Найденыш (СИ) - Шмаков Алексей Семенович - Страница 37

Мне не оставалось ничего, кроме как подойти к сёстрам, встать между ними и взять за руки, слегка сжав их. Очень действенно, когда нужно кого-нибудь успокоить. Мне так кажется.

Мои действия ни остались не замеченными, и в первую очередь, Михаилом Олеговичем, он даже закашлялся, когда уже собрался говорить. Ульяна от этого вздрогнула и попыталась вытащить руку, но я держал крепко. Строго посмотрел на неё, и попытки освободиться прекратились. А вот Оля ничего подобного не пыталась сделать. Она действительно начала успокаиваться. По крайней мере, перестала трястись. И даже не вздрогнула, как сестра, когда их отец всё же заговорил.

— В этом году сразу четыре Апраксина вошли в пору инициации. В последний раз такое было, когда мне исполнялось тринадцать лет. Собственно, меня и выбрали в тот раз. И я не посрамил чести Апраксиных. Но, к сожалению, я прекрасно понимаю, что мои девочки не справятся с трудностями, что их будут ждать на факультете старшей крови. Поэтому свой голос я отдам…

— Папа, постой. — неожиданно для всех заговорила Оля. Перед этим она крепко-крепко сжала мою руку и отпустила её, и я позволил ей это сделать. — Прежде чем ты отдашь свой голос за Дмитрия. — Михаил Олегович нахмурился, а вот его брат расплылся в улыбке. — Все родственники прекрасно знают, что дядя Серёжа агитировал голосовать именно за его сына. Уверена, он подходил ко всем. ТИ пока ты ещё не проголосовал, я бы хотела тебя попросить отдать его за Виктора. Помнишь, ты спрашивал, чего бы я больше всего хотела получить в подарок на день рождения? Это и будет твой подарок. Можешь больше ничего не дарить.

Кто-то из присутствующих принялся откровенно смеяться, другие — умиляться поступку Оли, но были и те, кто начал ворчать. Нет, не Димкин отец. Он как раз относился к тем, кому просьба девчонки показалась забавной. А вот я даже не знал, как на это реагировать. Нет, понятно, что я теперь ей должен. Только я не понимаю, какие мотивы движут сестрой. С чего это вдруг Оля решила попросить отца отдать свой голос за меня?

Просто из-за того, что я решил их успокоить? Так это вообще пустяки, на которые не стоит обращать внимание. Если бы я переживал, то также хотел бы, чтобы меня кто-то успокоил. Поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступили с тобой. Вот и всё. Но это для меня так легко, а для аристократов, похоже, очень сложно. Всё же странные они.

Тем временем первоначальный шок прошёл у всех, включая отца девчонок. Он как-то странно улыбнулся. Печально, что ли.

— Вижу, что за столь короткий срок, что вы общаетесь, Виктор смог произвести на тебя впечатление. Это уже говорит о многом. Я не собираюсь оставлять тебя без подарка на день рождения, но выполнить твою просьбу не могу. — Ольга сразу же вся напряглись, словно собралась отвоёвывать свою просьбу силой. — Да и зачем я буду пользоваться твоим незнанием? Ведь я в любом случае собирался отдать свой голос за Виктора.

А вот это было действительно неожиданно. Особенно для отца Димки. Снисходительная улыбка моментально исчезла с лица Сергея Олеговича. Он непонимающе осмотрелся по сторонам, пытаясь найти поддержки у людей, стоящих к нему ближе всего. И он её получил. От своих детей и жены. Остальные отворачивались, закрывали глаза, делали всё, чтобы не смотреть ему в глаза.

А вот я так делать не стал. Встретил взгляд Сергея Олеговича прямо и улыбнулся ему. Правда, у самого побежали крупные мурашки по телу. Впервые испытываю подобное. Это точно был не страх. А вот что, понятия не имею. Словно кто-то засунул кусок льда за шиворот. Но всё быстро прошло, когда вернулась Оля и сама взяла меня за руку.

Вот и я получил поддержку, в самый нужный момент. А ещё рядом встал Димка и похлопал меня по спине. В его поддержке я ни капли не сомневался. Иначе просто и быть не может. За время, что мы провели на базе, парень сильно изменился. В лучшую сторону, естественно. Хотя ещё с ним работать и работать. Боюсь, что до поступления в академию не успею закончить.

— Первый голос за Виктора. — разнёсся по залу голос князя. — Следующим прошу проголосовать Сергея.

— Дядя, позволь мне пока воздержаться. Пускай пока проголосуют остальные. — удивил всех Сергей Олегович. И Димка в этот момент сильно напрягся.

— Что же, хорошо. Проголосуешь после меня. Тогда попрошу следующего. Давайте по старшинству.

— Мой голос, за Дмитрия. Он лучше всех подходит для того, чтобы представлять Апраксиных на факультете старшей крови. — произнесла мать Сергея Олеговича, родная сестра Григория Константиновича и бабушка Димки — Татьяна Константиновна.

В её голосе никто не сомневался. Хотя Димка и хотел поговорить с отцом и бабушкой, но что-то его остановило. Что-то очень похожее на защиту, установленную вокруг базы. Сдаётся мне, что это дело рук Григория Константиновича. И судя по тому, что брат после этого несколько раз бросал весьма красноречивые взгляды в сторону князя, так оно и было.

Дальше родственники начали высказываться очень кратко. Буквально называли имя, и всё. Всего голосовавших оказалось двадцать три человека. Как и говорила Оля, отец Димки успел обойти всех родственников, и ему удалось многих уговорить проголосовать за сына. Поэтому сейчас Димка побеждал меня с перевесом в два голоса.

Только ещё не голосовал сам князь, Сергей Олегович и княгиня Троицкая, которую я не видел с того момента, как мы с ребятами ушли в сад.

— Что же, сегодня голосование выдалось очень трудным. Дмитрий и Виктор идут вровень. И свой голос я отдам за Виктора. — сказал Григорий Константинович, никого не удивив таким решением.

— И я последую твоему примеру, дядя. Мой голос за Виктора. — тут же произнёс Сергей Олегович, чем вызвал шок у всех присутствующих. Он проголосовал против сына. Хотя и агитировал всех родственников голосовать именно за Дмитрия.

— Получается ничья. И как нам тогда определить, кто будет представлять Апраксиных? — спросила сестра князя, обжигая сына гневными взглядами.

— А чего тут определять? Это будет Виктор. — раздался слегка дребезжащий голос баб Насти.

Впервые слышу, чтобы она вот так разговаривала. Словно специально хочет казаться древней развалиной. Хотя голос у неё всегда бодрый и сильный, резко контрастирует с внешностью. Наверное, просто хочет, чтобы её не узнали.

— И кто это сказал? — тут же спросил отец Димки. — С каких это пор слуги могут имеют право голоса? Что-то я не припомню среди родственников таких старух.

— А вам и не нужно помнить. — совершенно не смутившись, ответила баб Настя, подойдя ко мне. — А слуги и не имеют права голоса. Сейчас я представляю княгиню Светлану Григорьевну Троицкую. Вот её разрешение.

Прямо перед лицом Сергея Олеговича повис сгусток тьмы, который вырос до размеров футбольного мяча. Он ненадолго завис, а затем пролетел по всему залу, останавливаясь перед теми, кто имел право голоса. Понятия не имею, что они видели в этом сгустке, но вопросов ни у кого не возникало. Даже у Сергея Олеговича.

— Этого достаточно? Или кто-то из вас хочет оспорить право княгини?

Таковых не нашлось. Баб Настя что-то буркнула себе под нос. А затем повернулась к нам.

— Для тебя ещё ничего не закончилось. Ещё предстоит клановый отбор, и там будет гораздо труднее, чем среди родственников. А вы можете уже выдохнуть спокойно. Девчонки отправятся учиться, куда сами захотят. А ты, Дмитрий, поступишь на золотой факультет академии Годуновых. Будешь помогать брату. Условия на факультете старшей крови препаршивые.

Сказав это, баб Настя отошла, оставив после себя звенящую тишину. Никто не мог поверить, что вот так вот просто всё разрешилось. Особенно это не мог сделать Сергей Олегович. Как и не мог найти причину, чтобы опровергнуть право старухи.

— Я так понимаю, что всё решено? Можно уже расходиться? А то мне теперь нужно готовиться к клановым выборам. Слышал, что кандидат от Распутиных уже сейчас показывает выдающиеся результаты.

В наступившей тишине мои слова прозвучали, словно раскат грома. А ещё они послужили для всех спусковым крючком. Сразу же поднялся гвалт голосов. В основном это были сторонники Сергея Олеговича, которые начали возмущаться таким исходом голосования. Они даже попытались воззвать к справедливости. То есть, к Григорию Константиновичу. Он находился в прекрасном расположении духа и не собирался никому позволять его портить. Поэтому воспользовался своей волей. Совсем немного. Сказал несколько фраз, и этого вполне хватило, чтобы все попытки надавить на князя прекратились.