Что известно реке (ЛП) - Ибаньез Изабель - Страница 87

— Думаешь, ты в выгодном положении, чтобы угрожать? — мягко спросил высокий мужчина. Он дернул головой в сторону своего спутника, который направил дуло пистолета в сторону моего сердца.

Уит замолчал, нахмурившись. И снова трое мужчин в него вцепились.

Высокий мужчина сосредоточил свое внимание на мне.

— Я спрошу еще раз. Где твоя мать?

Я облизала сухие, потрескавшиеся губы.

— Я не знаю.

Он нанес удар в живот, отчего у меня перехватило дыхание. Я наклонилась вперед, в глазах стояли слезы. Уит застонал, возобновив борьбу.

— Еще раз, — тихо произнес высокий мужчина. — Если ты не скажешь, где она, я запечатаю гробницу. Подумай хорошенько, прежде чем отвечать. Где твоя мать?

Я подумывала о том, чтобы солгать. На кончике моего языка вертелась дюжина предполагаемых мест, и мне оставалось только выбрать одно из них, самое далекое—

— Если я узнаю, что ты мне солгала, — произнес он тем же пугающим, тихим голосом. — Я застрелю твою кузину. Где твоя мать, Инез?

Я выпрямилась и вытерла кровь со рта рукавом платья.

— Я не знаю.

Глаза мужчины блестели в свете свечи. Они были теплого коричневого оттенка, цвета хорошо выделанной кожи.

— Как хочешь. Но знай — твоя кузина разделит твою судьбу.

— Отпустите ее! — прокричала я. — Ей ничего не известно, она только приехала. Пожалуйста.

Высокий мужчина проигнорировал меня, а трое других отпустили Уита. Он упал на землю, его лицо было в синяках и кровоподтеках. Вокруг нас раздался звук скрежета камня о камень, комната погружалась во мрак дюйм за дюймом.

А потом наступила тишина.

Мы оказались в ловушке.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Я опустилась рядом с Уитом, пытаясь разорвать веревку, но она не поддавалась. Он что-то бормотал, лежа на боку, на утрамбованном земляном полу, прижав длинные ноги к груди. Медленно он открыл глаза. Они были налиты кровью.

— Насколько сильно ты ранен?

— Сильно, — прохрипел он.

— Ты можешь сесть?

— Сейчас нет.

Я придвинулась ближе к его коленям, положив руку ему на бедро. Он что-то проворчал в ответ.

— Они запечатали вход.

— Я слышал, — пробормотал он. — Можешь подойти ближе?

— Зачем?

— Мне нужно посмотреть, что они с тобой сделали.

Голос Уита был убийственным, отчего волосы на моем затылке встали дыбом. Я наклонилась вперед и он, прищурившись, посмотрел на меня. Его налитый кровью взгляд пробежался по каждой черточке моего лица и остановился на опухшей щеке. Ярость исходила от него все более сильными волнами, заряжая воздух вокруг нас.

С его губ слетело грязное ругательство.

Одинокая свеча, оставленная на одном из ящиков, зловеще мерцала, отбрасывая на каменные стены подвижные тени. Если бы нам как-нибудь удалось освободиться от веревок, мы могли бы найти что-то полезное в одном из ящиков или бочек. Стены, казалось, сжимались вокруг нас. Легкие словно сжимали в кулак. Я знала, что нам грозит потеря света и воздуха, но не знала, как много времени у нас осталось. В голове возник образ бегущих песочных часов. Каждый раз, когда я моргала, уровень песка уменьшался.

— Сможет ли одна из моих шляпных булавок проткнуть веревку?

Он покачал головой и медленно сел, застонав.

— Вряд ли. Что еще у тебя спрятано в волосах?

— Боюсь, больше ничего.

Уит посмотрел на свои ботинки.

— Было бы лучше, не найди они мой нож.

— Что нам делать, Уит? — мягко спросила я. — Как нам выбраться отсюда?

— Возможно, у меня получится выпутаться из веревки, — сказал он. — Я был в сознании, когда они завязывали узел, и я отвел локти в стороны, когда они его затягивали.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Есть немного пространства, — он объяснил, мышцы на его руках перекатывались, когда он возился с веревкой. — Если я вытяну один конец и потяну за веревку, двигая запястьями, то смогу немного ослабить натяжение.

— Отличный трюк. Где ты ему научился?

По его лицу пробежала тень печали, словно над ним нависла дождевая туча.

— Друг научил меня на случай, если меня когда-нибудь похитят.

— А тебя похищали?

Прядь волос упала ему на лоб. Мне захотелось убрать ее.

— До этого момента нет, — сказал он.

— Что случилось с твоим другом?

Уит выдержал небольшую паузу перед тем, как продолжить.

— Он умер.

Я хотела узнать больше, но выражение его лица застыло, и инстинкт подсказал мне остановиться. Он стих, работая над веревкой и бормоча одно нецензурное ругательство за другим. В нем не осталось ни грамма привычного обаяния, вместо этого передо мной предстал человек, которому было не чуждо выживание. Опытный боец, не обладающий и малейшей привлекательностью в бальном зале. Это был тот самый Уит, о существовании которого я подозревала все это время; тот человек, которого он скрывал, потому что это бы значило показать себя в самом уязвимом положении. Младший сын с несложившейся военной карьерой.

— Оливера, — прошептал Уит. — Думаю, я сделал это, ей-богу.

Он замер, скидывая веревку с запястий, а затем нагнулся, чтобы развязать мои узлы. У меня голова пошла кругом от облегчения.

— Gracias.

— Пока рано для благодарностей, — сказал он, помогая мне встать на ноги. — Нам еще надо выбраться отсюда, — он посмотрел на рану на своей руке, испачкавшую его льняную рубашку. — Но сперва, не могла бы ты пожертвовать своим подъюбником…

Я наклонилась и оторвала длинный лоскут ткани. Уит взял его у меня и одним плавным движением, при помощи зубов и левой руки, обмотал свою рану, сделав импровизированную перевязку. Он потратил на это меньше минуты, словно уже тысячи раз справлялся с порезами и ранениями.

Уит держался за бок по пути к выходу. Я последовала за ним, понимая, что даже совместными усилиями нам ни за что на свете не удастся отодвинуть камень. Должно быть, он пришел к такому же выводу, потому что сердито отвернулся.

— Ублюдки, — прорычал он.

— Давай изучим ящики, — предложила я.

Уит занялся одним из них, а я другим. За первой крышкой, которую я подняла, ничего не было. У меня сжалось горло, когда второй ящик и третий дали одинаковые результаты.

— Ничего, — сказал Уит.

— У меня тоже.

Мы оба посмотрели на бочки, а затем, не сговариваясь, обыскали и их.

В итоге мы ничего не нашли.

Вся тяжесть нашей ситуации обрушилась на мои плечи, отчего у меня подкосились колени. Уит издал резкий звук и бросился ко мне, падая на землю и притягивая меня к себе на колени. Я не знала, что плачу, пока он не вытер слезы, стекающие по моему подбородку.

— Спокойно, Инез, — прошептал он. — У меня есть ты.

Я облокотилась на него, и Уит обхватил меня руками. Я вдыхала его запах, смешанный с запахом пота и крови, и он казался мне таким настоящим. Он был полон сил, энергии и жизни, и через пару часов все это будет утрачено. Я не могла с этим смириться.

— Я думаю, мы обречены, — пробормотала я, прижимаясь к его груди. — Ты пришел к такому же выводу?

Его руки крепче обхватили меня.

Проходили минуты, и в гробнице слышалось только наше тихое дыхание, смешивающееся в темноте.

— Однажды ты спросила меня, почему я был уволен с позором.

Я подняла голову.

— И ты готов рассказать мне об этом теперь, когда мы на пороге смерти?

— Родная, ты хочешь узнать или нет?

Я снова опустила голову, ласковое обращение подействовало, как бальзам на душу. Уит вынул из моих волос шпильку и стянул с моей головы шляпку. Он отбросил ее в сторону.

— Я служил в Хартуме100, — начал он. — Под командованием генерала Чарльза Джорджа Гордона. Ты слышала когда-нибудь о нем?

Я покачала головой.

— Так вот кому принадлежал пистолет?

Уит кивнул.

— Эти ублюдки украли его, — его пальца поползли вверх, и он убрал кудри с моего лица. — Перед ним стояла невыполнимая задача, — продолжил он. — Махдисты быстро наступали, намереваясь захватить город, но Гордон удерживал позиции. Британия приказала отступать, но он не стал, и вместо этого занялся эвакуацией женщин, детей и больных в Египет, чтобы спасти их от захвата Хартума. В общей сложности более двух с половиной тысяч человек были эвакуированы из города в безопасное место. Со временем близлежайшие оккупированные британцами города сдались Махдистам, и Хартун остался изолированным и беззащитным.