Абиссинец - Подшивалов Анатолий Анатольевич - Страница 14

Тут я и вспомнил про вторые комплекты песочников – брюки и рубаху с накладными карманами, да еще и восемь курток осталось – как раз всем хватило и панамы на голову тоже. В общем, форма иностранной армии, а какой – неизвестно, но не русской, сказал, чтобы говорили – галапагосской, островов Кабо-Верде, любой, но не русской, и говорите вы на этом языке. А они мне и отвечают: «А мы галапагосского не знаем». Пришлось объяснить, что на Галапагосских островах за государственный язык принят русский матерный диалект, тогда поняли, заулыбались, закивали головами. Вот теперь и тащим все, и пулеметы, и патроны, винтовок взяли только чуть – на артиллеристов, зато патроны выгребли все. Раздал все «смит-вессоны», погрузил шесть пудов ТНТ, весь огнепроводный шнур, жестянку со спиртом, в общем, «воевать так воевать, сказали мыши, ополчившись на кота». Через час вернулась разведка. Сказали, что форт на месте и осаждают его абиссинцы. Еще час, и показалась крепость, посмотрел в бинокль – развевается итальянский флаг. Впрочем, недолго ему тут развеваться.

Подъехали ближе, нас заметили, от осаждающих отделилась группа всадников, наш передовой дозор выехал навстречу, вижу в бинокль, машут руками, значит, «дружественного огня»[23] не будет.

Подъехали, по-французски никто не говорит, по-галапагосски[24] тоже, пришлось ждать переводчика. Спросил, где рас Микаэл, – не знают… А как в крепости? Хотя какая там крепость – земляной вал высотой метра три, но перед ним – такой же ров, и еще колья торчат в предполье – там, сказали, замаскированные «волчьи ямы». Спросил, ходят ли осажденные за водой, оказалось, уже не ходят, как полсотни человек перестреляли, перестали ходить, поскольку никто не возвращается. В крепости какой-то запас воды есть, но вот два дня назад он выгнали из ворот лошадей и мулов, а потом стрелять по ним принялись, значит, избавились от лишних водохлебов. Спросил местных, стреляют ли пушки и сколько их. Ответили, что вроде две, но, похоже, боезапас расстреляли, молчат уже неделю. Попросил абиссинцев с белым флагом вызвать парламентеров на переговоры, сказать, что приехал фитаурари, нет, не поймут, скажите – генерал-лейтенант негуса, рас Искендер, обсудить условия их капитуляции.

Через час из ворот помахали белой тряпкой, потом вышел трубач и протрубил сигнал, за ним показался офицер с белым флагом на палке. Крикнул, чтоб не стреляли и своим приказал, если кто из местных подымет оружие – огонь на поражение, да не парламентеров, бестолковые, а того, кто оружие подымет. Подошел итальянец, представился, лейтенант имярек. Спросил, на каком языке ему удобнее говорить, кроме итальянского: по-французски или по-немецки, а может, по-галапагосски – вон, мои артиллеристы оттуда. Стали говорить по-французски. Предложил капитулировать на условиях сохранения жизни. Офицерам могу оставить личное оружие. Солдаты сдают оружие в исправном состоянии, то же касается артиллерии. Если что-то будет неисправным – расстрел виновных на месте, не обессудьте. Лейтенант сказал, какие я могу дать гарантии. Ответил, что под мое честное слово, если у вас служат сомали, то они должны знать раса Искендера, разбившего армию принца Абу Салеха, после того боя пленные были отпущены, а раненым оказана первая помощь.

Лейтенант сказал, что передаст условия командиру, дал им шесть часов на размышление. После этого никакие гарантии действовать не будут, в случае штурма форта галласы пленных не берут, вырезают всех начисто. Так что вам лучше принять мое предложение, если хотите снова увидеть солнечную Италию. Собственно, я здесь затем, чтобы не допустить ненужного кровопролития, форт все равно падет, жажда вас добьет, только вот меня здесь уже не будет и жизни ваши никто не спасет, так и передайте своему командиру – это последний шанс, судьба преподнесла вам подарок, воспользуйтесь же им. Вас никто не упрекнет – вы держались, сколько могли, но жажда убивает и убивает гораздо мучительней, чем пуля.

Поскольку выяснилось, что среди осаждающих – тысяча воинов Мэконнына, решил перебраться к ним: они держали осаду слева от ворот, справа – галласы раса Микаэла, к которому послали гонца. Приехал баши Мэконнына, сказал, что рас оставил здесь всего тысячу пехотинцев на мулах, а остальных увел на Амба-Алаге вместе со своей гвардией и «Георгис ашкерами». Ответил, что бой в Амба-Алаге закончился полной победой раса, взят в плен генерал, офицеры и много солдат, захвачены богатые трофеи, в том числе четыре орудия. Вокруг форта заметно пованивало, осажденные бросали трупы в ров, кроме того, в предполье валялось несколько десятков раздувшихся на жаре трупов мулов и лошадей. Спросил, где берут воду, оказывается, лагерь ниже в двух верстах, там есть колодец и уже почти пересохшая речка. Сюда, к форту, ходят на дежурство, сменяясь с теми, кто в лагере. Приказал отправляться в лагерь и отдыхать, палатки поставить там же. Разгрузить одно орудие, боеприпасы для него и пулемет с десятью лентами – поставить напротив ворот и выставить дежурные расчеты, смена через шесть часов. Орудие окопать и обложить мешками с песком для защиты от огня снайперов, то же сделать с пулеметом. Первая смена – усилена вдвое, так как придется окапываться. Поехал посмотреть лагерь, достаточно загаженный вокруг. Моим тоже не понравился, решили поставить палатки чуть дальше. За полчаса до истечения срока ультиматума поехал к форту. Тишина, никого, шесть часов, отпущенных на размышление, истекли. Приказал зарядить орудие фугасом и сбить итальянский флаг. С третьего выстрела получилось. На стену высыпали какие-то личности и стали палить по орудию – приказал дать очередь по гребню, раздались вопли, потом в ров выбросили пару тел. Сказал, что через два часа подменим, сел на лошадку и только хотел уехать, как раскрылись ворота и опять показался трубач и офицер с белым флагом. Сказал баши, чтобы предупредил своих – не стрелять по парламентерам. На этот раз был сам майор Гальяни. Он вручил мне свою шпагу и сказал, что вверяет себя и своих людей под мое честное слово. Я принял капитуляцию и сказал, что он может выводить своих людей по 30 человек, оружие нести стволом вниз, если кто подымет ствол, стреляем на поражение без предупреждения по всему взводу. Оружие складываем здесь и строимся. Послал посыльного в лагерь, пусть все едут сюда с еще одним пулеметом на бричке, оставить лишь дежурное отделение. Через полчаса стали принимать пленных, галласы было кинулись их грабить, пришлось дать пару выстрелов в воздух и объяснить, что это – собственность негуса, а кто покушается на собственность негуса – заслуживает смертной казни, которая будет приведена в действие немедленно. Приехала бричка и казаки. Казаки стали смотреть оружие, вроде «для сельской местности» сойдет, хотя все это – однозарядные винтовки Вителли, много за них не дадут. Складывали в кучи, винтовки отдельно, подсумки и патронташи (обожают здесь открытые патронташи, носят как украшение) – отдельно. Последним вышел майор Гальяни, неся в руках сбитый выстрелом флаг, сложил его и положил на кучку оружия. Офицерам оружие оставили, пленным разрешили по очереди напиться из источника и наполнить фляги и бурдюки. Пока их повзводно поили, приказал баши выделить три сотни конвойных, в основном – для защиты от галласов. Выделил двух казаков в сопровождение, и чтобы трофеи записали на казаков – переговоры проводил я, а так форт бы еще мог две недели держаться[25]. После того, как галласы заняли форт и стали там рыскать, чем бы поживиться, я приказал баши готовиться к тому, что завтра утром его люди снимаются и уходят со мной – показал бумагу от раса, но баши был явно неграмотным. После того, как конвой с пленными ушел на юг, мы поехали в лагерь праздновать победу. Вечером приехал рас Микаэль, вручил ему приказ о переходе под мое командование. К моему удивлению, рас Микаэл спокойно к этому отнесся, сказал: