Спящий сталкер - Лебедев Владимир Владимирович - Страница 17

Рядом со Лоцманом раздались выстрелы. От неожиданности сталкер дернулся и чуть не уронил бинокль. Пока он, зачарованный, наблюдал за агонией, Зубр успел выскочить из здания и залезть на крышу.

– Какого хрена ты смотришь?! – крикнул здоровяк. – Вали их!

Его пули настигли цели. Правда, кенгуры не обращали внимания на косившую их смерть. Они утоляли голод. Несколько быстрых очередей, и магазин опустел. Зубр потянулся за следующим, но Лоцман неожиданно придержал его руку и молча достал гранату. Приложил к губам, затем сорвал чеку и бросил «эргэдешку».

Расчет броска оказался идеальным. Граната упала в метре от беснующихся мутантов и, отскочив от асфальта, подкатилась прямо к телам догматиков.

Взрыв разметал кенгуров, не заглушив, впрочем, их визг. Но эффект получился мощным. То зверье, что уцелело, в панике кинулось прочь, на ходу влетая в «мухобойки» и «омуты», густо насаженные по всей площадке. Сработала «жаровня», выбросив на три метра вверх струю всепожирающего пламени. Из всей стаи в живых осталось с полдюжины покалеченных особей. Более-менее уцелевшие разбежались кто куда.

Лоцман осторожно спустился с крыши и присел на корточки. Резкие движения отозвались болью в ранах. Зубр еще с минуту наблюдал за кенгурами, потом тоже спрыгнул вниз. Присел рядом с напарником.

– Выглядят как кенгурята, а хрюкают, как свиньи, – наконец сказал он. – Как же эти сволочи мужиков погрызли…

Сквозь зубы выругался.

«Не стал, значит, как на Крота, ящик ставить», – подумал Лоцман, но вслух ничего говорить не стал.

Какое-то время сталкеры молчали. Затем здоровяк все-таки не утерпел:

– Лоцман, гранату ты ювелирно закинул! Где наловчился так?

Тот поежился. Не вовремя эти расспросы-допросы… В голове как в калейдоскопе мелькали последние минуты – трупы догматиков, зомби, останки из «мясорубки», Зубр в образе монстра…

– …Палыч, колись давай, где поднаторел?

«Вот же привязался…»

– Тебе что, лекцию прочитать, а? Кто из нас в армии служил? – Лоцман сплюнул. – Камни кидал для тренировки. Много кидал. Граната эффективнее пальбы и экономия патронов для пробросов.

– Ну ты, интеллигент, блин, даешь! – Зубр покачал головой. – В институте, что ли, учат нестандартно мыслить?

– Какие институты? Мы где с тобой? Вот и ответ.

Зубр понимающе кивнул. Хотел что-то сказать, но Лоцман показал жестом «внимание» и буркнул:

– У тебя вода кипит.

Здоровяк нехотя поднялся и скрылся в проломе.

«Отстал».

Лоцман приложил ладонь к груди. Вагон, как магнит, тянул к себе…

В тот день у вагона сталкер Лоцман в который раз оказался на волосок от смерти…

С трудом переставляя пудовые ноги, он пошаркал к манящему чернотой проему двери товарняка. Двигаясь по краю эстакады, коснулся рукой листьев небольшой березки. Проросшее сквозь асфальт деревце тихонько шелестело, словно читало молитвы о загубленных душах. «Может, сгинувшие тут дали ей силы вырасти прямой и здоровой… – подумал Лоцман, – и теперь она с благодарностью шепчет их имена…»

Черный квадрат приближался.

Зеленая пузырящаяся аномалия исчезла. После недавнего Шторма пропала, будто ее никогда и не было.

Сталкер дотронулся до древних досок. Вагон простоял тут больше тридцати лет. Пережил все Штормы и кислотные дожди. Служил укрытием и засадой. Он давным-давно должен был развалиться, рассыпаться в прах. Но он жил. Жил своей странной жизнью, застряв в какой-то точке пространства и времени. Или вообще в параллельном измерении, где время ничего не значит…

Дверь в другой мир…

Лоцман шагнул туда.

Как же здесь темно!

Рука быстрее молнии метнулась в карман, вытаскивая сверток наружу. Пальцы превратились в стальные крючья, разрывающие грязную тряпку.

Наконец они коснулись чего-то…

Бархатного на ощупь…

Приятная теплая волна прошлась по телу сталкера. Мышцы расслабились, ноги отказали, и Лоцман без сил опустился на пол. Тьма начала окутывать сознание. Мир стал чернеть, звуки становились все тише и тише…

– …!!!

Вопль. Вопль отчаяния. Страшный. Пронзительный. Выворачивающий душу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Зажмуренные веки не удержали слез. Возникший перед внутренним взором расплывчатый образ стремительно угасал. Лоцман изо всех сил старался удержаться на поверхности реальности, но неумолимая сила затягивала его все глубже и глубже. Сознание и рассудок постепенно тускнели. Борьба была тщетной. Глухая чернота подсознания раскрылась перед ним, и он увидел…

…Небо. Какое же оно глубокое…

Давненько я не чувствовал себя так спокойно. Почему мандраж прошел – не знаю. Может, из-за того, что в небе разошлась хмарь и оно стало синим? Может быть… Синее небо – это хорошо. Значит, не совсем еще проклята Зона…

Человек по сравнению с громадой неба – никто. Тем более, если один…

Одиночкой быть трудно… Один. Всегда один. И некому прикрыть спину…

Спрятавшись в старом товарном вагоне, я смотрел через дырку на участок длинного дебаркадера склада и ждал жертву. Вообще засада в вагоне – это опасно, можно запросто оказаться в западне, но, с другой стороны, в том и соль. Умники как раз поэтому не поверят в возможную засаду и не утроят осторожность, проходя мимо. Но сегодня их бдительность усыпит еще один козырь – в трех метрах от вагона, прямо посреди бетонной площадки разлилась лужа зеленого киселя, на краю которой шевелился слизистый комок. Бывший кенгур. Никакой сталкер не подумает о ловушке, увидев бесхозный артефакт. А когда кинется брать, я его и прищучу.

Только вот счетчик Гейгера своим нескончаемым треском действовал на нервы. Пока не выключил.

Вагончик в свое время от души хапанул радиации. Да и плевать! Антирад вколю, таблетки проглочу, не скопычусь. А там, если дело с клептоманом выгорит, добрыми артефами подлечусь и с капиталом на волю подамся…

На глаза опять попался комок «лизуна». Мерзкий. Вытягивает маленькие щупальца. Затягивает обратно. Живет, мол. Вот же хрень какая выходит – только из живой твари можно сварганить богатый артефакт! «Сердце», к примеру. Да и то не каждый раз. Иначе давно бы это дело на поток поставили. Кинул дохлого мутанта – держи артеф! Фиг вам. Зона только за живую душу расщедриться может. Но порой такой довесок припаяет, что десять раз пожалеешь…

Мне таких артефактов не надо. Я лучше по старинке, обычным шмотом перебьюсь. Хватит с меня аномальных гостей да собеседников.

Зона-зона… мерзкое место…

Не выходит завязать с ней. Край как охота, но не выходит!

Попал под колпак…

Холодно. Не вагон, а холодильник, даром что деревянный. Зеленые пузырьки «студня» вздуваются и лопаются. Не дают сосредоточиться. Кроме них с «лизуном» в обозримом пространстве ни единого шевеления. Стоит прикрыть веки, как перед глазами тут же встает картина с растворяющимися там людьми. Мерещится, как они тянут ко мне руки, их кожа лопается и отслаивается, плоть становится ноздреватой, курится сизо-зеленым дымком. Рты скошены в немом крике. Вместо криков – хрип. Не больно поорешь с сожженными связками…

Видел я такое.

Как же охота сбежать отсюда! Свалить куда подальше, лишь бы не видеть шипящего зеленого месива, не слышать тихих щелчков бесконечных пузырей!

Лишь шматок неба, на который я изредка бросал взгляд из-за полуприкрытой створки двери удерживал меня на месте. Подпитывал душевное равновесие. Остальной пейзажик красотой не блещет. Да и чему блистать-то? Кучам ломаных шлакоблоков с кусками штукатурки? Гнилым бревнам, битым кирпичам, гнутой ржавой арматуре?

Одна Грязь. С большой буквы. Но всматриваться в эту Грязь все равно надо. Зона ротозеев не прощает… Щербины на стенах и бурые разводы подтвердят сию истину…

Ну когда же… когда же появится хоть кто-нибудь… Сволочи. Пошевелившись, я попробовал принять более удобную позу. Через дыру в полу задувал ветерок и, забираясь под плащ, комбез, неприятно холодил бок. Кожа не хотела остывать, из-за чего по телу то и дело высыпали мурашки. Хуже нет, чем ждать чего-то.