Двойняшки - Уилсон Жаклин - Страница 8

Е сли буквы вкривь и вкось, это потому, что мы пишем в пути.

Фургон трясёт, и нас укачивает — жизнь перевернулась.

Папа и вправду купил магазин и даже не взял нас с собой, когда поехал его смотреть. Исчез на выходные с Розой, а вернувшись, объявил:

— Ну-ка, угадайте, что я купил? Магазин!

Мы на него изумлённо уставились. Он вёл себя глупо, совсем не как папа. Наш папа.

Мы привыкли к тому, что он говорил:

— Ну-ка, угадайте, что я купил? Целый ящик книг!

Но книжные магазины не покупают в один день. У нормальных людей месяцы уходят на раздумья, осматривание помещений и встречи с юристами.

— Всё очень просто. Одна милая пожилая пара решила уйти на пенсию. Они будут счастливы хоть сейчас освободить дом. Если не удастся сразу же продать наш, то на какое-то время придётся сдать его студентам. Бабушка переезжает на новую квартиру, где ей как пенсионерке будет обеспечен полный уход. Роза снимает комнату, поэтому в любой момент может закрыть свой киоск. Значит, и у неё не будет проблем с отъездом.

Похоже, проблемы только у нас с Гарнет. Наше мнение никого не интересует.

— А почему ты не взял нас с собой, чтобы узнать, понравится ли нам новое жильё? — спросила я.

— Вам там не может не понравиться! — пообещал папа. — Деревня находится вдали от города, у реки. Кругом холмы… Сказочное место! Пруд с утками, как из книжек Беатрис Поттер… Всего одна центральная улица с магазинами… Наш стоит как раз посередине. Закажем полки для книг, а Роза оборудует витрину для своих безделушек. У неё полно дизайнерских идей. Места наверху — сколько хочешь… Вы, девочки, чудесно устроитесь на чердаке. У вас будут свои апартаменты! Вот увидите, как мы здорово заживём!

Сару Кру из "Маленькой принцессы" тоже поселили на чердаке, заставив на всех батрачить, но ей хоть разрешили остаться жить при школе. .

А нам пришлось из своей школы уйти.

Было очень грустно прощаться с ребятами и учителями.

Но ещё печальнее было прощаться…

Руби не хочет об этом писать. Вечно она оставляет мне самое неприятное — и без того на душе кошки скребут!

Ах, бабушка! Как нам без тебя плохо! Мы очень, очень по тебе скучаем. Ты нас гоняла, порой была строгой, могла даже шлёпнуть, но нам не было больно, потому что пальцы тебя не слушались. Ворчала ты от старости, а злилась, когда мы и вправду безобразничали.

Ах, если бы ты сейчас была с нами! Сердилась бы сколько угодно, воспитывала, шлёпала — мы бы ничего не имели против!

Ты не злилась, не раздавала подзатыльники направо и налево, когда мы перевезли тебя на новую квартиру, но и радости не испытывала и ни разу не улыбнулась. Как-то вдруг сгорбилась и скукожилась… В общем, без слёз на это…

Мы помогли обставить комнату — принесли твоё любимое кресло, горку с фарфоровым сервизом и другие вещи, но на новом месте они показались чужими, и то, что получилось в результате наших усилий, мало напоминало дом.

К тебе зашёл поздороваться смешной дедушка-сосед и подарил в честь приезда букетик цветов из своего сада. Папа пошутил, что ты сразу нашла себе ухажёра, но ты не улыбнулась. А когда папа сказал, что всё к лучшему и тебе понравится на новом месте, ты лишь фыркнула в ответ. Промолчала, но так на него посмотрела, точно хотела крикнуть: "Кого ты пытаешься обмануть?!"

Даже не поцеловала папу на прощание, а просто подставила ему щёку, и мы тебя за это не осуждаем, бабушка.

Ты поцеловала нас, а мы — тебя… много-много раз.

Мы лишь односложно отвечаем на папины вопросы и до сих пор с ним не разговариваем. И с Розой тоже. В этом нет необходимости. Общаемся с Гарнет на своём, нами изобретённом, близнецовском наречии, чтобы они не поняли.

Придумываем множество названий для предметов. Иногда слова вообще не нужны, и мы переговариваемся при помощи знаков. По сигналу заходимся в кашле, чихаем или корчимся от смеха.

Розе не позавидуешь — она не привыкла к нашим фокусам.

— Прекратите! — велит папа.

— Что прекратить, папа? — спрашиваем мы хором.

— Хватит паясничать! — восклицает он, замахнувшись на нас свободной от руля рукой.

— Как им это удаётся? — удивляется Роза.

— Что удаётся? — интересуемся мы в один голос.

— Перестаньте! У меня по спине мурашки бегут! Неужели вы действительно умеете читать мысли друг друга? — поёжившись, спрашивает она.

— Ничего они не умеют! — ворчит папа.

— Как же девочки не сбиваются, когда говорят хором, точно клоуны? — удивляется Роза, пристально на нас уставившись.

— Не знаю, — пожимает плечами папа.

— Зато мы знаем! — отвечают Розины мучители, синхронно приподняв брови и таинственно сверкнув глазами.

Терпеливо ждём, пока Роза повернётся к нам спиной и начнёт искать на нашем старом приёмнике какую-нибудь музыкальную программу. Я подаю знак Гарнет, слегка толкнув её локтем. Мы дружно запеваем дурным голосом.

Роза вздыхает в изнеможении.

— Прекратите хор голодных, двойняшки! — сердится папа.

Притворяемся, будто берём ложки и с жадностью набрасываемся на еду.

— Очень смешно! — вздыхает папа.

Видно, ему не до шуток.

Когда он пытается сосредоточиться на дороге, я хватаюсь за воображаемый кинжал и потешно показываю, как нападаю на Розу. Гарнет старательно попугайничает, но не успевает вовремя остановиться. Папа замечает подвох, и сестра испуганно трясёт рукой, словно она онемела.

— Во что это вы играете, девочки? — спрашивает папа.

Мы глупо на него таращимся и пожимаем плечами.

Папа устало вздыхает, потом убирает одну руку с руля и обнимает ею Розу.

Я снова толкаю Гарнет локтем, и мы грубо хохочем.

Папа сжимает Розино плечо, но молчит. Она тоже не реагирует. Притихли и мы. Слышен лишь треск приёмника — он то замолкает, то странно пищит.