Что известно реке (ЛП) - Ибаньез Изабель - Страница 69

Уит поднял брови.

— От кого оно?

— Как мистер Бартон узнал, где меня искать?

— Кто-то из персонала Шепарда, должно быть, предположил, что ты будешь с Рикардо. От кого письмо?

— Я прочитаю его позже.

— Я не это спрашивал.

— Это тебя не касается, Уит.

— А если это важно? — надавил он.

— Поверь мне, это не так, — я сузила глаза. — Я думала, мы не обсуждаем личное.

Он закатил глаза и опустился рядом со мной, прижав свои длинные ноги поближе к телу, чтобы ничего не опрокинуть.

— Не обсуждаем, если оно тебя не расстраивает.

— Я не расстроена.

— Я знаю, когда ты расстроена, Оливера, — сказал Уит. — У тебя все на лице написано.

— Тогда перестань смотреть на мое лицо, — резко ответила я.

Уит открыл рот, но тут же захлопнул его.

— Что ты хотел сказать?

— Абсолютно ничего полезного, — пробормотал он.

— Я скажу от кого мое, если ты скажешь от кого твое, — сказала я. — Проныра.

Его глаза опустились к карману.

— Оно от моего отца.

— О.

Он редко говорил о своей семье. Мне бы не хотелось давить на него, но он своими вопросами вынуждает меня.

Уит больше ничего не говорил, поэтому я прочистила горло и сказала:

— Мое пришло от моей тети. Она, должно быть, в ярости.

— Наверное, она хочет, чтобы ты вернулась домой.

— Держу пари, твоя семья хочет того же.

Его руки сжались. Напряжение исходило от него, как пар от кастрюли кипящей воды. Мы посидели в тишине и, когда стало ясно, что он больше ничего не скажет, я продолжила работу.

— Завтра мы откроем гробницу, — внезапно сказал Уит. — Дядя говорил тебе?

Я сжала губы в тонкую линию и кивнула.

— Почему ты не радуешься?

Я бы так и сделала. Время, проведенное в Египте, смягчило мою обиду; просторная пустыня очаровала меня своими храмами и миллионами тайн, скрытыми под золотом песков. Люди здесь были сердечными, добрыми и невероятно гостеприимными. Я стала частью команды, и осознание того, что мы все трудимся во имя общей цели, кружило голову, опьяняло так, как я не ожидала. Я хотела быть рядом с ними во время открытия гробницы.

Невозможно, потому что меня к тому времени здесь уже не будет. Я прочистила горло и постаралась говорить бесстрастным тоном. Мне только пришло в голову, что это, вероятно, последний раз, когда я остаюсь наедине с мистером Уотфордом Хейсом. Я встретила его взгляд, зная, что не стану отвечать на его вопрос, потому что не хотела снова лгать. Меня тошнило от тайн, от необходимости прятаться, от тяжелого бремени, давящего на плечи.

Я хотела быть честной настолько, насколько это было возможно, и начать это делать прямо сейчас.

Тогда все закончится.

Закончится, не успев начаться.

— Уит, я собираюсь сказать тебе кое-что, и мне нужно, чтобы ты молчал. Я не хочу знать, что ты об этом думаешь или что мог бы сказать. Я просто хочу быть с тобой честной. Ясно?

Он сузил глаза.

— Мне это не понравится, да?

— Скорее всего, — призналась я.

— Тогда не говори.

— Я буду жалеть, если не скажу.

Уит поджал губы, его плечи напряглись, словно готовясь к смертельному удару.

Я глубоко вздохнула и заставила себя посмотреть ему в глаза. Они были грозными и ледяными. Я задрожала.

— Меня влечет к тебе, Уит. Больше, чем я могла ожидать, — больше, чем к другу, но я сдержала эти слова. У меня все еще оставалась гордость, и она безжалостно управляла мной. — У нас нет завтрашнего дня, у нас нет даже сегодняшнего. Но я хотела, чтобы ты знал, что я чувствую. Даже если ты не чувствуешь того же.

Он смотрел на меня, не говоря ни слова. Он молчал, пока я сидела, и продолжил молчать, когда я начала собирать свои вещи. И только, когда я собралась уходить на дрожащих ногах, он наконец заговорил.

— Инез, — прошептал он хрипло. — Это происходит с нами обоими.

Я приостановилась, плечи напряглись и мне захотелось броситься в его объятия. Отдаться тому, чего мы оба желали. Но это было невозможно. Он собирался жениться. Я сомкнула челюсти и вышла из комнаты, а затем поднялась по лестнице, сердце неистово билось всю дорогу до моей комнаты.

Через несколько часов я уеду с моей матерью, транспортируя сотни артефактов в Каир, где они будут в безопасности от загребущих лап дяди Рикардо.

Я должна была чувствовать облегчение. Но я не могла перестать думать о том, что, возможно, совершила ошибку, рассказав ему о своих чувствах.

УИТ

Черт бы меня побрал.

Свет факела отбрасывал на стену мерцающие тени. Когда Инез уходила, ее сладкий аромат шлейфом тянулся за ней, медленно сводя меня с ума. Она держалась прямо, будто на ее плечах лежала вся тяжесть мира. Было бы проще, если бы она промолчала, а я был дураком, сказав то, что сказал. Это не лучше, чем ложь. Дрожащими руками я достал письмо отца и прочитал каждую строчку, сердце стучало в горле.

Уитфорд,

Я устал писать одно и то же снова и снова. Твоя мать не знает, что делать. Я не знаю, сколько еще она сможет выдержать. Это последнее письмо, прежде чем я приеду лично.

Ты не обрадуешься моему приезду, я обещаю тебе.

Возвращайся домой.

— А

Внутри меня разверзлась зияющая дыра, грозящая поглотить меня целиком. Я так и не нашел пергамент, несмотря на то, что потратил на поиски несколько недель. Это было тщетное, безрассудное желание. Ничто больше не держало меня здесь. Я поднялся, сохраняя спокойствие, и подошел к факелу.

И предал письмо огню.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Отражение луны рябью расходилось по воде, а пение Нила кружилось вокруг. Кваканье лягушек, трель птиц и временами внезапный всплеск разрезал тишину ночи. Я стояла на берегу, сложив руки на груди, а у ног лежала моя большая сумка. Льняная одежда не спасала от холода и по позвоночнику бегали мурашки.

Мама возникла из темноты, ее легкая фигура появилась на берегу. Она помахала рукой, и я сделала ответный жест. Моя рука невольно опустилась, когда я заметила высокую фигуру, спускающуюся вместе с ней. Это был одетый в повседневный костюм мужчина, его темные волосы трепетали от ветра. У него были добрые голубые глаза и осторожная улыбка.

— Инез, это мой друг, о котором я тебе рассказывала.

Он протянул руку.

— Приятно познакомиться. Твоя мама мне все о тебе рассказала.

Я отдернула ладонь. Между ними была легкая фамильярность, а непринужденная манера общения ослабила узел между моими лопатками. Но в голове крутились вопросы. Когда они познакомились? Как он оказался вовлечен в нашу ситуацию? Почему она ему доверяет? Знал ли он о Клеопатре, моем дяде или папе?

Мама жестом указала на мою сумку прежде, чем я успела озвучить вопросы. Я придержала язык, зная, что у меня будет достаточно на них времени по дороге в Каир. Сейчас же нам необходимо было действовать быстро.

— Там есть еще какие-нибудь артефакты? — спросила мама.

Я кивнула, бросив быстрый взгляд на ее друга. Он, казалось, не удивился вопросу.

— Мне удалось вынести еще шесть, — я нагнулась, порылась в своих аккуратно упакованных вещах и достала драгоценности, тщательно завернутые в одну из моих рубашек. Я отдала сверток маме.

— Моя лодка вон там, — сказал он, кивая подбородком. Я отследила его взгляд до узкой лодки, спрятанной в высоких кустах. Я подхватила свою сумку и поплелась за ними, сердце бешено колотилось.

Это было оно.

В рождественское утро дядя Рикардо с Уитом, а также остальными членами команды не найдут меня на Филах. Словно я исчезла, переместилась в другое измерение, как в сказке. Я подумывала о том, чтобы оставить записку для Уита, но отказалась от этой идеи. Я уже сказала ему все, что хотела. Я не могла ему рассказать куда и с кем направляюсь, а также какие цели преследую. Не было смысла оставлять весточку.