Измученные смутой времени - Егоров Виталий - Страница 6

— Тебе кого?

— Мне бы Поликарпова. Он здесь живет?

— А кто ты такой, чтобы спрашивать про него? — ухмыльнулась женщина.

— Я из милиции, — представился опер, предъявив удостоверение. — Фамилия моя Седов.

— Что от него хотите?! — вдруг взвизгнула хозяйка. — Не даете человеку нормально пожить — все ходите и ходите, треплете нервы! Хватит вынюхивать, он давно уже завязал со старым!

— Он здесь живет? — повторил опер, повысив свой голос. — Мне надо с ним побеседовать.

— О чем беседовать? Не о чем тебе с ним беседовать!

— Гражданка, дайте мне самому определиться, с кем мне беседовать! — жестко бросил оперативник и, поняв, что разговора не получится, потянулся к выходу, где нос к носу столкнулся с подозреваемым.

Схватив тщедушного карманника за ворот куртки, Седов потащил его на остановку автобуса. Сзади, выглядывая из-за двери, вслед им ниспосылала проклятья разъяренная то ли жена, то ли сожительница Поликарпова.

В автобусе оперативник, порыскав по карманам задержанного и ничего не обнаружив, пригрозил:

— Это тебя не спасет, сделаем опознание, и как миленький вернешься в свою колонию.

— Вы о чем? — сделал удивленное лицо Француз. — Если насчет какой-либо карманки, то не по адресу — я давно уже завязал. Хватит, сыт по горло шестью ходками, так что на тычок* (карманная кража) меня проверять бесполезно.

— Это мы еще поглядим, как запоешь в отделе милиции, — зловеще усмехнулся Седов. — Там тебя ждет небольшой сюрпризик.

Озадаченный карманник, прокручивая в голове разные версии, на каком же тычке, а за день у него было их несколько, он высветился, по привычке оценивающе бросал косые взгляды на сумки и ридикюли пассажирок автобуса.

Определив задержанного в камеру, Седов доложил об этом Щипачеву. Тот, довольно ухмыльнувшись, распорядился:

— Пусть посидит, подумает, вечером проведем с ним беседу. К этому времени приведи сюда потерпевшую и свидетеля, чтобы они опознали его.

Как и ожидалось, Поликарпов вину свою не признал, как говорится в их среде, пошел в отказ, но, когда его опознали два человека, то задумался. В конце концов он предложил:

— Ребята, я ничего не совершал, но готов уладить проблему и вернуть этой гражданке деньги. Сколько у нее украли?

— Это ты у нас спрашиваешь?! — расхохотался Щипачев. — Сколько взял, столько и верни!

— А как же мне это сделать? — развел руками карманник. — Вы же меня не отпустите…

— Отпустим, только нужны гарантии, — ответил ему руководитель. — Вас, демонов, только отпусти, а потом ищи-свищи.

— Какие гарантии? — непонимающе глянул Поликарпов на оперативника. — Даю честное слово, что верну деньги.

— Нам твое честное слово тьфу и выброси, — помотал головой Щипачев. — Сдай кого-нибудь из своего окружения, тогда и поверим.

— А мне некого сдавать! — испуганно замахал руками задержанный. — Я сам по себе, ничего про других не знаю.

— Не ври. Ты постоянно бываешь на сходках* (сбор преступных элементов) и в курсе криминальных событий, — огорошил его оперативник. — Ты думаешь, что мы тут сидим и ни о чем не ведаем? Вот получишь семь лет за кражу и больше не выйдешь на свободу. Ты же туберкулезник? На зоне и умрешь.

— Да за что, начальник? — судорожно выдохнул Поликарпов. — Я же беспределом не занимаюсь, стараюсь, чтобы прокормить семью. Зачем так жестоко, ведь я работать не могу, здоровье уже не то…

— Воровать можешь, а работать — нет? — усмехнулся Щипачев. — Ловко ты устроился в этой жизни.

— Ладно, начальник, домушники* (квартирные воры) вас интересуют? — наконец сдался задержанный.

— Еще как, — насторожился опер. — Кто такие?

— Два грузина-гастролера, одного зовут Шота. Они тут начали «бомбить»* (воровать) хаты, братва прочухала это, зацепила их, теперь они работают под крылом Семака.

Георгий Семаков был уголовным авторитетом и, конечно же, возмутился, когда узнал, что на его территории работают гастролеры, которые ни копейки не отстегивают в «общак»* (воровская касса).

— А откуда они залетели к нам?

— Ростовские они.

— Они работали без «крыши»?* (покровительство) — недоуменно спросил Щипачев.

— Да сейчас кто на что горазд, — махнул рукой карманник. — Если раньше грузинские воры* (вор в законе, уголовный авторитет) в нашем регионе решали кое-какие вопросы, то сейчас полная анархия. Эти домушники вздумали под шумок нажиться, да не тут-то было. Семак отобрал у них паспорта и велел работать на «общак».

Щипачев достал чистый лист бумаги и положил перед Поликарповым.

— Напиши все, что нам рассказал.

— Вы что, начальник, серьезно?! — боязно помотал головой карманник. — Хотите, чтобы меня убили?!

— Никто твое письмо не увидит, — успокоил его оперативник. — Для нас это гарантия, что не обманешь и вернешь деньги потерпевшей.

Глубоко вздохнув, Поликарпов склонился над бумагой.

Когда карманник закончил писать, Щипачев принял от него бумагу, изучил и протянул Седову:

— Валера, вот тебе гарантия, что он не обманет нас. Отпусти его и, когда принесет деньги, верни потерпевшей.

Седов сделал, как указал руководитель: Поликарпов принес двести рублей, которые опер вручил под радостные вздохи потерпевшей и взял от нее объяснение, что деньги, оказывается, через дырявый карман упали за подкладку пальто, где и были позже обнаружены.

Вечером, когда он доложил об этом Щипачеву, тот поручил:

— Информацию о гастролерах-грузинах передай в имущественный отдел* (по-другому «имущественники», отдел по борьбе с кражами, преимущественно из квартир), а бумагу от карманника держи при себе. Потихоньку этого Француза надо подтянуть к себе, он окажет тебе неоценимую услугу в борьбе с карманниками, но объясни, что если попадется не к нашим операм, то пощады не будет.

— А если попадется к нам? — спросил оперативник. — Как быть в таком случае?

— Так же, как и сегодня. Деньги вернем потерпевшему и пригрозим ему пальчиком. Иначе как работать с негласным аппаратом* (осведомители милиции)?

Так карманный вор Поликарпов, он же Француз, стал доверенным лицом* (осведомитель уголовного розыска) младшего оперуполномоченного по борьбе с карманными кражами старшины милиции Валерия Седова. Позже, как и предсказал опытный Щипачев, карманник окажет оперативнику неоценимую услугу в раскрытии не только каких-то краженок и грабежей, но и самого страшного преступления, которое касалось лично самого опера.

Глава 2

А тем временем друзей уже искали. В час ночи дневальный по парку при прибытии дежурного офицера поделился своими подозрениями, что вечером с ремзоны выехал танк, это он услышал по звуку мотора, который, скорее всего, еще не вернулся обратно на место.

Дежурный проверил ремзону, а затем посчитал количество танков, после чего поднял личный состав батальона по тревоге, где выяснилось, что отсутствует механик-водитель Вахрушев, чей танк и пропал из парка. Командир батальона доложил о чрезвычайном происшествии командиру полка, и оттуда поступило грозное указание — если танк с беглецом не будет обнаружен в течение трех часов, об инциденте будет доложено командующему военным округом с вытекающими оттуда последствиями.

Дежурный по дивизиону «Шилок», услышав беготню в верхних этажах казармы, справился у дежурного танковой части, что случилось и, узнав о том, что совершен побег вместе с боевой техникой, для подстраховки объявил подъем в своем подразделении. Когда офицер узнал, что в казарме отсутствует рядовой Седов и, еще не догадываясь, что угон танка и пропажа солдата — звенья одной цепи, учинил собственное дознание. Осмотрев койку и содержимое тумбочки отсутствующего, он пришел к выводу, что солдат покинул казарму полностью одетым.

Допрошенный Алишер был непреклонен, мол, ничего не видел, ничего не знаю, как Седов мог выйти из казармы, подкрепив свои слова гулкими ударами кулаком по груди и словами: «Мамой клянусь!». «Деды»* (старослужащие, которым осталось служить менее полугода) на вопрос офицера только разводили руками, «черпаки»* (солдаты, прослужившие от года до полутора лет), к коим относился и Седов, ничего внятного не смогли объяснить, «духи»* (солдаты, отслужившие менее полугода) ни сном ни духом не ведали, куда исчез их старший товарищ.