Золото. Назад в СССР 2 (СИ) - Хлебов Адам - Страница 45

— Хорошо

— Потом, если ты помнишь, река начала замерзать и была полная задница. Помнишь же, как трудно мы шли?

— Еще бы не помнить.

— Потом еще, мы встали стоянкой и клеили лодки. На утро Козак опять отличился. Он помочился в костер, чтобы его затушить. Мухутаровы чуть не наваляли ему там же. Петрович это увидел и разнял их. Обошлось без мордобоя. Но братья были очень недовольны и выговорили старику, что-то про то, что во всех наших бедах виноват Козак.

— Ну, надеюсь, что ты так не считаешь? Это же просто изменение погоды.

— Да, конечно. Я не спорю с этим, но для Мухутаровых это все было проявлением духов. Реки и огня по отношению к нашей группе. Замерзающая река, ураганный ветер, который не давал нам отойти от берега. Они считали, что это все результат нашего неуважения к духам.

— Ну я в принципе примерно представляю о чем ты рассказываешь, я общался с местными. Это интересно, как они пытаются с природой договариваются. Но то духи, а то Петрович, как он мог повлиять?

— Да, Петрович, чтобы успокоить братьев и разнять их с Козаком, сказал, что-то типа того, что сам сотни раз оправлялся в реки и тушил угли таком образом и все их переживания это чепуха и ему ничего духи не сделали. Бога и духов нет, мол, все это опиум для дурачков из народа, человек — венец, чего там?

— Венец Творенья или человек — царь природы.

— Ну да, а вот по всему было видно, что братья Николай и Василий с этим не согласны. Похоже, что они очень разозлились не только на Козака, но и на старика, и сказали, что если мы, ну то есть они, не прекратим так относиться к духам, то нас всех ждут еще большие беды.

— А что Петрович?

— Федор Петрович просто махнул рукой, мол отвалите.

— Странно, он обычно был дипломатом и старался обойти острые углы.

— Ну может, он имел ввиду не «отвалите», а что-то вроде «ладно-ладно». Я не знаю. Жест можно было истолковать двояко. Но Мухутаровы просто в бешенстве были.

— А неприбытие катера они тоже с духами связывали?

— Естественно. И нападение медведя тоже. Когда его завалили, один из них, не помню, кто точно, Василий или Николай, подошел к Петровичу и бросил через плечо фразу о том, что братья мол предупреждали, но их не послушали. Если не замириться с духом убитого медведя, то погибнут все.

— В каком смысле все?

— Вот в таком — все члены экспедиции не доживут до зимы. Нужно с с всеми духами и медведем мириться, ритуал какой-то делать. По их мнению медведя дух воды и дух огня на нас натравил. Точнее не на нас, а на Петровича.

Он остановился и замолчал, пытаясь обдумать сказанное и подбирая слова для своего следующего предположения.

— Так и что дальше? — я попросил Брахмана продолжить.

— А дальше вот, что Петрович их не послушал, и попросил Алеева сфотографировать его с винтовкой в руке. Он еще ногой встал на макушку медведя, ну как это охотники делают, когда на фотографии с трофеями позируют.

— Это в присутствии братьев, которые просили с духом медведя договариваться?

— Конечно, теперь понимаешь? Василий что-то в сердцах бросил, махнул рукой и ушел. Как я понял, он сказал, что мы все обречены, потому что в Петровича какой-то злой дух вселился.

— Охренеть не встать. Вот это новости! Я даже подумать о таком не мог.

Рассказ действительно поразил меня. Получается, что если предположить, что убийство совершили братья Мухутаровы, то у них действительно был мотив. При этом с моральной точки зрения они посчитали бы такую насильственную смерть оправданной.

Разница в мировоззрении и образе жизни, выработанные веками могли послужить причиной гибели старика. Сам бы без Брахмана, я долго бы шел к тому, чтобы найти этот мотив.

Если браться совершили это, то у них есть оправдание в собственных глазах и глазах окружающих: они спасали самих себя и других от злого духа вселившегося в человека.

Ставить ногу на поверженного врага, хищного зверя, означает непочтительное отношение, оскорбление. Не говоря уже о духах огня и воды.

Ничего не скажешь, люди могут очень по-разному относиться к одному и тому и не понимать, что непонимание культурных различий могут привести к беде.

Мне вспомнился случай из прежней, «грядущей» жизни, когда путешественник из средней полосы России, получил удар ножом от местного, за то, что тот увидел, как турист помочился на обочине дороги в горах Кавказа.

С точки зрения туриста и его окружения — абсолютная дикость. Откуда ему было знать, что любое прилюдное обнажение своего «прибора» является непозволительным, грубейшим оскорблением?

И мало того, что почти любая дорога на Кавказе имеет свои особо почитаемые святые места, так еще и философское понятие мужского «пути», дороги, является священным.

Не исключено, что здесь могла идти речь о чем-то похожем. Это не оправдывало убийства из-за «духа» медведя или реки, но объясняло, что такое возможно. Тогда становятся понятны причины приведшие к несчастью.

Кроме прочего, сам факт того, что тело Петровича притащили и прислонили к туше медведя, может говорить о том, что, если братья Музатаровы являются убийцами, то они притащили старика туда намеренно.

Не просто прятали тело от нас, а задабривали духов. Устранили причину гнева духов реки, огня и самого хищника. Человеческое жертвоприношение?

Нет, скорее «справедливое наказание». А золото Петровичу обратно в руку вложили, чтобы убедить духов в своей «бескорыстности» и «добропорядочности». Мда теперь у меня три человека, возможно имеющие мотивы для убийства. Семягин и братья Мухутаровы.

— Что думаешь об этом?

— Думаю, что нужно серьезно поговорить с братьями, но сейчас этого не стоит делать.

— Почему? Наоборот надо вывести их на чистую воду, не теряя времени. Разве ты не испытываешь желания немедленно раскрыть убийство? Разве мы не должны вывести убийц на чистую воду?

— Сейчас, мы с тобой рассуждали о мотиве, который мог привести к смерти Федора Петровича, а мог и не привести. Другими словами — у нас нет доказательств. Мали у кого какие отношения. Иногда даже близкие люди, ругаясь готовы чуть ли не убить друг друга. Но от этого они же не становятся убийцами? так ведь?

— Так, но я не только о причинах рассказал, ты что, забыл про пистолет под палаткой?

— А разве ты видел, как один из братьев подбросил его туда?

— Хорошо, я не видел, а варежки? Рукавицы в крови? Что скажешь на это?

— Я ничего пока не скажу, но если мы спросим братьев, про пистолет и варежки, то они могут ответить, что про пистолет ничего не знали, а рукавицы испачкали когда оттаскивали медведя и это кровь медведя. Или, что она рыбья, например. У нас же нет лаборатории установить, что за кровь на варежках?

— Что значит совсем ничего не можем? — он посветил фонариком на пустующее место, где раньше спал Петрович, — был человек и нету? Ничего не попишешь?

— Брахман, не гони лошадей. Ты, кажется, сам в начале разговоров завел речь о том, что если оговоришь кого-то, то тебе придется заново еще одну жизнь проживать, чтобы добиться просветления.

— Ну это я, а то ты. Я тебе просто рассказываю, что знаю. Но обвинять я никого ни в чем не собираюсь. Поэтому за меня и мое перерождение не переживай.

— Брахман, то есть, ты допускаешь, что я оговорю? Нормально устроился. Если убийцами являются братья, то мы оба молодцы — раскрыли преступление, а если я ошибся, то отдуваться мне?

— Ну если ошибешься, то извинишься. Ты же атеист? Ты же не веришь? Тебе же все равно, переродишься ты в следующей жизни в человека или нет?

Если бы ты знал, дорогой мой сосед, что ты сейчас разговариваешь с тем, кто уже…

— Расскажи мне, пожалуйста, о том, что записано у тебя в дневнике и я обещаю тебе завтра в присутствии Семягина и тебя поговорить, нет, допросить братьев.

Брахман задумался.

Глава 23

— Ну если ошибешься, то извинишься. Ты же атеист? Ты же не веришь? Тебе же все равно, переродишься ты в следующей жизни в человека или нет?