Любовь и ненависть между нами (СИ) - Соболевская Наталья - Страница 60

— Лера, узнай, в какое отделение меня повезут, денег не жалей и найми лучшего адвоката, пусть он прямо сейчас туда выезжает, — потребовал от меня Николай.  Не понимаю, почему его ещё не увели, возможно, потому что медсестра не закончила с перевязкой.

Даже не подняла глаз на бывшего мужа, всё что я могу ему предложить, это кусок мыла с верёвкой, чтобы повесился. Хотя нет, он не заслужил быструю смерть, пусть долго и мучительно гниёт за решёткой.

— Ты что, оглохла? Подтверди, что Ангелина направила на нас пистолет, и мне пришлось защищаться.

Наблюдая за тем, как рука Захара безжизненно свисает с носилок, я почувствовала, как меня окатило волной всепоглощающей злости. Ну уж нет, Николай по полной программе заплатит за то, что в него выстрелил. И если мне ради этого придётся соврать, я без зазрения совести это сделаю.

— Ты что-то путаешь, —  пристально глядя бывшему мужу в глаза, произнесла я ледяным тоном. — Ангелина не угрожала ни мне, ни тебе. Да, она действительно некоторое время держала пистолет, но лишь потому, что ты её об этом просил. Потом ты забрал оружие и холоднокровно выстрелил в неё.

— Ах ты, поганая сучка, — бывший супруг метнулся в мою сторону, но, во-первых, Тимур молниеносно отреагировал и встал между нами, а во-вторых, мужчины в форме тут же вернули его на место. —  Ничего-ничего, я до тебя ещё доберусь. Суд во всём разберётся, рано или поздно меня выпустят, вот тогда и поговорим.

— Ты сначала ещё попробуй доживи до суда, — с угрозой в голосе прорычал Тимур и слишком близко подошёл к Николаю, так понимаю, специально провоцируя его на агрессию.

Манёвр Калинина не удался, бывший муж горазд воевать только с женщинами и никогда не полезет с кулаками на более сильного мужчину, который легко скрутит его в бараний рог, зато Николай тут же начал взывать к справедливости и завопил:

— Вы это слышали? Он мне угрожал. Требую зафиксировать это документально.

Я, притворяясь безнадёжно глухой, равнодушно пожала плечами, а мужчины в форме подхватили от меня эстафету.

— Я ничего не слышал, а ты? — спросил один спецназовец у другого.

— И я ничего не слышал, — отозвался второй и, усмехаясь, посмотрел на Николая. — Мужик, похоже, к тебе белочка прискакала, завязывал бы ты бухать.

Закованного в наручники Николая, наконец, увели, а следователь, прибывший на место происшествия, настоятельно потребовал от меня проехать с ним в отделение полиции и дать показания, пока мои воспоминания ещё свежи.

— Я не могу поехать с ним, мне нужно в больницу к Захару, чтобы знать, как прошла операция, — приподнявшись на цыпочки, шепнула я на ухо Тимуру, и он кивнул.

— Исключено. Показания подождут. Валерии необходима медицинская помощь и отдых. Мои юристы позвонят вам и сообщат, когда и где она сможет встретиться с вами, — вместо меня ответил следователю Тимур.

Между мужчинами завязалась словесная перепалка, но стоило Калинину упомянуть о некоторых знакомствах с высшими чинами в правоохранительных органах и пообещать следователю проблемы, как он легко выиграл. Затем мы с Тимуром сели в машину и отправились вслед за скорой в больницу.

В дороге Калинин даром времени не терял. Он созвонился с главврачом больницы и договорился, чтобы Ногинского прооперирует их самый первоклассный хирург, также забронировал для него платную палату и услуги персональной круглосуточной медсестры.

— Вас с Захаром даже с натяжкой друзьями не назовёшь, но именно поэтому твоя забота о нём выглядит действительно трогательно и достойно, — заметила я.

— Он тебя спас, теперь я его вечный должник, — без какого-либо пафоса отозвался Калинин и, не отводя взгляд от дороги, нащупал мою ладонь, крепко сжал и пообещал. — Лера, не волнуйся, уверен, с Захаром всё будет в порядке.

Насчёт Калинина не скажу, но я впредь перед Ногинским точно в неоплатном долгу: он сознательно вместо меня поймал пулю. Если не брать родителей в расчёт, ни один человек в этом мире не сделал для меня так много, как он. Я видела, как уверенно Николай обращался с оружием, очевидно, ему и до сегодняшнего дня доводилось держать пистолет в руках, и в Ангелину он выстрелил метко. Слышала, как кто-то сказал, что он попал женщине точно в сердце, значит, и в меня бы не промахнулся, если бы ему Захар не помешал.

Не знаю зачем, но представила, как моё уже остывшее синюшное тело упаковывают в чёрный мешок, застёгивают молнию, кладут на каталку, везут в морг, а уже там на палец вешают бирку. По спине пробежали мурашки, какой ужас. Нет таких слов, которые бы смогли выразить, насколько я благодарна Захару.

Ногинского оперируют уже несколько часов, мы с Калининым сидим в холле первого этажа в ожидании новостей. Тимур приносил мне кофе из автомата, шоколадные батончики и даже предлагал бутерброд, от всего отказалась. Меня так трясёт от волнения, не представляю, как можно в таком состоянии что-то съесть.

— Лера, давай я всё же попрошу врачей вколоть тебе успокоительное, на тебя же страшно смотреть, — предложил Калинин, и уже не в первый раз.

— Это лекарство превратит меня в зомби на целые сутки, вдруг Захар очнётся раньше, не хочу, чтобы он видел меня такой.

Тимур неодобрительно качнул головой, но дальше уговаривать не стал, зато поднялся и куда-то ушёл.

Вернулся он где-то через десять минут и протянул мне руку.

— Пойдём.

— Куда?

— В больнице нашлась свободная палата, я снял её для тебя. Примешь душ, полежишь, если получится, поспишь. Отдохнёшь, одним словом.

— Нет, останусь здесь и буду ждать результатов, — упрямо произнесла я.

Калинин опустился на корточки рядом со мной, взял мои руки и заглянул в глаза.

— Я договорился, как только появятся новости, к тебе сразу же в палату придёт врач и всё расскажет. Лера, ты сегодня много пережила, устала, сама на себя не похожа. Когда Захар очнётся и увидит тебя такой разбитой, это не поднимет ему настроение. Так что вставай и пойдём.

— Точно сразу же новости сообщат? — спросила я для верности, и Тимур уверенно подтвердил:

— Точно.

— Тогда я согласна, душ и кровать мне и правда не помешают.

Ко мне постучались, когда за окном уже стояла глубокая ночь, но я не спала, а просто сидела на кровати и, подобрав под себя ноги, нервно покачивалась из стороны в сторону.

— Входите, — куда громче, чем следовало, выкрикнула и соскочила с постели. — Как прошла операция? — подбегая к врачу, спросила я.

— Более чем успешно, — по довольной улыбке было видно, доктору приятно сообщать хорошие новости. — Пациент вне опасности. У него молодой крепкий организм, а также огромная жажда к жизни. Уверен, через пару недель он полностью восстановится, и мы его выпишем.

— Огромное вам спасибо! — со слезами радости на глазах, всё повторяла и повторяла я, борясь с желанием из благодарности броситься врачу в ноги.

— А как ваше самочувствие? — оглядев меня взглядом профессионала, поинтересовался врач. — Я наслышан о ваших злоключениях, это серьёзное испытание и для организма, и для психики. Почему отказались от медицинской помощи? Придётся вас поругать за безответственное отношение к собственному здоровью.

— А можно навестить Захара? — проигнорировав слова доктора, спросила я.

— Нет, Валерия, это строго запрещено. И, предугадывая ваши последующие вопросы, сразу на них отвечаю: на больного нельзя взглянуть ни одним глазком, ни в щель двери, ни на расстоянии нескольких метров тоже. Посещения пациентов после операции разрешены не ранее третьих суток, — строго отчеканил доктор, но потом его лицо смягчилось, а в глазах проблеснула хитринка. — Но вы так трогательно просите, поэтому я готов сделать для вас исключение и разрешить свидание завтра утром, с условием, что сейчас вы примете седативное и ляжете спать. Это хорошее предложение. Соглашайтесь.

Выбора не было, я приняла предложение. Однако, после того как медсестра сделала мне укол по назначению врача, я проспала аж до десяти утра. Зато, как только проснулась, мне сразу разрешили навестить Ногинского.