Что натворил Ву-Линг - Фостер Алан Дин - Страница 2

Однопалый заглянул под большое просвечивающее крыло и, вдруг, поняв, вскрикнул:

— Черт возьми! По-моему, это страшилище подбирается к нашему золоту!

Действительно, после нескольких секунд раскопок был извлечен небольшой деревянный сундучок. Внутри был плод их кровного труда за полтора года, крупа и слитки в количестве достаточном, чтобы обеспечить каждому из них покой до конца жизни.

Была ли это чудовищная птица или что-то еще, но слишком уж тяжелый труд вложили они в свое богатство, вырванное у ледяной реки, чтобы вот так расстаться с ним. Они стреляли и стреляли, а когда стало ясно, что ружья не приносят ему вреда, бросились на захватчика с пиками и лопатами. Когда все кончилось, луна осветила мрачную картину грабежа и бойни. Золото исчезло, как исчезли тела юного Джонни Саттера, Однопалого Вашингтона — и мула по кличке Генерал Грант…

Немного врачей жило в то время в Чейенне, а хороших и того меньше, так что нельзя объяснить просто совпадением, что доктор, который лечил жен мормона, оказался вовлеченным в историю с несчастными, оставшимся в живых после происшествия на речке Виллоу. Он довел это до сведения местною линейного агента мистера Фрезера, который был свидетелем истории с потерявшими душевное равновесие пассажирами почтовой кареты. Теперь эти два более или менее осведомленных человека обсуждали события последней недели за хересом в столовой гостиницы «Париж».

— Я прямо не знаю, что и делать, доктор Ваксмэн, — признался агент. — Мое начальство в Денвере приняло мой рапорт об исчезновении сейфа во время страшной бури на горной дороге, но я боюсь, у них остались кое-какие подозрения. А что мне делать, случись такое еще раз? Тогда не только грузу, но и мне пропадать. У меня жена и дети, доктор. Я вовсе не хочу попасть в тюрьму… или в дом умалишенных. Вы — второй образованный человек в городе, знакомый с этим странным делом. Я думаю, нам вдвоем следует подумать, нельзя ли что-то поделать с этой проблемой. Я чувствую свой долг, как ответственного гражданина, сделать что-нибудь, чтобы обеспечить безопасность общества, и я уверен, вы чувствуете такой же долг.

— Согласен, надо что-то делать.

— Ну ладно. Значит, вы уверены, что те двое, которых вы лечили вчера, столкнулись с тем же феноменом.

— По-моему, в этом нет сомнений. — Доктор потягивал херес, глядя сквозь очки на агента. — В случае с их товарищами, унесенными этой тварью, я мог бы заподозрить какую-то темную игру, если бы не уникальный характер их ран. Кроме того, они христиане, и они исступленно божились, что все правда фермеру, который нашел их, бродивших не помня себя, в крови, в горах… И они… постоянно взывали к Спасителю.

Агент положил руки на скатерть.

— На карту поставлено больше, чем безопасность граждан. Речь идет о развитии экономики. Ясно, что у этой твари — настоящее пристрастие к золоту. Почему — не знаю. Что, если в следующий раз она нападет на банк в Чейенне или в более маленьком городке, когда по улицам будут ходить женщины и дети? Но что нам с этим поделить? Мы ведь даже хорошенько не знаем, что это такое, кроме того, что таких тварей здесь явно не водится. Я подозреваю, что это — дьявольское дело. Может быть, имело бы смысл поговорить с пастором Хаммикатом из…

Доктор остановил его.

— Думаю, что надо сначала поискать более земных средств, прежде чем мы примем неизбежное решение отдаться на милость Творца. Бог помогает только тем, кто помогает сам себе, замешан при этом дьявол или нет. По роду моей работы, сэр, мне приходилось общаться с людьми, которые много путешествовали по этому еще дикому краю. Некоторые знакомства производили сильное впечатление на этих буколических путешественников, которые не лишены здравого смысла, хотя и не всегда разбираются в гигиене. В рассказах, касающихся всяких странных происшествий и необъяснимых явлений неоднократно появлялось одно имя, которое с уважением произносили все, от простых фермеров и солдат до образованных людей, как мы с вами. У меня есть надежная информация об этом человеке, некоем Эмосе Мэлоне, который сейчас где-то в окрестностях Чейенна. Я думаю, с ним надо бы посоветоваться по этому делу.

Баттерфильдский агент уставился на доктора, который, допив херес, стал набивать табаком старую трубку.

— Эмос Мэлон? Безумный. Эмос? Я слышал о нем. Это — реликт времен горского расцвета, лихой малый. Но во всем остальном, по слухам, он просто сумасшедший.

— Как и половина Конгресса, — невозмутимо ответил доктор. — Думаю, он нам понадобится.

Агент тяжко вздохнул:

— Я полагаюсь на ваше суждение в этом деле, сэр, но признаюсь, более чем сомневаюсь в его исходе.

— Я и сам не очень оптимистично настроен, — сказал доктор, — но мы должны попытаться.

— Ладно. Но как же с ним связаться? Эти горцы обычно не прибегают к цивилизованным средствам связи, и кроме того, они редко задерживаются на одном месте.

— Об этом я сам побеспокоюсь, — доктор закурил трубку. — Мы дадим ему знать, распространим слух, что он нам нужен, и что дело — самое настоятельное и необычайное. Он наверняка явится. А чтобы он наверняка узнал о нашей нужде — тут уж я полагаюсь на те неведомые и неуправляемые средства, через которые его порода людей всегда узнает нужные вещи.

…Они ждали в кабинете доктора. Перед рассветом снежок запорошил улицы города. Теперь утреннее солнце, как бы нехотя вышедшее из-за туч, заставило таять снежинки, угрожая наполнить улицы жидкой грязью.

У железной никелированной печки сидели агент и растрепанный, злой, в бинтах, Любопытный Чарли. Чарли было чертовски плохо, особенно донимала его сломанная правая рука, но он сам настоял на том, чтобы явиться, а доктор считал, что присутствие очевидца придаст их истории больше убедительности.

Часы пробили полседьмого.

— Время прийти вашему горцу, — заметил Фразер. Он был не в лучшем настроении. Его жена, подозрительная и сварливая женщина, до тошноты замучила его ворчанием по поводу его раннего ухода из дома.

Доктор Ваксмэн спокойно поглядел на часы:

— Подождите немного. Погода плохая.

Тут в дверь постучали. Доктор с улыбкой посмотрел на агента.

— Достаточно пунктуален, — неохотно признал Фрэзер. — Непохоже на этих полудикарей.

Доктор встал, отпер дверь и впустил человека ростом много выше шести футов. Одет он был в грязный костюм из оленьей кожи и мокрый колорадский плащ. Два патронташа ленты с крупными гильзами перекрещивали его широкую грудь. На поясе висели нож Боуи и пистолет системы «лемат», любимое оружие офицеров конницы Юга в свое время. Борода его была не такой седой, как у Любопытного Чарли, но темной с проседью. Глаза его были черны, как ночь, а кожа казалась такой же ухоженной, как его сафьяновые сапоги.

— Холодное нынче утро, — сказал он, направляясь к печке. Он погрел руки, ласково глядя на печку, затем повернулся к ней спиной.

Доктор запер дверь, чтобы не шел холод, и представил всех друг другу. Фразер с опаской подал свою мягкую руку локтю, поглядев на его могучие руки. Любопытный Чарли обменялся с гостем крепким рукопожатием, несмотря на возраст и недомогание.

— Ну, джентльмены, слышал я, что ваш народ столкнулся с трудностями из-за Золота.

— Хотите сказать, из-за птицы, — сказал Чарли, прежде, чем доктор и Фразер успели раскрыть рот, — самой большой крылатой твари, которую я видел в жизни, мистер. Убила двоих наших и утащила нашу добычу. И еще утащила лучшего мула. Думаю, назло, потому что хватило бы с нее Однопалого и Джонни на ужин.

— Не спеши, старина, — мягко сказал Безумный Эмос. — Пусть у тебя хотя бы голова останется неповрежденной. Теперь расскажи-ка побольше об этой вашей златолюбивой птичке. Для меня это слишком любопытно, иначе я бы сюда не явился.

— А почему вы все же явились, мистер Мэлон? — с интересом спросил Фразер. — Ведь у вас нет гарантии, что ваш труд будет оплачен, даже — самая трудная его часть, которая может потребовать наибольших усилий.