Десятое Блаженство (СИ) - Большаков Валерий Петрович - Страница 43

Я слушал маму — и пристально глядел на нее, высматривая следы старения на лице, на шее, в зоне декольте. Моей родной женщине скоро шестьдесят, но выглядела она на сорок пять. Это странно успокаивало меня.

— И я очень рада, — вздохнула «баба Лида», — что у вас все получилось. Ты, Мишенька, смог «обнулить» грех!

— Мам, без Риты ничего бы у нас не вышло.

— Ну, да, конечно! — мама часто закивала. — Я же не зря вспоминала Надю. Смогла бы я, как Рита, понять, смирить гордыню, укротить ревность? — она покачала головой. — Нет, куда мне… Знаешь, я уже третий день подряд твержу себе, что надо стать поласковей к Риточке. Вот, как вернется, так и приеду — подлизываться!

Мы тихонько засмеялись, словно заключив тайный пакт. Со второго этажа долетало девичье хихиканье, на уютном кухонном диванчике мурлыкал Коша, часы в гостиной пробили девять раз.

Хорошо…

Вторник, 15 апреля. День

Москва, Кремль

Томительное ожидание не затянулось — президент СССР принял меня, как только отпустил распаренное руководство регионов Сибири. Видать, выволочку им устроил знатную — морды красные у всех, будто в бане засиделись.

Лощеный помощник, ступая бесшумно, благоухая дорогим одеколоном, зазвал меня в кабинет и тихонько прикрыл дверь за собой. Я с любопытством огляделся. Объект «Высота»…

Ни Андропов, ни Романов ничего не меняли в бывшем брежневском кабинете — даже знаменитые «рогатые» часы по-прежнему тикали на столе. За окнами зеленела крыша Арсенала, ракетировала ввысь Троицкая башня, выше всех задирая красную звезду.

Президент СССР сидел за столом, повесив пиджак на спинку кресла, и просматривал важные документы.

— Здравствуйте, Григорий Васильевич, — вежливо поздоровался я.

— Здравствуйте, здравствуйте… — пропел президент, оборачиваясь. — Присаживайтесь, Михаил Петрович! Вы уж извините, что сорвал вас с места, но уж больно хотелось узнать всё из первых рук!

Я сел и рассказал — о Браилове, о «Дельте», обо всём. Романов до того заинтересовался, что даже бумаги отложил.

— Ага… — откинувшись в кресле, он сцепил ладони, перебирая нервными пальцами. — Вот, значит, как… То есть американцы окончательно утратили лидерство во всех этих пространственно-временных делах?

— Ну-у… — затянул я. — Ручаться не стану, Григорий Васильевич. Умные головы в Штатах не перевелись, но преобразователи пространства или хронокамеры — это всё объекты «мега-сайенс», а они стоят очень дорого, на коленке их не соберешь. Тем более что Синти по-хорошему занялась внутренними проблемами Америки, и ей не до чужих миров.

— Как вы ее, по-свойски! — рассмеялся президент. — Короче говоря, можно, как в «Правде» выражаются, с удовлетворением отметить, что США отстали, и машины времени нам не грозят. Так?

— Так, — кивнул я, и тут же подпустил улыбочку: — Пока.

Хохотнув, Романов развел руками.

— Тогда у меня всё! Спасибо, Михаил Петрович, было очень интересно. Прямо, как в фантастической повести!

— Григорий Васильевич, — деланно вздохнул я, — а вот у меня еще один фантастический сюжет нарисовался…

И выложил на стол обломок ивернитового цилиндрика с напылением индия на срезе.

— В Туркмении нами обнаружена зона палеоконтакта. Пришельцы побывали там семьдесят миллионов лет тому назад, но кое-какие следы остались…

Я сжато посвятил президента в события — и давние, и давешние.

— Невероятно… — медленно выговорил Романов. Осторожно повертев в пальцах серый кристалл, он вернул его мне и коротко спросил: — Выводы есть?

— Предварительные, Григорий Васильевич. Самым интересным артефактом сейчас занимаются в институте. Это гиперболоид, кое-где покрытый остатками зеркала, нанесенным в два слоя. А самое замечательное в том, что эти зеркальные пятнышки отражают и луч лазера, и пучок гамма-квантов.

— «Абсолютный отражатель»… — пробормотал президент, и прямо глянул мне в глаза. — Займитесь этим обязательно, Михаил Петрович! Деньги мы выделим.

— Уже, — кивнул я, — уже занялся. И… Прошу вашего содействия, Григорий Васильевич. Загвоздка в том, что зону палеоконтакта обнаружил Мстислав Ивернев, отец моей подруги, еще двадцать восемь лет назад. Обнаружил — и пропал без вести. Считается почти доказанным, что Мстислав Максимилианович переместился в «Бету»… М-м… Нам бы убедиться в этом, но нужно ваше личное разрешение. Надеюсь, что и Шелепин не откажет — расставались мы с ним вполне по-дружески… А Ивернев наверняка что-то знает! К тому же…

— … Ваша подруга встретится с папой, — понятливо улыбнулся Романов. — Эх, Михаил Петрович… Я отношусь к вам по-особому еще с тех пор, когда вы учились в школе — и помогли моей дочери. Наташа, помню, с таким восторгом рассказывала о вас! Вот и я, как та золотая рыбка: «Не печальтесь, ступайте себе с богом. Будет вам командировка в „Бету“!»

Глава 13

Среда, 16 апреля. День

Москва, Ленинский проспект

Я не стал занимать оплывшую позу Ждуна, карауля высочайшее позволение на допуск в «Бету», а решил заняться делом. Поднаторев в минералогии, задумал вырастить «серые кристаллы», чтобы вволю исследовать эффект психодинамической ИК-флуоресценции.

Профессор Багдасаров из Института кристаллографии встретил меня, как родного, ведь «Михаила Петровича» рекомендовал сам великий и ужасный Дэ Пэ!

— Вай, как не помочь, уважаемый⁈ — Кавказское гостеприимство не изменяло ученому. — Поможем!

Выражение глаз Хачика Сааковича менялось, как узоры в калейдоскопе, и я следил не за его взглядом, а за бликом на тонкой золотой оправе сильных очков. Капля солнечного света елозила по дужке, то разгораясь, то затухая.

— Поможем! — бубнил Багдасаров, резво шествуя длинным коридором. — Вай, а как же?

Заведя «блатного» в лабораторию, где глыбилась ростовая установка «Сапфир», профессор вскинул руки в страстном жесте.

— Смотрите, уважаемый! Наша гордость и краса! Вот кристаллизационная камера. Зона нагрева изолирована многослойными наборными экранами из листового молибдена, вакуумной керамикой… Всё надежно, уважаемый! Вот тут регулируются контуры водяного охлаждения, а тут — напряжение нагревателя из вольфрамовых прутков. Скажу, не хвалясь, уважаемый — наша установка идеально подходит для выращивания крупноразмерных монокристаллов иттрий-алюминиевого граната! Наш метод прост: вот в такой вот контейнер в форме лодочки загружаем затравку, расплавляем ее и закристаллизовываем… Да, еще один момент, уважаемый… — Багдасаров пригнулся. — Тут — видите, да? — смотровое окно. Вай, будьте осторожны, глядите на кристалл только через фильтр, берегите глаза!

С чувством растолковав суть горизонтально направленной кристаллизации, Хачик Саакович удалился, оставив мне всю лабораторию на поток и разграбление…

Суббота, 19 апреля. Утро

Москва, Ленинский проспект

За пару дней, проведенных в институте, я стал узнавать сотрудников лаборатории, а они здоровались с «новеньким», плохо понимая, кого видят перед собой — командированного или аспиранта.

С утра до вечера мэнээсы гоняли оборудование — гудели трансформаторы, выла вентиляция, струя запахи пережженного грунта и каленого металла.

Человек я памятливый, и с пятой попытки испёк-таки огромный, в пару килограммов, «серый камень» ювелирного качества. Алмазной пилой напилил несколько кристаллов, очень похожих на иверниты из Наташкиной подвески, но… Не то!

Натянув на руку войлочную варежку, выдал слабый посыл. «Серый камешек» лежал на ладони плоско и мертво, как речная галька. Я поднапрягся… Бесполезно! Ни следа инфракрасного излучения.

Дошло до того, что я, стыдясь глупости своей, снял рукавицу, боязливо положил серый кристалл на голые пальцы… Без толку.

То, что я синтезировал, выглядело, как ивернит, но не было им.