Ванька 12 (СИ) - Куковякин Сергей Анатольевич - Страница 25

— Прямо сейчас.

Князь выложил на стол зеленые петлицы с двумя звездочками. Чаша со змеей на них тоже имелась.

Глава 41

Глава 41 Житьё-бытьё генеральское

Во как…

В Париже я как-то в шутку упомянул, что я теперь — не меньше чем генерал от медицины.

Сейчас это и сбылось. Петлицы, что Александр Владимирович передо мной на стол выложил, как раз и были генеральские. Если уж совсем точным быть — генерал-майорские.

— Это, мне? — я даже, честно сказать, оторопел.

— Тебе, тебе, Нинель. Кому же ещё? — усмехнулся князь.

Интересно, а у самого комиссара СЧК какие? Или — ему по роду деятельности своё звание светить не положено?

— Как-то неожиданно… — я взял петлицы, повертел их в руках и вернул на стол. — Совсем неожиданно.

— Поздравлять не буду. Сам понимаешь — сахарного тут для тебя мало. Огромная ответственность и тяжелая ноша в этих звездочках заключается.

Как всегда, Александр Владимирович оказался прав. Началась у меня не жизнь, а сплошная непрерывная череда забот, хлопот, выволочек с самого верха… Не раз даже я думал — за каким лешим я на такое подписался? Жил бы и жил себе спокойно, как сыр в масле катался на казанское золото.

От бактериологического института в Вятке после бомбардировки особей одни угольки и груды обгорелого кирпича остались — на его базе микробиологический институт не разместишь. С нуля строительством заниматься — долго и дорого.

В этот же день вместе с петлицами князь мне бумагу и вручил…

Говорилось в ней, что под моё учреждение выделяются здания губбольницы, а сами её отделения должны в трёхдневный срок через Московский тракт в здания психиатрической лечебницы переместиться.

Можете себе представить, как на это медицинская общественность губернского города отреагирует! Какими словами будут меня крыть во всю матушку!

Главное — сам я был при этом совершенно не виноват, решение было принято на самом верху. Но, Москва — далеко, а я — совсем рядышком. Костери меня сколько душеньке угодно…

Сотрудники вятского филиала ГИНЗа, которые не успели по своим рабочим местам разъехаться до принятия решения о создании микробиологического института, были в Вятке задержаны и на мою долю выпало решение вопроса о том, кого мне здесь оставить, а без кого и обойтись можно. Я бы, конечно, всех тут заякорил, за исключением хирургов, а физиологи, паразитологи, гистологи и прочая, и прочая, и прочая мне очень тут сейчас нужны будут. Тем более, те, кто сейчас был сюда командирован. Светила и академики же они сплошные… Звезды отечественной науки.

Что пришлось мне претерпеть при решении кадровых вопросов — лучше и не вспоминать. Хорошие специалисты не всегда приятные люди с мягким характером. А, что началось, когда их женушки узнали о переезде из Москвы и Петрограда в захолустную Вятку! Перевелись у нас верные подруги декабристов, ой перевелись…

Однако, спасибо князю, постепенно всё наладилось. Мозги кому надо вправили, объяснили доходчиво со всей пролетарской прямотой о приоритете государственных интересов над личными.

Комплекс зданий бывшей губбольницы трёх метровым кирпичным забором обнесли, охрану с пулеметами на вышках выставили…

С чем забот я не имел, так это с оборудованием. Это требуется? Получите. Это? Да, какой разговор — сегодня же в Берлине будет куплено и самолетом в Вятку доставлено.

Кстати, о Берлине. Вести оттуда поступали одна тревожнее другой. Дружбе нашей с дойчами пришел почти полный конец. Нет, как будто мы их чем-то обидели или обманули? Скорее, это они нам проблемы создали при реализации на практике идеи о социалистической мировой революции.

По лицам мы и они ещё пока друг друга не мутузили, иногда и улыбочки демонстрировали, но уже весьма натянутые. Спортивные и культурные обмены были в ходу, мы им сырье, они нам — станки и инструментарий, но уже не по полному списку и с ограничениями.

Да, ещё… Князь мне под большим секретом, как генерал генералу, всё же рассказал, что от тех пятерых, которых Зорян Сухов перед зданием бывшего банка Федора Веретенникова из своего спаренного пулемета к праотцам отправил, ниточки в Берлин и тянулись. Тоненькие и хлипенькие, но — прослеживались.

— Во как! — подивился тогда я.

— А вот так. Только, сам понимаешь, товарищ Красный, что об этом разговоре никому сообщать не следует. Но, в виду ты это имей. Охраной института серьезно озаботься. Информационную защиту обеспечь. Решаете вы поставленные задачи очень хорошо, но и враг не дремлет…

Тут и обрадовал меня Александр Владимирович тем, что хотят наш институт на особый режим деятельности перевести.

— Пойми, Нинель, правильно. Мера эта временная, вынужденная. Знаю, завопят опять эти, что тюрьму им устроили, свободу ограничили, а как? И так уж потекло тут у вас, хорошо, вовремя перехватили…

— Кто? — я до боли сжал кулаки, как только кровь из-под ногтей не брызнула.

Александр Владимирович назвал фамилию.

Ага, так вот с чем связана внезапная командировка данного товарища в Москву! Впрочем, какой он нам в таком случае товарищ…

— Как продвигается работа с аэрозолью-17? — поинтересовался князь.

— Не имею права говорить вам, Александр Владимирович, об этом.

Что, он и меня проверить задумал? Не понимаю я таких шуточек…

— Ещё, Нинель. Через неделю встречай гостя. Иосиф Виссарионович к тебе собирается. Дескать, давненько в вятской губбольнице не был, с тех самых пор, когда в арестантском отделении сего медицинского заведения от возвратного тифа лечился. Кагором отпаивался… — князь даже подмигнул мне, когда про кагор упомянул.

Я тоже знаю о таком факте. Скорбный-то лист пациента Джугашвили до сих пор в архиве больницы хранится.

Глава 42

Глава 42 Приезд Сталина в Вятку

Про то, что сам Иосиф Виссарионович ко мне лично в гости собирается, сказано князем было в шутку.

Действительно, Сталина в Вятке ждали, но совершенно по другому поводу. Командированные в губернский центр физики, химики, специалисты в области оптики и аэродинамики, всех и не перечислишь, в отличие от коллектива вятского филиала ГИНЗа, мышей ловили гораздо более активно. Изучение кораблей особей как катапультой взметнуло вверх отечественную науку. Причем, кое-что можно было уже внедрять в производство прямо сейчас.

Теперь в Вятке трудились на благо советского государства и народа не только отечественные светила науки. Ими же был составлен по поручению Александра Владимировича и список зарубежных специалистов, которые могли принести ощутимую пользу. В дружественных и не очень станах представители боевого крыла Коминтерна ночной порой стучались в окошечки этих персон и предлагали им сменить место жительства. Где хватало одного доброго слова, а где и приходилось приставлять к затылку более весомые аргументы. А, что делать? Этого требовали высшие интересы… Тут не до сантиментов.

— Более ста промышленных предприятий, Нинель Иванович, в ближайшее время планируется в Вятку переместить, причем — не льночесальных фабрик, фурнитурно-гвоздильных или резиново-подошвенных производств… — поделился со мной по старой дружбе князь. — Научную базу тоже усилят.

— Всё под ваше начало? — поинтересовался я.

— Такова уж моя долюшка горькая… — чувство юмора даже в этой ситуации князя ничуть не покинуло.

— Дела… — почесал затылок я. — Где же всё это размещать?

— Да, население города чуть ли не в два раза увеличится после прибытия рабоче-инженерного личного состава предприятий, всем жильё нужно. Я уж не говорю о производственных площадях.

Князь на этот раз тяжело вздохнул.

— Электроэнергия, топливо, транспорт… — начал я плюсовать проблемы, с которыми сам в последнее время сталкивался. Но, они-то у меня были в масштабе микробиологического института, а тут такое… На реке Вятке гидроэлектростанцию не возведёшь, хорошо ещё что губернский центр является ключевым узлом для железнодорожного транспорта.