Хитрая злая лиса (СИ) - Марс Остин - Страница 13

Её отправили телепортом в комнату министра на третьем этаже дворца, там была пустота и тишина, это было уже неплохо. В столовой большой стол заменили на маленький, почти такой же, как тот, что она видела в комнате за ширмой в своём кабинете. Она не понимала, зачем надо было его менять, тем более, на такой маленький, но стол ей понравился — он был резной и изящный, более лёгкий на вид, и стулья тоже стали потоньше и полегче, и их стало всего два, хотя раньше было четыре.

На столе уже стояли тарелки с едой, судя по всему, от Булата — просто и сытно, без изысков, просто каша, просто мясо. Но её организм от запаха этой каши выдал такой голодный вой, что она сначала подошла к столу и взяла с тарелки кусок мяса зубами, и только потом пошла мыть руки. Это было настолько вкусно, как будто она не ела со вчерашнего дня, и целый день бегала на открытом воздухе, плавала и копала огород. Она даже задумалась о том, что порция будет маловата, но когда села за стол и стала есть по-человечески, наелась довольно быстро. Внутри поселилось такое умиротворение и тихая радость, как будто эта каша была волшебной, она подумала о том, что дело не в каше, а в супергерое Булате, который готовил с душой и без всяких амулетов.

«Храни тебя боженька, святой ты человек, Булатик. Пусть у тебя всё получается.»

В дверь постучали, аккуратно, но громко, раздался голос Булата:

— Десерт! Надо?

— Очень надо, заходи скорее, давай всё сюда, я всё съем! — она протянула к нему две руки и всю свою голодную душу, Булат рассмеялся и бочком втиснул в дверной проём свои плечи и большой поднос с чайником и печеньем, поставил всё на стол, изобразил гордую позу лакея из лучших домов, стал расставлять перед Верой блюдца. Но хватило его не надолго — случайно поймав её взгляд, он рассмеялся и выпал из образа, стал поправлять тарелки и приговаривать, как бабушка:

— Чай как ты любишь, из Ридии заказанный. Печенье у меня в этот раз получилось, вроде нормальное, но смотри, пробуй, может, суховатое, я не знаю, как тебе понравится. Если гадость, то и не ешь его, я тебе из королевской пекарни принесу, там тоже лежит, прислали, всё свежее. Варенье это не я делал, это прислали, Шен сказал, ты перед дуэлью его ела, было нормально. Вот. Вот так вот. Красиво?

— Обалденно. Садись скорее, составь мне компанию, — она потёрла руки и взяла печенье, которое было дубовое настолько, что от попытки его жевать в ушах стоял хруст, как у хомяка, но было очень вкусно. Булат смотрел на неё так внимательно, как будто готовился к этому банкету месяц, и если что-то получилось плохо, он просто пойдёт утопится сию секунду, Вера показала большой палец и взяла второе печенье. Булат выдохнул так, что шторы качнулись, осторожно сел на краешек стула, прислушиваясь к его скрипам, помялся и спросил:

— Всё хорошо у тебя? Ты не заходишь совсем, я готовлю и не знаю, придёшь — не придёшь, или остолопы эти всё сожрут, неблагодарные. Им хоть помои, лишь бы побольше. Никакого интереса. Хоть Док заходит, а иногда и он не заходит, только пацана пришлёт, заберёт своё и всё, а как ему, нормально/нет, хрен кто скажет. Нормально?

— Очень вкусно, — с набитым ртом кивнула Вера, и у неё даже «часы истины» не пикнули.

— Не суховатое?

— Чуть-чуть. Можно температуру поднять, а время уменьшить, будет помягче внутри, а снаружи корка. Но тут дело хозяйское, кто как любит. Я сухарики очень уважаю, так что мне отлично. У нас продают булки с изюмом, режут их тоненько и сушат в духовке, получаются сладкие сухари, к чаю самое то, и в поход можно взять. Очень вкусно, — она схватила третье печенье, Булат расслабился окончательно, тоже взял себе одно, зажмурился, откусил и захрустел, как будто прислушиваясь к ощущениям. Дожевал и сказал:

— Ты бы, это... предупреждала заранее, если с этой компашкой кушать не будешь. Там все собираются, как на богатый приём — Эйнис костюм чистит, пацаны моются, Двейн лекарства принимает. Ему нельзя их сильно часто, так что... Предупреждай, ладно?

— Хорошо. А ты тогда, раз уж заделался курьером, передай от меня — я с людьми в амулетах этих грёбаных не разговариваю. Вообще. Боятся за свои секреты — пусть не приходят, мне их секреты нафиг не нужны, и кислые рожи их тоже. Лады?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Булат слегка обалдел, пожал плечами и неуверенно кивнул, Вера усмехнулась — прослушка, может быть даже Кайрис за дверью сидит, записывает и докладывает. Булат смутился и тихо сказал, глядя в стол:

— У меня нету.

— Я знаю. Потому что когда они есть, я это вижу. И кстати, на человека, который этот амулет на себя надел, он тоже влияет, сегодня Фредди эксперимент проводил, над собой, естествоиспытатель он. И ему было плохо от этого амулета, гораздо сильнее, чем мне. Так что имей в виду.

— Я понял.

— Угу, — она посмотрела на него секунду, потом улыбнулась: — Обалденное печенье, оставь его здесь, я буду ночью ходить в дожор и хомячить.

Булат рассмеялся, откусил от своего печенья ещё кусочек, стал с усилием жевать, поглядывая на Веру и улыбаясь. Дожевал и шепнул:

— Крепкие у тебя зубы, молодые.

Они обменялись взглядами и рассмеялись оба, Вера придвинула себе варенье и стала есть его ложкой, запивая чаем и поглядывая на Булата. Он с трудом догрыз своё печенье, принял Верины восторги по поводу ужина, поблагодарил её за всё в мире, пообещал завтра испечь чего-нибудь получше и ушёл. Судя по звукам шагов за стеной, его там ждало минимум три человека. Двое ушли с Булатом, один прошёлся по комнате туда-обратно, потом подошёл к двери и тихонько постучал.

8.43.11 Либо покерфейс снимите, либо амулет наденьте

Вера не отреагировала никак, дверь приоткрылась чуть-чуть, потом чуть больше, потом вошёл господин министр, картонный, но изображающий доброжелательность. Улыбнулся и сказал:

— Приятного аппетита. Можно присоединиться?

— Спасибо. Нет, нельзя.

Министр перестал улыбаться, потом опять попытался, сказал хитрым шёпотом:

— А если очень хочется?

— Тогда выйдите и зайдите правильно.

Он посмотрел на дверь, потом отвёл глаза, сказал тихо и без шуток:

— Вера, я не очень хорошо себя чувствую и не хочу с вами делиться этими ощущениями.

— Не хотите — не надо, дело хозяйское. Я никого ни к чему не принуждаю. Дверь там.

Министр молчал так долго, что Вере надоело на него смотреть и она опять занялась чаем, он сделал шаг к столу, но на втором шаге споткнулся о её взгляд и остановился. Она сказала:

— Я неясно выразилась?

— Вера, я плохо себя чувствую...

— Мне по барабану. Угадайте, почему.

— Я знаю. Я хочу с вами поговорить, и не хочу, чтобы на ваше решение влияло моё состояние.

— Ваши хотелки — ваша проблема. В вашем распоряжении весь грёбаный мир, но вы почему-то пришли именно в эту комнату. Где-нибудь там, за дверью, найдётся море людей, готовых с вами разговаривать в любом виде, но раз уж вы пришли разговаривать именно со мной, попробуйте вызвать у меня ответное желание с вами говорить. Подсказка — пока что вы очень плохо справляетесь.

Он медленно глубоко вдохнул, подошёл и сел за стол. Вера тщательно облизала ложку, макнула её кончиком в варенье и сунула в рот опять, глядя на свою чашку. Министр сказал:

— Спасатели группы Фила просили передать вам их благодарность за помощь.

Вера опять облизала ложку и стала целиться кончиком точно в центр варенья. Министр продолжил:

— Макс просил передать вам его благодарность за помощь и извинения за то, что лучшими друзьями вам не стать.

«Дзынь.»

«Отобрал бумажку у Максика. А и пофиг, пусть поломает голову.»

Она рисовала на варенье медленные плавные узоры, как-то отстранённо думая, что если бы кто-то так вёл себя с ней, она бы уже психанула и ушла.

«У него вообще самоуважения нет? Или какие-то новые тайны? Интересно, чем же он собрался меня впечатлить после того, что я видела утром? Он не только собирается жениться, он уже женат? Он продаёт меня в рабство? Он готовит государственный переворот? Он уже совершил переворот? Теперь здесь по закону едят Призванных?»