Проданная сводным братьям (ЛП) - Бразер Стефани - Страница 26

Трёх мужчин, которых я всё ещё люблю.

И я понимаю, что жалею только о том, что расторгла контракт. Тогда я не знала того, что знаю сейчас. Я и представить себе не могла, что буду чувствовать то, что чувствую. Я и представить себе не могла, что когда-нибудь захочу большего. Они заплатили за моё тело, но, взявшись за дверную ручку, я понимаю, что отдала бы им своё сердце бесплатно.

Мне было бы легко поверить во все полные ненависти слова, которые срывались с губ Килиана, и не обращать внимания на их взгляды, когда они уходили. Я могла бы притвориться, что между нами ничего нет, взять деньги и начать жить так, как я планировала, никогда не оглядываясь назад.

Было бы проще проигнорировать свои чувства и их горечь и оставить прошлое в прошлом, потому что, заставив их посмотреть правде в глаза, они не смогут продолжать отношения со своим отцом.

Семья была для меня всем, но моя мама была доброй и любящей. Она всегда ставила меня на первое место. После нашего отъезда у братьев Астон остался только бессердечный, жестокий Ричард, который научил их любви и привязанности. Неудивительно, что они так мучаются.

Следует ли ожидать, что они будут так же преданы своему отцу, как я была предана своей матери?

Нет!

Это слово взрывается в моей голове с такой же яростью, с какой кулак Дика врезался в нежную плоть моей мамы. Дик Астон не заслуживает преданности от своих сыновей. Он не заслуживает больше ни минуты их внимания или притворства в отношениях отца и сына, если они вообще ещё существуют.

Они заслуживают того, чтобы кто-то любил их такими, какие они есть, и я хочу быть таким человеком. Я пыталась показать им, как это могло быть, когда мы были вместе в моей квартире. Но как только мы вернулись в клуб «Скарлетт», всё, казалось, было забыто.

Когда я открываю дверь в коридор, мне снова кажется, что я делаю шаг в новую жизнь.

Уйти — это самый простой путь, но я готова к трудностям. Это должна быть я, потому что я единственная, кто избежал Дика и его злобы. У меня был шанс прожить счастливое детство с любящими родителями. Я могу поверить, что с любовью в нашей жизни всё может стать лучше, потому что я стала свидетелем этой истины.

Лайл, Нейт и Килиан — нет.

Но что я могу сделать, чтобы изменить их мнение обо мне? Что я могу сделать, чтобы показать им, что мы созданы друг для друга? Наша любовь не должна просто существовать в прошлом. Мы не должны отталкивать её.

Выйдя из клуба «Скарлетт», я останавливаюсь на мгновение, чтобы несколько раз глубоко вдохнуть ночной воздух. Луна начинает свой цикл, словно коса, рассекающая небо, возвещая о новом начале.

Что этот цикл будет означать для меня?

Что нужно сделать, чтобы показать Килиану, Нейту и Лайлу, что они не должны оставаться в ловушке прошлого? Будущее ещё не написано, и наша история не обязательно должна завершиться.

Направляясь к своей машине, я начинаю составлять план.

Слова ничего не значат для Килиана. Его стены слишком толстые, как городские укрепления, возведённые для защиты его уязвимого центра. Думаю, я могла бы достучаться до Нейта и Лайла, но они так тесно связаны со своим братом, что это не имело бы значения.

Мне нужны доказательства. Мне нужны документы, опровергающие все обвинения, которые он выдвинул против моей мамы, и все обвинения, которые эти обвинения бросили на меня. Мне нужно показать Килиану, что то, что, по его мнению, произошло много лет назад, не является реальностью.

Стены, которые он возвёл, стоят на шатком фундаменте. Всё, что мне нужно, — это заставить их слегка пошатнуться, и, возможно, его щит рухнет, и он впустит меня.

***

Дома я трачу пять минут, чтобы принять душ и переодеться в свежие джинсы и красивую белую блузку. Я расчёсываю волосы и надеваю золотистые босоножки, надеясь, что, если я буду выглядеть красиво и нежно, Килиан перестанет сопротивляться мне.

Я просматриваю мамины папки, пока не нахожу нужные мне документы, и как можно быстрее собираю их в пластиковую папку. Они дороги мне, потому что я знаю, что они — моя единственная надежда, но, если они послужат этой цели, я их уничтожу. Цепляться за свидетельства несчастливых времён — всё равно что позволять облаку вечно нависать над вашим домом.

Я покончила с облаками и перестала позволять прошлому управлять мной.

Теперь Килиану, Нейту и Лайлу тоже нужно провернуть это.

По дороге в Монтгомери-хаус у меня такое чувство, будто я плыву под водой. Вокруг меня люди живут своей жизнью, но я равнодушна ко всему, кроме своих почти сводных братьев.

Стоит ли мне вообще так о них думать после всего, что мы сделали?

Наверное, нет.

Но как ещё я могу их описать? Мы не друзья. Мы не любовники. Всё, чем мы являемся друг для друга, может быть обёрнуто воспоминаниями и удовлетворёнными желаниями. Они использовали моё тело и решали свои проблемы, а я впитывала всё это, надеясь, что они поймут, что это значит для меня больше.

***

Когда я сворачиваю на широкую подъездную дорожку, ведущую к Монтгомери-хаус, моё сердце учащенно бьется в груди. Они будут здесь? Проснутся ли они? Придётся ли мне столкнуться с нависшим надо мной Диком, прежде чем я смогу приблизиться к его сыновьям?

Несмотря на то, что я взрослая женщина, одной мысли о нём и страхе, который он вызывал у всех нас, достаточно, чтобы меня бросило в дрожь. То, что он сделал с мамой, запечатлелось в моей памяти так же ясно, как и прежде.

Дверь становится огромной, и мой палец зависает над звонком, когда я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. Я должна это сделать. Другого выхода нет.

«Они прислушаются ко мне», — говорю я себе. Они услышат, что я хочу сказать, и все будет хорошо. Мне не придётся терять их снова.

На этот раз я достаточно сильна, чтобы бороться за них.

Я достаточно взрослая, чтобы противостоять Дику и отстаивать правду.

Когда в доме раздаётся звонок, я отступаю на шаг, чтобы хоть как-то отдалиться от того, кто откроет дверь. Воспоминание об испуганном лице моей мамы, когда она смотрела на меня с этого самого места в ту ночь, когда мы уходили, пронзает меня насквозь.

Я слышу, как кто-то стоит по ту сторону двери, прежде чем она распахивается. Килиан стоит в дверном проёме, одетый в брюки, в которых он покидал клуб «Скарлетт», и расстёгнутую рубашку.

— Хонор.

Его имя на моих губах звучит совсем не так, как тогда, когда он шептал его раньше. Оно звучит совсем не так, как тогда, когда он выплёскивал свой гнев и снова попадал в паутину лжи из прошлого.

Это звучит глухо, и у меня перехватывает дыхание.

— Мне нужно с тобой поговорить.

— Мне больше нечего сказать, — его рука лежит на краю двери, и он пододвигает её на несколько дюймов, как будто собирается закрыть у меня перед носом.

— Кто там? — раздаётся изнутри голос Дика.

— Тебе пора уходить, — предупреждает Килиан, и его глаза расширяются ровно настолько, чтобы показать, что он беспокоится о том, что я нахожусь рядом с его отцом. Он думает, что ему снова придётся встать между нами. Я знаю, что он сделал бы всё, чтобы защитить меня, и что всё, что он сказал, было отчасти попыткой избежать того, чтобы я снова оказалась втянута в эту ужасную ситуацию.

Он защитил бы нас всех, если бы мог, но не сегодня.

Сегодня пришло моё время поменяться ролями.

Шагнув вперёд, я прижимаю ладонь к его горячей обнажённой груди со всей силой, на какую только способна. Вечно непоколебимый, Килиан, он полон решимости настоять на своём. Если он не впустит меня, я обойду его стороной.

Проходя мимо, я вдыхаю запах дома, в котором для меня нет ничего, кроме призраков.

— Хонор, — рука Килиана на моём плече крепкая, но его прикосновение кажется заботливым. Теперь от пальцев синяков не будет.

— Мне нужно тебе кое-что показать. Мне нужно, чтобы ты понял.

— Здесь нечего понимать. Просто уходи. Садись в свою машину и никогда не возвращайся. Ты можешь уехать навстречу закату с деньгами. Ты можешь уйти и никогда не оглядываться. — Он делает судорожный вдох и, подумав, добавляет: — Ты заработала каждый доллар, каждый грёбаный цент.