Что натворил Ву-Линг - Фостер Алан Дин - Страница 5

Наконец он вытащил винтовку из расписного с бахромой чехла. Этот чехол в свое время сшила одна из дочерей Сакаджавея. «Хорошая девчонка», — подумал он. — Когда-нибудь, если даст Бог на Полях Счастливой Охоты, он надеялся встретить ее вновь. У винтовки был восьмигранный ствол, черное блестящее ложе и дуло, настолько широкое, что там мог бы спрятаться испуганный кролик. Эта была винтовка системы «шарпс-буффало», пятидесятый калибр, со скользящим раздвижным прицелом, рассчитанным на тысячу сто ярдов. Она стреляла двух-с-половиной-дюймовыми патронами, с сотней зернышек пороха и могла уложить взрослого быка на расстоянии шестисот ярдов. Патронташи же на груди Безумного Эмоса содержали патроны в три с четвертью дюйма, с семьюдесятью зернами пороха.

Винтовка была рассчитана на один выстрел. Но если стрелять правильно и точно держать приклад, то одного будет достаточно. По мнению Безумного Эмоса, такая конструкция естественно вела к совершенствованию мужчины.

На этот раз он заряжал винтовку особенно тщательно, уделяя внимание самим патронам, извлекаемым из лент на груди. После этого он стал ждать.

Луна уже догорала и небо на время очистилось от облаков, когда на западе он услышал шум крыльев. А затем он увидел и источник этого легкого шума, стремительную тень, перемещавшуюся по небу, причем длинный хвост вертелся из стороны в сторону, когда она вынюхивала место, где было золото.

И вот это существо приземлилось между рекой и стоянкой и на своих красных лапах направилось к одинокому человеку. Шея его была голубой, тело по большей части золотисто-желтым, крылья и морда — разноцветными, как конфеты ассорти в коробке. Луна освещала его зубы, похожие на ятаганы, и горящие злобой глаза.

— Эй ты, стой! — крикнул Безумный Эмос на драконьем языке, непохожем ни на какой другой, и на котором к тому же трудно говорить — больно для горла.

Дракон остановился и уставился на человека, который по-хозяйски поставил одну ногу на золотой слиток. Он махал хвостом, подминая травы и цветы, а усики шедшие вдоль его челюстей извивались как змеи, как будто были живые. Его брюхо подвело от жажды желтого металла, поднимавшего жар в его крови. Золото было ему жизненно необходимым элементом.

— Ого! — ответил он дребезжащим голосом. — Человеческое существо говорит на моем родном языке. Восхищаюсь твоими познаниями, человек! Давай его сюда! — Он наклонился, воплощая собой жажду, слюна текла из его приоткрытого рта.

— Нет, Светлое Тело — Черное сердце! Мне, конечно, не жалко золота, все хотят есть. Но ты свел с ума двух хороших людей и убил еще двоих. И я думаю, что сможешь убить еще кого-то. Тебя не насытить так просто, твой аппетит велик, как твое брюхо, а твоя жажда также остра, как твои зубы. Я не так глуп, чтобы думать, что ты удовлетворишься этим. — Он пнул ногой слиток, так что у голодного дракона пошел изо рта дым.

— Ты прав, человек. Мой голод глубок, как бездна океана, куда мне нельзя, обширен, как небо, которое я сделал своим, и тяжел, как мой гнев, когда я встречаю препятствия. Давай мне золото! Тогда я пощажу тебя за твои познания, потому что я прожорлив, но щедр. Если же откажешься, я съем и тебя, потому что драконы не могут жить одним золотом.

Безумный Эмос пошевелил винтовку, лежавшую у него на коленях:

— Смотри, Крылатая Смерть, это винтовка «шарпс». Я уверен, она тебе не очень знакома. Таких не было и не будет там, откуда ты явился, так что я объясню тебе, что к чему. Более могущественного оружия нет ни в этом мире, ни в ином. Я хочу дать тебе шанс убраться туда, откуда ты явился, голодным, но невредимым. — Он тонко улыбнулся. — Я не так щедр. Ты можешь убраться из этой части реального мира прямо сейчас, или, клянусь тенью Навуходоносора, я выпущу пулю прямо тебе в сердце.

Дракон насмешливо заревел. Его смех раскатисто загрохотал в ущелье Ларами. Эхо отозвалось в горах, и в пещерах беспокойно зашевелились звери, впавшие в зимнюю спячку.

— Последние слова, последнее движение. Ты должен быть наказан, человек. Ты мне надоел! Теперь мне нужны золото и твоя жизнь, потому что мне наскучило играть с тобой. Мой живот свело, а в сердце нет ни капли жалости к тебе. Сейчас я заберу твое золото и твою жизнь. — Огромная когтистая лапа презрительно царапнула по символам, которые он старательно выводил на земле.

— Думаешь, это остановит меня? Ты не обладаешь правильным пониманием слов, по крайней мере этих слов. — Огонь заструился из его пасти. — Твои жалкие сталь и порох не могут мне повредить, Прямоходящий Червяк. Стреляй, если хочешь. Насекомое верещит сильнее всего перед тем, как его раздавишь.

— Ну помни, ты сам этого хотел.

Безумный Эмос быстро вскинул винтовку и выстрелил. Что-то как взорвалось, раздался гулкий, громкий, много раз повторившийся эхом звук выстрела, который можно сделать только из «шарпс». Звук был почти таким же, как смех дракона.

Пуля попала Светлому Телу — Черному Сердцу прямо в грудь. Чудище посмотрело на заживляющуюся рану, усмехнулось и сделало шаг вперед. Дракон разинул пасть, собираясь разом проглотить человека и золото.

И вдруг он остановился в замешательстве. Ею глаза начали вращаться. Потом он взревел, сотрясая землю, с такой силой, что поток воздуха приподнял Эмоса с земли. К счастью, в мощном выдохе дракона не было огня.

Отплевываясь, жрец поглядел вверх. Дракон витал в воздухе, вертясь и спазматически дергаясь, явно потеряв контроль над собой, с воплем, как будто третьесортное сопрано репетировало Вагнера, уносился он к далекой луне.

Безумный Эмос поднялся, отряхнул пустой череп пумы, служивший ему шапкой, и смотрел на небо, пока последние завывания не умолкли. Маленькая, мерцающая в звездном небе точка исчезла из поля зрения и из бытия. Из лужи на берегу донеслось ржание Бесценного.

Сев на корточки, Эмос поднял слиток. Он не смотрел на вязь знаков, старательно нацарапанных им на земле. Они должны были отвлечь внимание дракона, что и было сделано. Он, конечно, заметил, что Светлое Тело — Черное Сердце их внимательно изучал. При всем своем угрожающем виде он, как все подобные существа, был осторожен. Он только тогда «клюнул», когда убедился, что Эмос не обладает магическим оружием. Простого же огнестрельного оружия ему было нечего бояться. Эмос вытащил из-за щеки вторую, неиспользованную пулю и осторожно разрядил огромный патрон. Из него высыпалась горстка пыльцы. Держа ее на ладони, осторожно, чтобы не вдохнуть, он сдул ее одним дуновением. Смесь была та же, что и в патроне, посланном в Светлое Тело — Черное Сердце: концентрированный мескалин, пейтоль особо редкого вида, дистиллированный сок из особого гриба, листья коки из Южной Америки — множество мощных галлюциногенов, а также порошок из рога некоего магического существа, не принадлежащего к этому миру — смесь, однажды составленная в его присутствии старым шаманом племени навахо, когда Эмос много лет назад побывал в каньоне де Челли.

Эта смесь не была собственно магической, но не была она и вполне реальной. Дракон был прав: у Безумного Эмоса не было заклинаний, чтобы убить его, и дракон не был убит. Но он больше не мог жить в реальном мире. Через месяц, когда последствия дьявольской смеси пройдут, и к Светлому Телу — Черному сердцу вернется способность соображать, он может и пожалеть, что не умер. В одном можно быть уверенным: дракон может почувствовать жажду золота, но он не вернется на охоту за ним в Колорадо.

Он осторожно упаковал свои с виду скромные сумки и приготовился уходить, внимательно глядя на небо. Вновь появились тучи. Скоро пойдет снег, который так не прекратится до апреля.

Но у него еще есть два — три дня. Ему надо, не теряя времени, покинуть горную высь, и такая возможность у него есть.

Уперев руки в бока, он крикнул в сторону реки:

— З-эй, Бесценный! Ко мне, несчастное ленивое создание! Вылезай из грязи! Зима наступает на эту дьявольскую землю, как говаривал Бриджер. Думаю, не надо дожидаться, пока здесь будет то же, что и внизу.