Хамелеон 2 (СИ) - Буланов Константин Николаевич - Страница 27

— Нет, — явно преодолевая себя, не процедил сквозь зубы, а вполне нейтрально ответил главный конструктор артиллерийского КБ «Кировского завода». — Дульный тормоз по конструкции такой же, что был применен и товарищем Грабиным.

— Значит, и демаскирует орудие при выстреле он точно так же? — продолжал допытываться комбат до гостя из Ленинграда, с которым у него не складывались отношения уже не первый год. Ведь это Маханов своими интригами завалил ту самую А-19, кою Александр изначально видел на своем Т-24.

— Демаскирует меньше. Поскольку ствол орудия моей пушки находится выше, нежели на прочих рассматриваемых системах, пыли при выстреле поднимется от земли меньше, — нашел Иван Абрамович Маханов хоть одно отличие в своем орудии, которое, правда, прозвучало не совсем убедительно. Ведь «меньше пыли» совсем не являлось тождественным «отсутствию демаскирующего эффекта».

— Ага, — аж кивнул головой Геркан в знак признательности. — Благодарю за пояснение. Только я теперь еще больше не понимаю, чем руководствуются в своей практике товарищи, представляющие Артиллерийское управление, — как-то даже показательно растеряно развел он руками, повернувшись в сторону Ефимова и Роговского. Впрочем, отнюдь не переигрывая. — Вы категорически не принимаете дульный тормоз для 76-мм дивизионки, опасаясь за здоровье расчета, но спокойно принимаете его для несравненно более мощной корпусной 152-мм пушки принятой на вооружение в прошлом году, — здесь Александр имел в виду весьма редкое орудие образца 1910/34 года. — Вы говорите о демаскирующем факторе для орудия, что так-то должно бить по врагу с закрытой позиции и с удаления в 10 — 12 километров, откуда его в принципе невозможно засечь, кроме как разведывательной авиацией. Но одновременно при этом единогласно приняли на вооружение 76-мм динамо-реактивную батальонную пушку Курчевского, от каждого выстрела которой стена дыма и огня стоит такая, что на её фоне выстрел крупнокалиберной гаубицы смотрится легким пшиком. А ведь это не дивизионная, это батальонная пушка! Та, что стоит на самой первой линии вместе со стрелковыми ротами. Можно сказать — на линии прямого огня. То есть там, где максимальная маскировка как раз жизненно необходима! Ну и картечь, конечно. Я, естественно, теоретически могу допустить, что к расположению дивизионной артиллерии каким-то чудом сможет пробиться пехота противника. Те же сброшенные в тыл десантники, к примеру, или кавалеристы. Но, товарищи, у нас же не времена наполеоновских войн, чтобы бить по вражеской живой силе исключительно картечью. Да и вряд ли кто-то ринется на артиллерийскую батарею стройными рядами и колоннами, как это практиковалось еще 100 лет назад. В конечном итоге у нас что, орудия целой дивизии вовсе без пехотного прикрытия будут находиться? Бей их кто хочет? Тем более я вовсе не упомню картечные снаряды в стандартном боекомплекте, что отдельного орудия, что батареи. Там только осколочно-фугасные или же фугасные гранаты, да шрапнельные выстрелы присутствуют. И ни одного бронебойного кстати! А это, скажу я вам как танкист, серьезнейшее упущение! Чем дивизионной артиллерии от прорвавшихся танков отбиваться в случае чего? Но, да речь пока не о том. Учитывая всё это, мне прямо хочется вопросить — что же у нас происходит в Артиллерийском управлении? Возможно это сохранившиеся еще с царских времен теоретические ошибки конструирования и применения артиллерии? А может какая-то преступная безалаберность или некие двойные стандарты отдельных несознательных граждан? — прошелся он взглядом по напрягшимся и начинающим краснеть лицам очень высокопоставленных красных командиров. — Ведь товарищ Тухачевский не может столь критически ошибаться, самым активным образом продвигая в войска, начиная с ротного уровня и заканчивая корпусным, динамо-реактивные пушки! Те самые пушки, что даже в трехдюймовом калибре демаскируют себя при выстреле почище орудий ствольной корпусной артиллерии! Продвигать ДРП и при этом одновременно верить в озвученные факторы недопущения применения дульного тормоза на дивизионной артиллерии! Или я не прав в своём суждении и ошибки могут допускать все? Товарищ Роговский, товарищ Ефимов, прошу вас, развейте мои сомнения. — О да! Это была самая настоящая вилка. Какой бы ход сейчас кто ни сделал, в любом случае все трое названных Герканом «товарищей» оставались биты — не за одно, так за другое. — А как танкист я могу сказать следующее — чем больше и габаритнее бьющее по мне вражеское орудие, тем легче мне его будет обнаружить и впоследствии подавить ответным огнем. Так что наиболее крупная и высокая универсальная пушка окажется и наиболее легкой мишенью для танка при всех прочих равных. Благодарю за внимание. — Завершив свою речь, Александр, словно послушный школяр, положил руки на свои колени и, натянув на свою моську лица независимый вид, принялся ждать, когда и кто рванет первым. Либо же, может, найдется миротворец, что поспешит разогнать всех на перекур.

— Что же… — первым нарушил затянувшееся молчание Сталин. Заседавший в зале народ вовсю переглядывался, даже обменивался небольшими записками, кои строчил со скоростью близкой к световой, но слово брать никто не спешил или же не решался. — Насколько я могу судить, полученное товарищем Герканом ранение, хоть и повлияло на его память, никак не отразилось на его умении говорить четко и по делу. А заодно анализировать и зрить в корень. Не так ли, товарищ Тухачевский? Это ведь Александр Морициевич некогда всячески и стоически поддерживал позицию товарища Ворошилова, чем уберег нас от принятия на вооружение продвигаемых вами, так называемых, танкеток? И вместо них мы получили весьма успешный легкий танк-разведчик, тогда как дальнейшая эксплуатация закупленных в Англии танкеток выявила их крайнюю малопригодность к ведению боевых действий. — Якобы мягко попеняв, нанес он еще один удар по имиджу Михаила Николаевич и тут же, не дожидаясь от того ответа, продолжил, но уже по теме текущего заседания. — Товарищ Тухачевский, вы, как начальник вооружений РККА, пожалуйста, просветите нас. Допускают ли товарищи из Артиллерийского управления критический просчет сейчас, не позволяя принять на вооружение новое орудие с дульным тормозом, или они уже совершили не менее критическую ошибку, допустив постановку на вооружение динамо-реактивных пушек, что, как оказалось, столь сильно демаскируют себя при стрельбе? Я ведь очень хорошо помню письма, которые слали мне, и вы, и товарищ Курчевский, буквально требуя скорейшего освоения подобных орудий нашей промышленностью. Мы даже разработали и запустили в серийное производство особые самолеты для применения динамо-реактивных пушек. — Про самолеты было сказано отдельно по той причине, что стандартные для ВВС машины не выдерживали стрельбы из авиационных пушек Курчевского и в результате на свет появился И-Z конструкции Григоровича. — Так неужели все эти усилия, все эти многомиллионные затраты, оказались произведены впустую, поскольку ошибка изначально заключалась в их концепции? Или же никакой ошибки в продвигаемой вами концепции нет, и демаскирующий фактор не является критическим для артиллерии? Кстати, товарищ Ворошилов, какое количество подобных пушек и созданных для них самолетов уже поставлены в войска или заказаны на этот год? — вновь не дав возможности начальнику вооружений РККА хоть что-то молвить в своё и артиллеристов оправдание, Иосиф Виссарионович обратился к наркому обороны.

— Точных цифр не назову, товарищ Сталин. Но пушек уже поставлено или же заказано заводам свыше полутора тысяч штук — это точно. Что же касается самолетов. То точно свыше 70 машин. — Явно провел должную подготовительную работу народный комиссар обороны, поскольку вряд ли мог постоянно держать в голове такие нюансы, учитывая сотни документов проходящих через его руки ежедневно.

— Много! — произнес в пространство глава государства. — Так мы ждем вашего ответа, товарищ Тухачевский. Когда товарищей наркомов и правительство ввели в заблуждение? При согласовании постановки на вооружение динамо-реактивных пушек или сейчас? — Да, он четко знал, на что давить. Чтобы Тухачевский да признали личные ошибки? Такого быть не могло! Впрочем, и сдачи своих людей без боя от него можно было также не ожидать. Человек, что позволял себе постоянно перечить Ворошилову, никак не мог позволить себе попасть впросак от слов какого-то там командира батальона.