленных бровей, не скрывает недовольства. После того как он ушёл из моего гостиничного номера этим утром я проплакала целый час. Ругала саму себя за слабость, упрекала за трусость. Но всё же сумела взять себя в руки, договорившись с совестью, что этот секс был неизбежен, но он был в последний раз. Потому что скоро я вернусь домой и продолжу жить своей привычной жизнью, в которой у меня всё заебись.

— Насть, не хочешь выйти? — предлагает Света, кивая на выход.

Соглашаюсь и уже через несколько минут, оказавшись за углом ресторана, Света затягивается своей электронкой.

— Все ребята завтра собираются у нас с Женей на даче, может, и ты придёшь? — интересуется подруга.

— Вряд ли, Свет. Я к родителям хотела поехать в гости.

— Очень жаль. Извини, что я сейчас прямолинейно скажу, но ты стала другой, Настён. В нашем общении появилась неловкость. Я к тебе и так, и эдак… Ты очень отдалилась.

Пожимаю плечами. Мне нечего ответить на эту констатацию фактов. Всё так и есть.

— Дело в Даниле или ты не хочешь говорить на эту тему?

— Не хочу, прости.

Света вздыхает, говорит, что всё понимает. Ещё не отболело. Не время ещё отболеть — без двух недель прошёл год, как моя жизнь сделала крутой поворот. Сгорела фотостудия, а любимый мужчина отпустил в свободное плавание, когда я так остро нуждалась в нём, когда меня держать нужно было стальными тисками… рядом с собой.

К девяти часам вечера я собираюсь уходить. Молодожёны давно слиняли, а пьяным гостям, половина из которых уже не в адеквате, как-то пофиг на меня.

Девчонки отжигают на танцполе, а ребята заняты бурным спором: как всегда любители немецкого автопрома обсирают всех остальных.

— Ребят, я пойду уже, — говорю достаточно громко, и все мужчины одновременно поднимают на меня взгляды.

— Насть, такси вызвать? — предлагает Жека.

У нас в компании так сложилось, что ребята меня всегда провожают домой. Я же всю жизнь одинокая девушка, мне априори приключения прилетают на пятую точку, а друзья у меня классные, беспокоятся о моей безопасности — даже сейчас выпивший Женя заботится, предлагает вызвать такси.

— Я проведу Настю, — отвечает молчавший до этого момента Данил.

Всей компанией смотрим на Потоцкого. Если кто-то что-то и понял, то молчит.

— Буду благодарна, — говорю Данилу и машу рукой остальным мужчинам, мол, пока, со мной всё будет ок.

Разворачиваюсь и шагаю вперёд, цокая каблучками по керамическому граниту. Обогнав, Потоцкий открывает передо мной дверь, тактично отходит в сторону. Киваю ему и с нереально быстро колотящимся сердцем выхожу на улицу.